«Отдайте Беларусь частнику»

Один день из жизни малой родины нашего национального героя.

Замок стоял на холме и глядел на страну свысока. К. смотрел в сторону замка с постамента и вспоминал, как строили плоскодонки и защищали на другом конце мира форт Тикондерог. Между К. и замком-дворцом искрило электричество родственного контакта. Еще между ними была дорога, а по ней лениво елозил «Беларус», оставляя на фотокарточках желтую полосу светораздела. Мы разглядывали что-то в этих отражениях, в тенях прошлого, искали точку отсчета, ведь где еще ей быть, как не здесь. Один день важнейшего для страны городка, запутавшегося в поисках себя, пишет Onliner.

Глава №1. Солнце над замком

Я стою напротив дворца Пусловских в 220 километрах от МКАД. Это Ивацевичский район. Начало 2019-го, солнечное утро, на градуснике ноль, стрелка часов подтягивается к одиннадцати. Нужно точнее описать декорации: вдруг кто-то прочитает это лет через сто, когда слоны уронят с плеч черепаху? Прочитает, покрутит пальцем у виска: ах, вот где жили те чудаки!

Вокруг меня — красивая пустая парковка, на ней — резной туалет. И белый дворец, как в сказке про Алладина, поднимает облака своими игрушечными башенками. За моей спиной — водоем, остров любви, музей-усадьба К. Вот кот точит когти у входной двери. Дальше — кафе с борщом, мангалы, корабль-сцена, названная «Мурманском», — и поля, поля. Эта дикая эклектика, кажется, вобрала в себя все мифологемы страны. Столько всего и в голове белоруса — в моей голове. Она мучительно трещит, когда я пытаюсь понять, при чем здесь Мурманск, за что бились в марте 1794-го, кто мы такие, куда плывет эта чертова лодка.

К дворцу ведет лестница необыкновенной красоты. Мимо шикарного фонтана, живо вижу, поднимаются господа и пролетарии, паны и матросы, генсеки и князья. А там, в далекой башенке, должно быть, спрятался самый верховный граф. Он прекрасен, как эльф, он во всех делах мастер. Его улыбка — глаз услада. Жаль, сегодня к нему не пройти.

Вторник, закрыто, неприемный день. Бродим мимо дворца, как неприкаянные. А ветер выдувает из головы мечты. Над Коссово почти ураган.

К замку дороги нет.

Когда-то Коссово робко объявило себя самым маленьким белорусским городом. История умалчивает, зачем это было нужно. Может быть, у кого-то возникла идея сделать здесь туристический национальный проект. Для этого, по законам рынка, понадобился красивый лозунг. Но звание самого маленького городка быстро перехватила Дисна. Там фантазировали ловчее, но все равно стали «белорусским Детройтом». С Дисны ссыпалась вся штукатурка, ее шансы на выживание после банкротства городской промышленности оказались ничтожными. Но это просто кроме природы и красоты у нее и не было ничего.

Жителям Коссово повезло больше. В 1821 году в местечке, навечно вошедшем в историю благодаря К., обосновался Казимир Пусловский. Организовал здесь фабрику ковров. Через несколько лет начал строить дворец своей мечты. Дело было продолжено наследниками. И вот дворец, украсивший местность, уже принимал гостей: Элизу Ожешко, Наполеона Орду, Генрика Сенкевича. Гремели пиры, звенели бокалы.

Дальше настали смутные времена: чреда перепродаж, две войны, разграбление. В 1942-м гитлеровцы уничтожали в дворцовом гетто еврейское население Коссово. В 1944-м дворец сожгли партизаны. После войны его неудачно пытались перепрофилировать в детдом. Ворвавшись в независимость, Беларусь не спешила восстанавливать свои символы. Бывшее имение Пусловских влачило жалкое существование. Руины напоминали о нищете, разрухе, неустроенности и, конечно, тотальном упрямстве системы, не желающей возводить мосты в то прошлое, которое мы имели до 1917 года.

Страдавшие от кризисов и обвалов «зайчика» белорусы растягивали здание по кирпичику, лишенные трепетной любви к «панскому двору». В 2008-м здесь началась реконструкция. В марте 2019-го под солнечным ярким светом замок выглядит едва ли не идеальной белорусской мечтой во плоти. Нам бы туда попасть, попробовать эту мечту на зуб. Но пока не разрешено.

Скрывшись за тучами, мартовское солнце погружает замок в туманное молоко. И башни, и лестницу, и соседку — усадьбу К., нашего Тадеуша Костюшко, национального героя многих стран, которого так долго стыдливо не называли в списках величайших белорусов. Да и сейчас не все отваживаются называть в голос, а если и не пускают яд, то просто шепчут имя, чтобы ненароком себе не навредить.

Анджей Тадеуш Бонавентура Костюшко родился в феврале 1746 года в урочище Меречевщина рядом с Коссово. Участвовал в войне за независимость США, прославился там, получил звание бригадного генерала, был чтим Джорджем Вашингтоном. Вернулся на родину, возглавил восстание 1794 года. В честь Костюшко названы горы, парки, памятники, университеты, но в Беларуси прославлять земляка не спешили.

В 2018-м, когда в государстве наметился (вроде бы) разворот в сторону поиска более глубинных корней, в Меречевщине за собранные обычными людьми деньги согласовали установку памятника. Инициировал процесс журналист Глеб Лободенко. На церемонии были люди с красно-зелеными и бело-красно-белыми флагами. С трибуны говорили, что вон она — та фигура, которая может белорусов объединить. И что там, где нет истории, нет и страны. А кто-то всерьез подумал, что один из самых необычных дворцов Беларуси и сын этой земли представляют уникальный боекомплект. А может, даже и колбу, в которой возникнет химия национальной идеи.

К. молчаливо глядел на замок, на суетливых странных людей под флагами. И, так как являлся статуей, молчал.

Глава №2. Вот история, вот страна

Две недели назад женщина похоронила мужа, но скоро вышла на площадь у хозмага к своей палатке, чтобы продавать галоши, стельки, кофты, тапки, пасхальные пластиковые цветы.

Одинокая палатка стояла рядом с храмом и автовокзалом, который по совместительству являлся точкой по продаже комбикорма. Отец с сыном прикатили на «ровэрах», кинули их возле станции, пошли в магазин. Вокзал был закрыт. Да и ехать куда-то из Коссово им было незачем.

— У народа нет денег, — сказала нам предпринимательница. — Вон с утра на 5 рублей наторговала.

— Зато у вас есть замок, — парировали мы.

— Замок отсюда не видать, — ответила она.

Замок с площади и правда не показывался. Но зато были видны массивный универмаг, туалет и центральная улица 3 Февраля, на которой стояли и заколоченные дома с табличкой «Продается», и вполне аккуратные, живые. Еще здесь есть памятная стела, закручивающая коссовский исторический узел совсем уж туго. Читаем на табличке: «3 февраля 1927 года здесь состоялась коммунистическая демонстрация белорусских крестьян за воссоединение с Белорусской Советской Социалистической Республикой. Демонстрация была расстреляна. Убиты 6 и ранены 35 человек».

Если пойти по улице 3 Февраля налево, то можно увидеть разваленную школу 1956 года постройки. Эта школа — будто униженная молодым нахалом старуха. Пытается неловко закрыть руками-ставнями разбитый фасад от посторонних глаз. Здесь во всем мерещатся символы. Улицы Ленина и Костюшко бегут рядом, но пересекаться не хотят. Да и не могут, наверное.

Мы идем по Коссово и ищем. Откуда можно увидеть замок и те смыслы, которые он в себе таит. Напротив кладбища — зеленые четырехэтажки. Пес лижет лапу возле гаража, а замка не видать. Ветер гнет березу, что растет у кладбищенской ограды, кладбище растет быстрее березы. Лезу на нее, но и оттуда ничего. Над Коссово не бросали бомбы, но здесь есть дома, как будто превратившиеся в кляксы после бомбардировки. Такой Беларусью мы вас не удивим. То ли дело Замок.

— Отдайте эту Беларусь частнику,— насвистывает коссовский ветерок стандартное клише от умников из Минска.

— И замок отдавайте! Кстати, почему его из города не видать?

Потому что вместо замка в Коссово есть труба.

Глава №3. Труба во дворе

Я разглядывал объявления на тумбе. Одно из них обещало скидки за покупку холодильника кешем. Другое звало удирать в Польшу. Пенсионерка Людмила Рудая шла мимо, решила заговорить. Когда-то она гоняла на байке, побеждала в «Рассмеши комика», а сейчас покупает и перепродает в своем городке недвижимость (ее слова).

— Все у нас есть. Дом культуры, больница, аптека, банк, почта, столовая, школа, детсад, — перечисляет Людмила. — Швейное производство есть. Мебельное крупное — МПО. Есть частник с мебелью. «Евроопт» маленький открыли. Все играют теперь в «Удачу». Все надеются выиграть квартиру в Минске. Вы тоже у себя там играете?

— Привык рассчитывать на себя.

— Еще у нас все живут в кредит. Все хмурые. Вот если бы зарплата 1000 была, то и люди бы улыбаться стали. Не уезжала бы молодежь.

— Давайте лучше о замке.

— А что замок? Стоит.

Все следующие диалоги будут одинаковы, как коссовские туманы: про зарплату в 400 рублей, сокращения и чувство тоски.

И я бы завыл волком, но тут маленькая девочка, бежавшая из школу с рюкзачком, вдруг обернулась и сказала: «Здрасьте». И стало хорошо на душе, Коссово я сразу увидел другим. С магазинчиками, с церковью и костелом, с добрыми людьми, с тротуарами, которые убирают и цветами, которые нужно садить весной, чтобы та пришла.

— Как бизнес?— стучимся в точку, где торгуют игрушками.

— Пятый год торгую на пенсию. Бизнес хиреет. Нет денег у людей. Все деньги в вашем Минске осели, — быстро возвращают нас на землю.

— Зато у вас есть замок, — дурацкая, понятно уже, реплика.

— Есть.

Возле горисполкома догоняет товарищ:

— Ты спрашиваешь всех о замке, а я тебе так скажу: на него все деньги идут, а на Коссово не остается. Давай я тебе свой двор покажу. Вон какая труба, гляди. Туристов сюда надо водить. Пусть делают фотографии.

При Советах Коссово, как рассказывает наш новый знакомый, было зажиточным, мебельное производство росло, строились дома для сотрудников, общежития, хотели даже возвести бассейн. Потом все рухнуло. Начальника МПО здесь вспоминают наряду с Машеровым как главных движителей истории. А мы хотим услышать другие фамилии. Все лезем и лезем к прохожим.

— Так а замок-то, замок?

— Стоит.

Лера, у которой здесь родители, идет по стертым улицам, будто Мадонна с коляской. Сейчас она живет в Ивацевичах. Там муж.

— Гордимся замком! Но за 400 рублей я бы здесь не прожила с этой гордостью. Уезжает народ.

Под вечер бабушки отправляются на сход в Дом культуры. Их будет слушать местная власть: поговорят о фонаре, который снова перестал светить, и о поролоновом заводе, который хотят построить, но все против. Но построить должны. А может быть, нет.

Над замком опустится ночь, о нем не спросят. Стоит — и хорошо.

Глава №4. Магнит на холодильнике

Вот и среда. Мы снова на большой пустой парковке напротив дворца. Замковые канцелярии вот-вот откроют двери. Мы все узнаем, как проникнем туда. В усадьбе Костюшко покупаю магнит с самым лучшим видом на богатейший по концентрации символов город страны. Богатый и несчастный одновременно, ведь как в них разобраться, как понять, что любить, что уважать, а что просто вешать на холодильник?

Решительная замдиректора — главный хранитель фондов Ирина Семенюк говорит о том, что я хочу услышать.

— Пусто, потому что несезон. В сезон к нам едет народ. Едут автобусы организованных туристов из Беларуси. Едут американцы, которым интересна личность Костюшко. И уникальность дворца Пусловских, который не похож ни на один другой. И это только начало. Будет восстановлен уникальный ландшафтный дизайн в английском стиле. Будут сады Семирамиды, которые Пусловские создавали на склонах. И водная система, красивейшая, нигде такую не найдете. Вот этот ансамбль вокруг замка — это и будет главная красота. Еще уже в этом году в замке откроют гостиницу и кафе. А потом остальные музейные комнаты.

Семенюк повторяет правильные вещи: без истории нет народа, без народа нет страны. Она говорит: то, что раньше скрывалось, теперь открывается. И отношение к Костюшко меняется — «как к сыну белорусской земли» (как бы ни обижались на табличку у памятника ревнивые поляки).

— Как и этот комплекс, будет процветать и Коссово, — слова Ирины Семенюк несут нас куда-то ввысь, в ту самую башню дворца, где сидит величавый главграф. — Ежемесячно планируется проводить здесь праздники. Они будут воссоединять молодежь и старшее поколение. А в музее мы хотим добавить интерактив. Это дорого. Но цель — привлечь молодежь к истории. То есть сохранить страну.

Все это так красиво, что я не могу сдержаться. Оттуда, с башенки кто-то подает мне зеркальцем знак. Кто-то зовет к себе, открывая наконец дорогу. Вот лестница, забор, вход. Дверь открывается, впускает внутрь. И там внутри нас ждет… белорусское ничего. В замке пока работает лишь временная экспозиция. Смотреть нечего. Неужели и этот замок — фейк? А что же тогда настоящее? Вот что прикажете верить?..

Разочарованные, мы бредем прочь, но думаем все же, что, может, просто не пришел наш час, чтобы найти нужный ключик. Надо еще подождать.

Глава №5: волшебное зеркало

В Коссово не только свой дворец, но и свой горисполком. Лучшие виды на город обычно открываются из кабинетов чиновников — так уж мы привыкли считать. В кабинетах некоторых, говорят, стоят специальные волшебные зеркала. Заглянешь в такое зеркало, а там совсем другая страна. В ней дамы в длинных платьях кружат с генералами вальс в замковых залах, мудрые главы колхозов бороздят на уазиках поля, красивые хоккеисты забивают шайбы, а народ… Народ не мозолит танцорам глаза.

Впрочем, лично я таких зеркал не видал. Поэтому, может, и врут, что они существуют. Стучимся в приемную. У местного «мэра» Леонида Юдчица важный гость из Госконтроля. Вроде бы даже областного. А нас пускают внутрь.

— Видел вас вчера: ходили, ходили, не подошли, — с упреком, но без злобы говорит глава горисполкома.

Кто-то из нас тянется посмотреть, есть ли у градоначальника волшебное зеркало или иной прибор по изменению действительности, да хотя бы тайный вид на замок, но нет, из окна торчит разрушенный и частично сгнивший бывший ДК. На нем табличка: реконструкция должна быть завершена к декабрю 2018-го. Не завершили.

— Я тут год. Разгребаю. Знаю, что проблем хватает. Пишите, что хотите, мне не страшно, — спокойно говорит Юдчиц, как-то сразу располагая к себе.

— Вы нам про замок лучше. Он вообще существует? В том плане, что он с Коссово имеет связь? Вон с тем разваленным домом напротив вашего окна? И с другими такими?

— Все в этой папке, — берет папку из шкафа мэр. — Здание продали человеку за базовую. Под конкретный инвестиционный план и конкретные сроки. А сейчас буду подавать иск в суд, потому что не сделано ничего. И со школой той, которую вы проезжали, то же самое. У нас часто говорят: частник, частник, дайте частнику. А не факт, что сработает. К сожалению.

Про замок. Вы там были? А в музее? Представим, что вы туристы из Минска. Сколько времени потратите на все? Часа полтора. А дальше? Дальше поедете куда-то еще. В Ружаны. Или в Беловежскую пущу. И это проблема Коссово. Мы как бы транзит. А как удержать здесь кого — надо думать. Надо, чтобы были идеи. От народа. Может, фестивали какие… У меня много задумок. Я вообще сюда с идеей «Дожинок» пришел. Надеюсь, их проведут. А туризм растет. Два гостиничных комплекса сейчас строят частники. Деньги выделяются на реконструкцию. Все в порядке.

Потом мы говорим о банальностях. Что денег из бюджета горсовета не хватит даже на то, чтобы покрасить фасады на центральной улице. И что народ пьет.

— В Коссово есть кафе. Слышу часто — некуда сходить. А сходить в кафе вечером, кофе выпить, потом спать лечь и на работу завтра нормальным? Нет, такое не принято. Если я своему соседу говорю: «Пойдем сходим куда», — то он сразу: «А я сегодня не пью». Так я и не хочу пить! Надо народу эту культуру прививать.

Коссово в деятельных руках.

Глава №6. Юля с косой

Юля живет рядом с Коссово, в деревни Ходорки. У нее фермерское хозяйство, грандиозные планы и железные мускулы.

— Потрогай, — говорит она. — А я просто косой кошу. На мне все хозяйство летом. Знаешь, сколько я таких возов накосила? Не счесть.

Юля переехала сюда из Любанского района, выкупив у еще одного потерпевшего провал в бизнесе «частника» ферму.

— Я работала в Центре юных натуралистов в Солигорске. По образованию я художник — преподаватель декоративно-прикладного искусства. Еще окончила курсы маляра-штукатура и плиточника-облицовщика. Бывала и на стройке. Но главное дело в жизни — разводила лошадей. Нужно было место для хозяйства. У нас в районе фермеров не жаловали. Увидела объявление в интернете. Приехала, посмотрела, понравилось. Тысяч за пять в эквиваленте эти постройки купила. Здесь 28 га земли, от сельсовета еще пару гектар под пастбище. Официально у меня фермерское хозяйство и агротуризм. Змагаемся.

На ферме живет козел Чубайс. Есть овцы. Юля организовывает конные прогулки. Придумала жесткий маршрут Коссово — Пружаны, но в стране маловато всадников, которые выдержат семь часов дороги туда-назад. Еще хотела наладить конный маршрут в замок, который отлично виден отсюда, высится над лесами-полями, но пока вышло очень по-белорусски. Как и мы, дорогу туда она так быстро не отыскала.

— Сначала прогулка, потом усадьба Костюшко. Чтобы люди зашли в музей, мне надо сделать коновязь под навесом. Это пару столбов вкопать. Но в одном отделе исполкома сказали, что сделать этого не дадут: мол, не является агроэкотуризмом. А во втором сказали, что является и проблем нет — делай. Такие дела. Но я не расстроилась. У меня планов куча и без этого пока.

Юля продолжает:

— В Беларуси на лошадях деньги не заработаешь. Деньги зарабатывают только те, кто лошадей перекупает и перепродает. Я занимаюсь этим для души. Вот планирую размножить овец, штук 100—200 держать. Для своих нужд сначала, потом как пойдет. Главный план — сладить хорошее туристическое место. Не так, чтобы дом, баня и коси бабло, а чтобы народу было интересно. Сыр козий делать. Пруд выкопать. Много чего.

Вокруг планов Юли царствует все еще плановая экономика. Неухоженные поля, разваленные дома в деревнях Юля и дед Петрович, который помогает ей с лошадьми, называют мерзостью запустения.

— Я считаю, что можно жить в деревне, можно чем-то заниматься. Хочу это своим примером показать. Пока еще нечем хвастаться, но это пока. И рядом есть хорошие ребята. У кого-то клубника, у кого-то огурцы. Делают дело, не просят помощи, вкалывают. Но с народом что-то не то. Многим нужно, только чтобы дали. И зависть… Сколько же зависти вокруг! Зависть — это тоже мерзость. Ползет по стране.

Петрович не выдерживает, вмешивается в разговор, говорит самое главное:

— Народ наш еще не полностью пропал. Но еще два поколения, а может, и одно — и это уже будут люди без сердцевины. Иногда больно так становится: а где, ребята, ваш патриотизм, ваша боль за ваш кусок земли, за вашу эту маленькую родину? Внутреннее вот это, не связанное абсолютно ни с чиновником, ни с государством, а то, что от сердца, от души. Чтобы было просто «не пофиг». Но нет ничего. Старались-старались долгие годы — и отучили. Хозяина уничтожили в 1917-м. Уничтожили историю. И вот теперь разгребают, слышат вокруг это — «дай».

— Юлька, запрягай, — говорит дед.

Они уезжают работать.

Глава №7. Явление Табакерки

На площади в Коссово, рядом с автовокзалом, откуда разглядеть замок днем мы так и не смогли, явился под светом тусклого фонаря символ куда более земной, лишенный рефлексий, размышлений, мечтаний, иной мишуры. Недобро отражалась в лучах фар белоснежная Табакерка.

— Поставили ее сюда давно. Но почему-то не подключили, — говорила соседствующая с Табакеркой «ипэшница». — Стоит и стоит, мне-то что. Мне неясно другое: что делать, когда заплатишь за газ и прочее 150 и 150 у тебя остается. А делать — только и выживать.

— Удачи, — говорим на прощание какую-то дичь, потому что не понимаем, что сказать еще.

— Какая-то тут удача?

— Держитесь, — бормочем еще более невнятно и неловко, запрыгивая в машину.

— Вы серьезно? — летит удивленное в ответ.

А над пустынной площадью замершая пока Табакерка готовится изрыгать клубы дыма, который покроет и Коссово, и героев былого, недвижимых и пока все еще не нужных. И только когда этот дымок долетит до Юли, то она с косой наперевес уж наверняка сможет отмахнуться в ответ.

Может быть, именно она и найдет первой дорогу в Замок.