Как шутили белорусские писатели

Историк литературы Сергей Шапран рассказал о второй книге «Беларускі гістарычны анекдот»

Накануне Дня смеха историк литературы Сергей Шапран поделился страницами второй книги исторических и литературных анекдотов.

Первая книжка «Беларускі гістарычны анекдот» вышла в 2017-м. Kp.by публикует несколько рассказов про знаменитостей в переводе с белорусского языка.

Еще при жизни Якуба Коласа ходили легенды о его скуповатости. Его литературный секретарь Максим Лужанин свидетельствовал, что Колас действительно не любил напрасных трат и требовал аккуратно гасить свет, выходя из комнаты, не топить излишне печи, не тратить и не выбрасывать вещи, еще пригодные к употреблению. Экономя бумагу, он даже писал на другой стороне своих черновиков. Также и младший сын Коласа Михась подтверждал, что отец действительно жалел деньги на всякие развлечения, но зато когда видел, что у человека беда, мог без колебаний помочь.

Один из редких снимков Василя Быкова с улыбкой - обычно на фото он суров
Фото: Найден ВЫЛЧЕВ

Так, увидев однажды на рынке женщину, которая сидела на возу и плакала, Колас спросил, кто ее обидел. Выяснилось, что мужчины оставили ей на хранение подошвы, купленные для ботинок, и отошли выпить, а пока она тоже куда-то отлучалась, подошвы украли.

- А колькі яны каштуюць? - поинтересовался Колас.

- Паночку, не ведаю...

И Колас, сам оценив пропавшие подошвы, тут же дал горемычной денег.

Когда же в другой раз местный житель, встреченный во время охоты на тетеревов, пожаловался, что умерла его единственная корова, Колас без колебаний пообещал деньги. И действительно привез - целых три тысячи. Потом домашние в шутку сказали ему:

- Твае цецерукі каштавалі столькі ж, колькі карова!

Впрочем, эта история тоже обросла легендами: говорили, что Колас помог не деду, а бабуле, да и то после того, как она написала ему письмо, в котором рассказала о своей единственной коровке, нежданно умершей.

Якуб Колас часто помогал простым людям, но эти истории давно обросли легендами - порой комичными
Фото: Архив "КП"

«Три Бядули»

Из книги «Пад сузор’ем сярпа і молата» Бориса Саченко:

«На чем только не экономим! Даже на написании псевдонимов. Вместо Янка Купала пишем Я. Купала, вместо Якуб Колас - Я. Колас, вместо Алесь Гарун - А. Гарун…

Как-то, когда я шел по столице нашей республики, меня остановила очень интеллигентная с виду женщина, по-видимому, приезжая, и спросила:

- Скажите, пожалуйста, где здесь улица Три Бядули...

Едва догадался, что женщина ищет улицу Змитрака Бядули - «З. Бядули», как написано на табличках, что прикреплены на домах...»

Несправедливая партия

Когда в Минске в первой половине 1980-х проходила реконструкция площади Победы, было решено написать в Мемориальном зале под Вечным огнем стихотворный реквием. Соответствующее поручение было дано секретариату Союза писателей, который в свою очередь обратился к патриархам белорусской поэзии - поручение было почетное, стихи отливались в бронзе.

Владимир Некляев в то время патриархом не был, но в соревнование с патриархами вступил и стихи написал. Они-то и были признаны лучшими - их утвердили на совместном заседании руководства Союза писателей и Минского горкома партии. Когда же отослали для окончательного решения в ЦК КПБ, под некляевскими строками значились имена всех живых в то время народных поэтов… и отсутствовало имя автора.

Спустя годы об этой истории узнал Василь Быков. Проходя через Мемориальный зал под Вечным огнем и остановившись возле увековеченного в бронзе стихотворения Некляева, он заметил:

- Не, партыя ўсё ж несправядлівая!

А потом достал авторучку и, хотя следов на мраморной стене она почти не оставляла, подписал под последней строкой: «В. Некляев». Спрятав авторучку, Быков удовлетворено резюмировал:

- Гістарычная праўда адноўлена.

При встрече Рыгор Бородулин и Владимир Некляев любили хорошо пошутить
Фото: Сергей ШАПРАН

Как Богомолов разыграл Быкова

Василь Быков и российский писатель Владимир Богомолов, автор романа «Момент истины», одно время были близкими друзьями. Василь Владимирович вспоминал, что, когда только познакомились, Богомолов вскорости разыграл его, позвонив в гостиницу, где Быков остановился:

- Вы товарищ Быков? Говорит полковник Чаркин, начальник отдела расстрелов!

«Я ледзьве з крэсла не зваліўся», - признавался потом Василь Владимирович. В советское время подобные шутки воспринимались исключительно всерьез.

Короткевич, Мальдис и цыганка

Рассказ Адама Мальдиса из книги «Жыцце і ўзнясенне Уладзіміра Караткевіча: партрэт пісьменніка і чалавека».

Короткевич и Мальдис в Кракове. К Владимиру Семеновичу подбегает цыганка:

- Пан Володя! Я пану поворожу на счастье, скажу, сколько пан книжек издаст в следующем году!

У Короткевича, как он потом признался, волосы встали дыбом. Но он послушно полез в карман и стал «золотить» цыганке ручку мелкой монетой. Гадалка осталась недовольна: «золотить» нужно «бумажкой». И для поощрения добавила:

- Пан будет жить 88 лет!

- А нашто мне так многа? - удивился Короткевич и, дав «бумажку», стал отступать…

- Ты што гэта, Валодзя, сёння нейкі збянтэжаны? - спросил Мальдис, который, хотя и стоял в сторонке, однако все слышал.

- Ты скажы лепей, адкуль кракаўскія цыганкі могуць ведаць маё імя? - задал встречный вопрос Короткевич.

Мальдис посмотрел на башни Мариацкого костела, на памятник Мицкевичу, на пасмурное небо и заключил:

- Слава, Валодзечка, слава. Ужо і да Кракава дайшла!

Короткевич ходил задумчивый дня три, пока Мальдис не признался, что это он сказал цыганке, кто такой Короткевич.

- Больш вы мяне, чэрці, ужо не купіце! - ответил Владимир Семенович.

Впрочем, писатель Владимир Степан свидетельствовал, что слышал эту историю в 1979 году от самого Короткевича, и отличалась она тем, что произошла не в Кракове, а в Праге, и это не Мальдис разыграл Короткевича, а наоборот - Короткевич Мальдиса.

Все познается в сравнении

Адам Мальдис вспоминал, что Короткевич, перечитывая «Хаджи-Мурата» Льва Толстого, восклицал:

- Во, сцярвец! Што я ў параўнанні з ім?! Г..но пана Бога, парэзанае на талеры!

А в другой раз громко восхищался Аксаковым, его описанием зимы:

- Проста і здорава! Так не напісаў бы нават Талстой!

Воспоминания

Историк Сергей Тарасов рассказывал. 1980 год, юбилей Куликовской битвы. Писатель Владимир Арлов работал тогда в новополоцкой газете «Химик». Утро. Открывается дверь, на пороге редакции стоит незнакомый посетитель - по описанию Арлова, опрятный дедушка с пухлым портфелем и тревожными глазами, сразу воскресавшими в памяти глаза пролетарского поэта Ивана Бездомного после описанного Михаилом Булгаковым известного происшествия на московских Патриарших прудах. Посетитель говорит:

- Я слышал, что празднуется 600-летие Куликовской битвы.

- Да, - подтверждает Арлов.

- Я тут принес воспоминания… - говорит утренний визитер и движется в сторону писателя. Между ними длинный стол, и они некоторое время кружат вокруг него. Наконец Арлов просит положить толстую тетрадку на стол и обещает прочесть.

Когда нежданный гость ушел, Владимир Арлов заглянул в тетрадку - рассказ о Куликовской битве начинался следующим образом: «Как сейчас помню...»

«Я пазваню табе з трамвая!»

Поэт Янка Сипаков свидетельствовал, что Рыгор Бородулин имел привычку опаздывать. Каждый раз, ожидая его, на него начинали злиться, но он умел куда хочешь и откуда хочешь дозвониться. И это в то время, когда мобильных телефонов не было в помине.

- Я ўжо еду! - говорил Бородулин.

- А адкуль ты звоніш?

- З тралейбуса!

Также и поэт Ганад Чарказян рассказывал, как не раз слышал от Бородулина:

- Я пазваню табе з трамвая!

Эта фраза, которая когда-то вырвалась у Бородулина, стала обычной присказкой не только его, но и его друга Владимира Короткевича. Сергей Законников однажды сыронизировал по этому поводу:

Быў дамабільнікавы час…

Рыгор сустрэцца забывае.

Тэлефануем, а ў адказ:

«Я еду… Вам званю з трамвая!»

Цяпер жа што - трамвай, аўто!

Званкі ня дзівяць нават з лесу.

Але ня ўсім вядома, хто

Стаў бацькам гэтага прагрэсу.

Дома

Рыгор Бородулин рассказывал, как у него однажды спросили во время выступления перед ветеранами Тракторного завода:

- Вы паездзілі па свеце, дык дзе б хацелі пражыць рэшту год: дома ці ў капіталізме, які гіне?

- Дома, - ответил поэт. - Але каб дома было, як у праклятым капіталізме.