Режиссер Дарья Жук: Уверена, что молодое поколение будет бороться за суверенитет

Режиссер фильма «Хрусталь» рассказала о том, как белорусы воспринимают «интеграцию» с Россией.

Первый полнометражный фильм Дарьи Жук под названием "Хрусталь" был включен в лонг-лист претендентов на премию "Оскар" от Беларуси. Режиссер уверена, что решение официальных властей выдвинуть фильм в общем случайно. Фильм о 1990-х годах, о желании уехать из страны, об американской мечте. Сама Дарья последние 20 лет живет в США, но свое творчество связывает с Беларусью. В беседе с Жанной Немцовой Дарья Жук размышляла о взглядах своего и нового поколения белорусов.

- Вы говорили о том, что на Западе другая драматургия жизни по сравнению с Восточной Европой. Могли бы объяснить, в чем разница?

- Мне кажется, что время идет по-другому. Особенно в Беларуси вообще другое ощущение времени. Оно более текучее. Мы любим говорить, что мы живем на болоте, что у нас низина, и поэтому медленнее двигаемся. Драматургия это и какие-то поворотные точки: родить ребенка, выйти замуж - такие точки жизненного нарратива. Мы по-другому воспринимаем гендерные роли. Я никогда не слышала от 30-летней женщины здесь (в США. – Ред.) жалобы, что она еще не вышла замуж. А в Беларуси я сталкиваюсь со своими подругами, которые говорят, что вот мне 30 и надо сидеть дома. Это какие-то стереотипы, которые над нами довлеют, которые мне показались удивительными, потому что я в своей жизни вижу больше вариантов.

- В этом году летом ровно 25 лет правления Лукашенко. Вы помните, что он из себя представлял? Какой у него был образ?

- Я помню, что моя семья голосовала не за него. Мы как-то удивились, что он победил. Мы не верили, но он был очень всем симпатичен, несмотря ни на что.

- В какой момент вы поняли, что Лукашенко - это надолго? Четверть века - это довольно большой срок.

- Это произошло, как и с Путиным, не сразу. Это произошло через два года после выборов, в 1996 году был захват власти, разогнали Конституционный суд и закрутили гайки, перекроили эту систему. И как раз в тот момент я почувствовала, уехав в 1997-м, что я как-то не понимаю, что там происходит.

- Я понимаю, что вы не политолог, но как гражданин Беларуси: если посмотреть на этот гигантский срок, как-то изменился стиль правления Лукашенко?

- За последние 2-3 года я видела изменения, потому что я там провела очень много времени и как-то все это прочувствовала. Какие-то чудесные изменения произошли в публичной сфере. То, как молодежь себя ведет. С одной стороны, они выросли при Лукашенко, а с другой стороны, они наполовину европейские. Они путешествуют и возвращаются. У них кругозор, личная свобода. Они мне интересны, люди 20-22 лет, они меня удивляют своей внутренней свободой.

- Вы знаете, что в конце прошлого года Путин дважды встречался с Лукашенко и обсуждал большую интеграцию двух стран. Нет ли у вас опасения, что Беларусь может потерять свой суверенитет?

- У меня внутренний оптимизм какой-то есть. Мне кажется, что наше новое поколение будет очень против этой интеграции, что они гораздо более европейские по складу ума. И идея суверенитета уже прижилась. Мы со временем пришли к этому пониманию, что мы все-таки другие. Какие другие - мы, может быть, не до конца разобрались. Но мы есть.

- Вы считаете, что молодое поколение будет готово бороться за суверенитет страны?

- Я уверена, что будет. Это будет существовать как движение, даже если произойдет интеграция.

- Собираетесь ли вы еще делать какие-то фильмы, которые так или иначе будут связаны с историей вашей страны?

- Да. Мне это очень интересно и это меня не отпускает. Это гораздо более сложный путь. Гораздо легче сделать развлекательное кино в США или в Европе, на это есть деньги. Я задумала сейчас проект, который будет украинско-французским, и который также затрагивает историю Беларуси. И это проект о Femen. Мне не страшно о нем сейчас рассказать. Это потрясающе интересно. Это как раз о том, почему я никогда не могла выйти на улицу, а девушки из Хмельницкого могли стать рядом со зданием КГБ и протестовать против Лукашенко. Меня этот вопрос не отпускает.