«Лукашенко о таких, как я, даже не слышал»

Мать пятерых детей восемь лет скитается по общежитиям.

Многодетная мать Людмила Овсяник с 2011 года безрезультатно пытается добиться получения собственного жилья. А сейчас может лишиться и общежития. «Салiдарнасць» делится историей женщины, которая на себе прочувствовала, как государство заботится о многодетных.

С Людмилой я познакомилась абсолютно случайно. Увидела ее в коттедже у родственников, к которым мы приехали отмечать какой-то праздник. Хозяйка дома пояснила, что по совету подруги наняла Людмилу помочь убрать и приготовить к приходу гостей.

Лицо женщины мне показалось знакомым. Когда же родственница рассказала, что Людмила живет в общежитии в Сморгони и одна воспитывает пятерых детей после смерти мужа, все стало на свои места. Людмила Овсяник — та самая многодетная мать, которая безрезультатно пытается добиться от чиновников жилья и во всех кабинетах слышит из серии «Зачем ты столько нарожала?»

Когда послушаешь историю Людмилы, начинаешь понимать, насколько твои проблемы ничтожны. Женщина не пьет, не гуляет, растит детей, а вся ее жизнь — это попытка вырваться из замкнутого круга нищеты, в котором она оказалась после смерти мужа и по воле государства. Людмила готова ежедневно мотаться из Сморгони в Минск, убирать чужие квартиры, мыть посуду, подметать улицы — лишь бы заработать лишнюю копейку.

Казалось, после того, как о Людмиле написали в СМИ, местные власти пообещали ей до отопительного сезона предоставить если не новую квартиру, то хотя бы арендное жилье. Поэтому, когда Лукашенко в очередной раз заговорил о поддержке многодетных, я решила набрать Людмилу, чтобы поинтересоваться, как решился ее квартирный вопрос.

— Никак. Нам не дали даже арендную квартиру, которую обещали, — чуть ли не плакала в трубку женщина. — А сейчас вот мне пришла бумага, что скоро отключат свет и воду.

Решено было ехать в Сморгонь, чтобы посмотреть, как выживает многодетная мать, о которой государство, похоже, совсем забыло.

Это уже улучшенные условия

Общежитие по улице Молодежная, 22, в котором живет семья, снаружи выглядит как стандартная пятиэтажка.

Внутри же мрачные коридоры, обшарпанные двери…

Комнаты Людмилы на первом этаже рядом с аварийным выходом. После трагедии в Кемерово аварийный выход постановили держать открытым, из-за чего в помещении Людмилы всегда холодно и шумно от хлопающих дверей, которыми жильцы стали пользоваться как основными.

Окна тоже мало спасают от холода. Рамы разваливаются, из щелей невыносимо дует.

— Сколько раз просила поменять, говорят: только за ваш счет. Бывает, что и спим в одежде. А летом, наоборот, жара — окна не открыть, потому что рядом мусорка, воняет невозможно, летят мухи.

В этом общежитии семья Людмилы живет четыре года. И, как оказалось, это уже улучшенные условия!

Раньше женщина с пятью детьми ютилась в одном блоке на три семьи.

— Условия были ужасными. Унитаз, ванная на 15 человек. Рядом жили алкоголики. Были постоянные пьянки, скандалы, — рассказывает Людмила.

После того, как женщина обратилась в райисполком, ей предложили новое жилье в общежитии напротив. Она согласилась: общежитие было квартирного типа: две комнаты, свои кухня, ванная и туалет. Правда, в плачевном состоянии.

— Не было ни воды, ни электричества — все приходилось делать самой. Залезла в долги, пытаясь отремонтировать хотя бы необходимое, чтобы можно было жить с детьми, — рассказывает женщина.

Признаки незаконченного ремонта можно наблюдать и сейчас. Правда, некогда новые обои уже нужно клеить заново — из-за сырости они просто не держатся на стене. Линолеум положен просто на пол, а кое-где под ним и вовсе земля.

— Говорила своему соседу-рыбаку, что может накопать у меня червей, — горько усмехается женщина и показывает места их обитания.

Тем не менее, в квартире чисто. Видно, что за жильем Людмила следит. На письменном столе лежат детские рисунки, грамота одного из сыновей за спортивные достижения.

— А принеси свои медали по легкой атлетике, — просит она уже дочь (видно, что женщина гордится успехами своих детей).

Зачем столько нарожала?

Этот вопрос Людмила слышит постоянно. Причем не только от чиновников, которые постоянно отфутболивают ее, но и от обычных людей, с которыми доводится встречаться. И тем не менее история ее абсолютно обычная и могла бы произойти с любым.

Людмила вышла замуж, когда ей было 24 года. Родила двоих детей. Однако жизнь с первым мужем не сложилась, и Людмила осталась одна. Вскоре она встретила Сергея. Начали вместе жить, родились еще дети. Все это время они с мужем работали в колхозе в Ошмянском районе. Там же арендовали дом. Когда семья существенно разрослась, взяли льготный кредит, чтобы выкупить этот дом в постоянное пользование.

Однако дела в колхозе шли все хуже. Вскоре председателя посадили, и работы вообще не стало. Чтобы прокормить детей, муж Людмилы начал ездить на заработки в Россию. В одну из его поездок у него случился инфаркт, и он умер.

Так Людмила осталась одна с детьми в колхозе, где не было ни условий, ни работы. Да еще и с кредитом.

— Жить в деревне стало невозможно. Школу закрыли, детский сад закрыли, работать негде. Одной в доме без мужчины невозможно: надо и дрова наколоть, и воду принести. А помогать некому. Родители мои умерли давно, оба от рака: папа — когда мне было еще 17 лет, мама — 15 лет назад.

В итоге Людмила решила перебраться в город. Знакомый предложил совместный бизнес в Сморгони. Там Людмила сняла квартиру и стала на очередь как многодетная. Это было в 2011 году.

Два года женщина крутилась, как могла: ездила на заработки, торговала привезенными шмотками. И ждала обещанного жилья. Не дождалась. В 2013-м родное государство решило немного подсократить очередь нуждающихся. В результате вышел указ, согласно которому те, у кого имелась недвижимость, не могли больше претендовать на жилье.

— И меня сняли с очереди, потому что якобы у меня есть дом, — рассказывает Людмила. — И никого не волновало, что жить в том доме невозможно. Как и продать. Во-первых, кто его купит? Такая рухлядь (дом построен еще в 1973 году) в забытом богом колхозе просто никому не нужна. А во-вторых, чтобы его продать, мне надо найти 1 тысячу долларов для выплаты оставшегося кредита и подождать 5 лет для отчуждения имущества.

Но даже в случае волшебной продажи должно пройти еще время, чтобы семью вновь поставили на учет как нуждающуюся. К тому времени почти все дети Людмилы будут уже совершеннолетними, то есть о своем жилье можно забыть навсегда.

— В райисполкоме только разводят руками: «А что мы можем сделать? Такой закон!» — чуть ли не плачет от несправедливости Людмила. — А где они раньше были, когда я по закону имела право на жилье? Тогда что, закон не действовал? Все, что они смогли мне предложить за это время, — это общежитие и работу дворником от Горгаза.

Но и на это женщина согласилась. Пособия по уходу за ребенком до 3 лет и зарплаты дворника в 250 рублей кое-как хватало на еду. К тому времени бизнес, на который рассчитывала Людмила, развалился (партнер еще и прихватил вложенные ею деньги).

Когда же и младшему сыну исполнилось три года и пособия не стало, пришлось снова думать, как выживать.

И всюду эти страшные буквы СОП

Искать работу в Сморгони было бессмысленно. В городе найти место, где платят больше 300 рублей, практически невозможно. Так Людмила снова стала ездить на «закупы».

— Приплачивала соседям, знакомым, чтобы присматривали за детьми, пока я в отъезде. Да и старшая дочь была уже достаточно взрослая — 14 лет, — рассказывает женщина.

Вот тут-то государство в лице органов опеки и вспомнило о Людмиле, посчитав, что она своими отъездами оставляет детей в опасности.

— Однажды пришли и забрали всех пятерых. Но я же ведь не в загуле была, не в запое, я зарабатывала, чтобы их прокормить! Сама! Ни у кого ничего не просила!

Людмила плачет, вспоминая, как стояла на коленях у начальника райисполкома.

Детей в итоге ей вернули. Правда, за месяц нахождения в приюте выставили счет — 1400 рублей на нынешние деньги.

— Сын до сих пор со страхом идет в школу, думая, что его снова заберут в приют. А младший, засыпая, держит меня и не хочет отпускать, — рассказывает Людмила. — При этом у меня теперь всюду стоят эти страшные буквы СОП. К врачу придешь — на карточке написано «СОП», в любое учреждение обратишься — говорят, семья неблагополучная. И никому ничего не докажешь. Хотя в школе к нам никаких претензий. Там, наоборот, говорят: «Вы — хорошая мать, мы на вашей стороне!»

Чувствуется, что это очень сильно задевает Людмилу.

Недавно женщине пришло извещение о том, что если она не погасит задолженность за коммунальные услуги и набежавшую пеню, ей отключат электричество и водоснабжение, — у Людмилы действительно накопился большой долг.

На мой вопрос, почему не платила, она разводит руками:

— А на что я тогда детей бы кормила?

Оказалось, что в месяц на оплату этих 40 квадратов в общежитии с сомнительными удобствами необходимо отдать… 230 рублей! Пытаюсь выяснить, почему так дорого? Оказывает, 130 рублей – это только электроэнергия. При том, что из электроприборов в квартире лишь холодильник и электроплита. Нет даже стиральной машины (!), а телевизор давно сломан. Однако у Людмилы не установлен счетчик.

— Я не поставила его, потому что райисполком пообещал мне выделить арендное жилье. Думала, скоро перееду, — объясняет она. — Но ту квартиру отдали другой женщине, хотя у нее один ребенок. Обидно, у меня к тому времени были погашены все долги, а теперь вот снова набежало. Да неужели бы я не платила 80-100 рублей «коммуналки»? Но как мне отдать 230 рублей в месяц, когда у нас такие зарплаты?

Это подтверждает и соседка Людмилы Елена, которая присоединилась к нашему разговору. Недавно в Сморгони еще и закрылся ПМК. Так что многие горожане лишились и этих мизерных денег.

— Сейчас, когда зима заканчивается, в городе только бомжи и пьяницы остаются. Все на заработки едут, — рассказывает Елена. — Кто не может уехать или пенсионер, как я, идут в лес: собирают грибы, ягоды и продают вдоль дорог.

Сама Людмила ездит в Минск, убирает квартиры, коттеджи (где мы, собственно, с ней и познакомились), готовит для состоятельных людей — за такую работу в столице платят больше.

На ее жалобы замечаю, что при подъезде к Сморгони видела вполне себе приличные коттеджи, свидетельствующие об определенном достатке людей.

— Так там наши чиновники живут. Думаю, зарплата им позволяет строиться, — вздыхает Людмила. — А я, многодетная мать, скитаюсь по общежитиям. Спасибо, хоть добрые люди иногда помогают.

Людмила рассказала, как однажды разговорилась на рынке с одной предпринимательницей, и та, узнав ее историю, помогла с лечением сына в больнице. Многодетная мать вспоминает также служителей Минского кафедрального собора, которые помогают ей с вещами для детей (просит обязательно написать и поблагодарить всех, кто не прошел мимо ее беды).

Женщина также поведала, что когда о ней рассказали СМИ, исполком выделил помощь. Только все это ушло на то, чтобы раздать долги — за коммуналку, за приют.

А дальше все началось сначала:

— При этом мне постоянно пеняли, что я осмелилась жаловаться. Грозили, что если снова открою рот, опять заберут детей, а меня вообще упекут в психушку.

Однако ситуация настолько критична, что молчать уже невозможно.

— Это какой-то замкнутый круг, — вздыхает женщина. — Обидно, ведь даже многодетные семьи алкоголиков, с которыми я жила в общежитии, и те уже выехали по своим квартирам. А я, не пьющая, работающая с утра до ночи, восемь лет скитаюсь, и нету этому конца. Вон Лукашенко постоянно говорит, что государство заботится о многодетных. А про таких, как я, наверное, даже не слышал. Только как до него достучаться?