Как девушка из-под Гомеля стала пожарным в США

Белоруска дважды круто поменяла свою жизнь.

Света говорит, что расклад простой: работаешь — у тебя все будет, не работаешь — у тебя ничего не будет. В ее жизни произошло два сложных переезда. Первый — внутрибелорусский, из городского поселка в город-герой, пишет onliner.by. Второй — трансконтинентальный, из Беларуси в США. Оба раза никто никого не ждал, и действовать приходилось по принципу «помоги себе сам». Были неудачи, но хватало мужества продолжать. Теперь Света живет в Миннеаполисе и спасает жизни людей, о чем и рассказывает в бодрой манере. Может, кого-нибудь вдохновит.

Совхоз, массовик-затейник

Поселок Паричи Светлогорского района.

Мать-одиночка работала товароведом в мебельном магазине, потом настали девяностые, и пришлось заниматься чем придется. Трудилась в кооперативе бухгалтером на дому, шила по ночам перчатки, обрабатывала сад-огород на продажу, по выходным возила молоко в Светлогорск.

Детей было четверо. Все погодпоки. Света — младшая.

— Летом собирали ягоды в лесу и сдавали их. Класса с пятого я стала зарабатывать. Помню, как впервые пошли с одноклассником осенью за каштанами и рябиной. Сдали все это в лесхоз. Еще сушила травы — пижму и так далее. Помню, приносишь в заготовительный магазин, люди взвешивают и дают тебе деньги.

У семьи было 30 соток огорода, работы хватало для всех.

— Летом школьники еще ходили в совхоз обкапывать деревья. Выбор невелик, но мы попробовали все заработки. Мать любила беседовать с детьми по вечерам. Рассказывала, сколько у нас денег, куда они тратятся, почему в этом месяце мы одному покупаем туфли, а другому не покупаем.

Света училась в пятом классе, когда на очередном собрании мама сказала: «Господа, денег на ваше платное образование у меня нет. Сотрудники в совхоз (доярки, свинарки) всегда нужны. Если нет желания чего-то добиться в жизни, можете не учиться. Будете ходить на работу в резиновых сапогах».

Резиновые сапоги произвели на Свету впечатление. Она окончила школу с серебряной медалью и в институт физкультуры поступала по собеседованию. Сильно мечтала стать инструктором по туризму. Училась в итоге на «Рекреационном туризме».

— Я называю эту специальность «массовик-затейник».

Сибирь, обмороженное лицо

Жила в общаге, устроилась сразу на две работы. Официантка, посудомойка, уборщица — за пять лет сняла пробу с многих профессий.

— Мы отличаемся от американцев. В США круто, когда студент работает и имеет свои деньги. В Беларуси меня клеймили: типа, бедная. На первом курсе я торговала на Комаровке туалетной бумагой. Однажды на лекции одногруппница заорала на всю аудиторию: «О! Королева туалетной бумаги!» Было обидно. Но это школа жизни.

«Образование в Беларуси все равно не делает человека. В Беларуси человек делает себя сам»

Знакомая одна все говорила: «Тебе не стыдно с почти высшим образованием работать в таких местах?» — «Давай пять лет подождем и посмотрим». Она в итоге уехала из Минска, потому что не могла закрывать плату по жилью.

При этом девушка помогала маме.

— Начиная от еды, которая осталась на банкетах, и заканчивая деньгами. Вместо первой лекции садилась на автобус и ехала на Восточный вокзал, чтобы передать все это с маршрутчиком.

На пятом курсе университета была практика — почему-то плавруками во Дворце водных видов спорта. Свете не понравилось. Девушка решила отправиться в поход на 21 день, чтобы увидеть Сибирь. Вернулась универ с обмороженным лицом и сразу же оказалась в деканате: «А ты в курсе, что мы все знаем?» Снова было обидно: «Я хочу быть специалистом в этой сфере. Я все сама нашла, все сама оплатила».

Спасли репутация и активное участие в общественной жизни.

— С учетом всех своих работ окончила институт с двумя четверками в дипломе. Образование в Беларуси все равно не делает человека. В Беларуси человек делает себя сам. Можно выбиться в люди с совершенно никаким образованием.

«Гринка», нормальное существование

С мужем познакомилась в походе. Поженились на Светином пятом курсе. Почти сразу после института появился ребенок. Не быстро, но семья вышла на уровень нормального белорусского существования.

— На предыдущих работах меня считали странной, потому что приезжала в офис на велосипеде. Появилась такая, пошла в туалет, переоделась — и уже фифочка. Потом захотела что-то поменять и работать в кайф. Перед Америкой занималась Федерацией приключенческих гонок. Марафоны, открытие велосезона, тимбилдинги — устраивали такие вот вещи. Мне очень нравилось.

Супруг меж тем работал в IT.

— Америка — это больше его идея. Мы заполняли «гринку» раза три. В третий раз — в последний день возможной подачи. Так, на авось. Когда мой бывший муж выиграл «гринку», я, честно, не очень хотела уезжать. В Минске были работа и жилье. Это удерживало. А ему хотелось попробовать новой жизни. Я примерно понимала, куда еду. Понимала, что легко не будет. Понимала, что с открытыми объятиями никто не встретит.

Думала целый год и все-таки приняла решение, что жена должна следовать за мужем.

— Муж был настроен оптимистично. Парень минский — многого в жизни не видел. Год убеждала его, что будет непросто. Тем более язык пока еще на базовом уровне.

Все-таки уехали.

— Я спортсмен, не сдаюсь так быстро. Тем более ребенок в Штатах пошел в первый класс. Не хотелось, чтобы он терял год учебы. Ну и на жизнь я смотрю оптимистично. Знаю, если у тебя есть хватка, выживешь везде.

Знакомые иммигранты сказали, что в Америке самые сложные первый, третий и пятый годы. Если ты не программист или строитель, приходится переучиваться заново.

Ликеро-водочный, промоушен

Миннеаполис выбрали из-за двоюродного брата Светы. Он объяснил, что без кредитной истории нормальные «апарты» свежим иммигрантам не снять, и обещал помочь на первых порах. Плюс Света нагуглила, что Миннеаполис — номер один в США по развитию велосипедной индустрии. В Америку белоруска ехала со своими шлемом и обувью. Почему-то думала, что не сможет купить на месте.

— Я почти сразу же зарегистрировалась на местном велосайте, кинула клич, пришло сообщение от какой-то американки: «У меня очень много байков, могу дать один покататься, пока свой не купишь». Она стала приглашать меня на мероприятия, мы знакомились с новыми людьми. На первую такую тусовку я пришла с полной уверенностью, что знаю английский. Правда, 80% их слов до меня вообще не долетали. Честно, порой хотелось убежать.

Потом Света выкупила у американки байк за $100. Хранит как память. Сентиментальная.

— Первые пару месяцев работал муж, я — нет. Потом не выдержала: «Если рассматривать только хорошую работу, не найду ничего». Сначала я убирала дома. Потом меня, человека, который никогда не пробовал алкоголь, занесло в ликеро-водочный магазин. Стояла куклой на промоушене — открывается много бутылок вина, люди пробуют и покупают что понравилось. Все говорила хозяину: «Можно за кассой поработаю, я ж ничего не знаю про вино?» — «Так гугли».

Через полгода Света пошла работать няней в смешанной семье: он американец, она белоруска. Зарплата в $2500 при отсутствии нормального языка и местного образования позволяла существовать. «Коммуналка» и прочие обязательные расходы сжирали $1500. $1000 оставалось на пожить.

Флюс, крах надежд

— С мужем в конечном счете разъехались… Не мы первые, не мы последние. Очень многие семьи не выдерживают иммиграции. У мужчин с наших территорий в менталитете ответственность за семью, мол, они должны всех обеспечивать. В Америке попроще: кто может, тот и зарабатывает. Муж работал в IT, нравилось далеко не все, случился крах его надежд, который свел наши отношения к нулю. Я думала, мы просто разойдемся, но оба останемся в США. Все-таки помощь с ребенком пригодилась бы. Правда, в итоге он решил вернуться в Беларусь.

Света была в долгах. Потом совершенно некстати случился флюс. Без медицинской страховки заплатила за лечение одного зуба $2000. Однако сразу включился инстинкт самосохранения — стала думать, что делать.

— Мне сильно помогла семья, в которой я работала нянечкой: «Не переживай, мы поддержим». При этом я волонтерила в русской школе, куда ходил мой ребенок, и преподавала язык. В комьюнити все тоже поддерживали меня.

После детей была работа со стариками, которых опекало государство.

— То был Daycare Center. Старики могли приходить от одного до четырех раз в неделю. Работники устраивали им досуг. Хотите — в магазин отвезем, хотите — будут танцы, хотите — погнали в казино. Хороший опыт для меня. Теперь смотрю на стариков другими глазами.

Потом белоруска вышла замуж за американца и родила второго ребенка. И конечно, снова встал вопрос с работой. Хотелось реализации.

— Прекрасно понимала, что с моим акцентом, который сохранится навсегда, в маркетинге мне ничего не светит. Думала про велосипедный магазин, но это исключало возможность участия в гонках. Потому как новых сотрудников все время ставят на смены в выходные. Хотелось, чтобы работа была совместима с моим жизненным укладом.

Давай сходим, женщина-пожарный

Американка, которая дала первый байк, снова нарисовалась, как ангел-хранитель. Сказала, пишет текст про норвежскую женщину-пожарного: «Мне кажется, это идеально для тебя. Попробуй». Света задумалась.

— Я настолько не смотрела в ту сторону, что вообще никак с собой не ассоциировала. Но через неделю на почту прилетела общегородская рассылка от местного пожарного управления: типа, у нас день открытых дверей. Сказала мужу: «Второй сигнал за семь дней, давай сходим». — «Как ты себе это представляешь?» — «Они набирают людей на временную занятость (part-time). Давай сходим, я по-быстрому пойму, что это не мое, и отправимся домой».

В управлении сидело человек 60, женщин из них было четыре.

— Ребята рассказывали, как у них все хорошо. Отметили, что оплачивают обучение. Если проходишь его и испытательный срок, тебя принимают. Я спортсменка, быстро вошла в азарт. Все мне говорили, что no way. А я еще больше заводилась.

Света вписалась. Групповое интервью, персональное интервью, физический тест, собеседование у психологов, медицинское обследование.

— Меня взяли учиться — единственную женщину. Начали вшестером, закончили вчетвером. Честно, ситуация чем-то похожа на институт физкультуры. В Беларуси все жили стереотипами: мол, физкультурники — люди максимум среднего ума. Про пожарных мысли были примерно те же. Но все оказалось наоборот. В большинстве случаев частично занятые в пожарных департаментах американцы имеют основную работу (кто-то айтишник, кто-то учитель), на службу ребята идут осознанно. Группа подобралась очень серьезная. Психологически было сложно. Я ж отличница, хотелось соответствовать уровню.

Остановка сердца, черный шлем

Пожарные департаменты в Америке не только занимаются непосредственно пожарами, но и оказывают медицинскую помощь. Больше половины звонков связаны с этим.

— Сдаешь кучу тестов. В итоге ты не медик, но имеешь право оказывать первую помощь. Весь прошлый год я провела в учебниках. Сдала итоговый тест. Отправилась на испытательный срок длиной в полгода. После мне вручили черный шлем. Стажеры носят желтый. Теперь моя работа — несколько дежурств в неделю, обязательная тренировка, учеба. Помимо этого, есть ситуации, когда ребята, которые работают full-time, находятся на важном вызове. Тогда часть звонков передаются тебе для подстраховки. На пейджер поступает сообщение, есть 30 минут, чтобы приехать на работу. 30% таких звонков — ответственность part-time-служащих. Но я стараюсь выполнять как можно больше. Это опыт, а мне хочется чувствовать себя максимально комфортно на любом вызове.

Света мечтает стать full-time, но пока растит младшего ребенка.

— В моем детстве был сериал «Служба спасения 911». Не знаю, каким макаром, но они делали видео с момента получения диспетчерами звонка до возвращения на базу. Вся работа показывалась в максимальных подробностях. Я всегда удивлялась, что они спасают человека, несмотря на возраст и статус. Да еще и животными занимаются.

Помню первую остановку сердца в практике. Она запомнилась мне даже больше, чем первый пожар. Запустили дефибриллятор и все другие приборы прямо в лифте. Когда зашли, мужчина лежал на полу. Ему было 94 или 95 лет. Трогаю пульс — отсутствует. Начинаем делать CPR (сardiopulmonary resuscitation), пытаемся восстановить сердце. Подъехали врачи, стали спасать медикаментозно. Пульс то возвращается, то исчезает, то возвращается, то исчезает. Адреналин дикий. Но в больницу мы его привезли с нормальным пульсом. Честно, когда запускаешь человеку сердце, чувствуешь себя немного богом.

Вот еще. Есть в Америке одна заморочка. Человек при наличии многих заболеваний или одного серьезного заболевания вроде рака может, согласовав все с врачом, подписать специальную бумагу: мол, если у меня останавливается сердце, вправе не спасать. Обычно такие люди носят браслеты. В их домах на холодильниках прикреплены соответствующие бумаги. Браслет все же не документ.

Мы приехали на вызов. Помню, что пришлось вскрывать дверь. По телику шло что-то дурацкое. Начали восстанавливать пульс. У него ртом шла кровь. Раньше мне казалось, что я буду брезговать. Но когда дело касается жизни человека, таких мыслей вообще не допускаешь. Так и работала вся перемазанная его кровью.

И тут появляется наш главный: «Останавливайся». — «Почему?» — «Он подписал бумаги»… Мужчина умер на наших глазах. Я потом два дня ходила и думала: как так? Мы долго разговаривали с моим начальником о случившемся: «Ну он же сам позвонил?» — «Да, по поводу проблем с дыханием, он не думал, что это сердце».

Я не осуждаю, человек имеет право выбирать. Это же не суицид. Ты подписываешь документы — та же тема с донорством. У меня вот на правах написано, что я донор. Пусть лучше разберут на части, но я еще кого-то смогу спасти.

Скандалистка, баня

— Так вышло, что мой отец до развода с мамой работал начальником пожарной станции в поселке. Мы не поддерживаем отношения. Но самое радостное воспоминание о нем — возможность прийти на станцию и остаться на ночевку, чтобы смотреть на всю движуху. В Америке спасатель — очень уважаемая профессия. Даже более уважаемая, чем полицейский или военный. Ты не приезжаешь судить людей или наводить порядок, ты приезжаешь их спасать. Для тебя дверь всегда открыта. Постоянно слышу: «Thank you for your service».

Спасатели в США имеют хорошие деньги, пусть и не на уровне врачей. Оплата у стажеров и спецов, прошедших испытательный срок, разная. Отличаются оклады part-time- и full-time-работников. Ставка по сложным вызовам тоже иная. Света не уверена, что имеет право озвучивать конкретные цифры.

— Скучаю ли я по Беларуси? Да. Это останется навсегда, просто главное — не накручивать себя. Щемящая ностальгия — только первый год. Думаешь: а что, если бы я остался? Но у тебя дети, потому рациональнее заботиться об их перспективах и не отвлекаться.

«Все хотят видеть твой доход в США, но никто не хочет видеть твой расход. А это очень серьезно»

B Беларуси у меня не было уверенности в завтрашнем дне. Я не могла осознать очень многие вещи. Никогда не понимала, почему должна как-то ублажать или спорить с людьми, которым всего-то надо выполнить свою работу и вовремя поставить подпись. Знаете, мне не могли нормально паспорт поменять. Когда я стала задавать вопросы, услышала: «Какая ты скандалистка!» А где я скандалистка? Люди просто должны сделать свою работу как следует.

Плюс наше абсолютно потребительское ощущение, что все вокруг тебе должны. Никто ничего никому не должен. Меня Америка этому научила. Работаешь — у тебя все будет. Не работаешь — у тебя ничего не будет. А еще все хотят видеть твой доход в США, но никто не хочет видеть твой расход. А это очень серьезно.

Света продолжает участвовать в велогонках, устроила в городе клуб моржей, в который первыми стали вступать американцы, а потом уже подтянулись русскоязычные ребята, привезла из Беларуси портативную баню и вообще чувствует себя хорошо.