Путин слабеет

Что это изменит?

Долгие годы Владимир Путин пользовался одним преимуществом – он не зависел от общественного мнения. С тех пор, как в России в начале нулевых годов были разгромлены все свободные от влияния власти массовые медиа, Путин мог делать все что угодно без какой-либо значимой критики.

Таким преимуществом не обладал больше никто в Европе, за исключением Лукашенко. Но у Лукашенко не было ни ресурсов, как у России, ни амбиций, как в Кремле.

Благодаря независимости от общественного мнения Путин мог игнорировать любую проблему внутри страны. И чтобы закрепить эту возможность – в конечном счете, создал огромную машину государственной пропаганды. Которая могла уже и фальсифицировать общественное мнение, когда это было нужно хозяевам государства, и стравливать друг с другом разные группы в российском обществе, чтобы никто не мог создать достаточно сильную коалицию для давления на власть.

Теперь ситуация меняется.

Не то чтобы ресурсов у Кремля стало радикально меньше. И не то чтобы хозяева России сами поменяли что-то в своей политике. Просто объем накопленных противоречий за время Путина у власти стал таким большим, что это само по себе меняет политическую реальность.

Кризис в Ингушетии

Характерный пример. Самая маленькая национальная республика России, расположенная на Кавказе, вдруг стала иллюстрацией к старой истории про Давида и Голиафа, в которой молодой Давид с помощью одной пращи одолел великана.

Из-за одной Ингушетии развалилась вся кавказская политика Путина. Сейчас это еще не очевидно, но федеральная власть уже потеряла контроль над этим регионом.

Что случилось? В какой-то момент выяснилось, что между Чеченской республикой и Ингушетией нет согласованной границы. Казалось бы – пустяковый вопрос, тем более внутри одного государства, граница же административная.

И, в итоге, у ингушей, и так небогатых территорией, отобрали так много и так дерзко, что весь народ почувствовал себя оскорбленным.

Понятно, что Рамзан Кадыров продавил тот формат пересмотра границы с соседями, который считал выгодным для себя. И он уже не сможет отступить, потому что это будет для него унижением.

Но и ингушам отступать некуда. Для них все это – уже унижение.

Во-первых, им еще нужно договариваться о границе с осетинцами, а между этими народами давний и очень острый конфликт. Причем как раз из-за территории.

Во-вторых, официальная власть Ингушетии приправила эту историю таким количеством лжи и манипуляций, что просто сама себя смешала с оппонентами и теперь просто не в состоянии представлять ингушей.

Короче говоря, вся республика уже больше чем полгода протестует. И это национальный протест! Не какая-нибудь одна группа или партия, это протест ингушей за свою честь и за свою землю.

А что же федеральный центр? Москве сложно. Тот случай, когда нельзя ограничить амбиции Кадырова, чтобы защитить ингушей, и нельзя успокоить ингушей, чтобы защитить соглашение о границе. Из этого противоречия нельзя выйти без потерь для Москвы.

Конечно, в Кремле уверены в своем силовом ресурсе и финансовом контроле за всеми значительными субъектами политики внутри России. Но правда в том, что этого мало, когда ситуация сводится к оскорблению целого народа и тем более – на Кавказе. Там есть и другие национальные республики, и другие территориальные противоречия.

А у Кремля просто нет инструмента, чтобы такое решать. Деньгами проблему не засыпешь, а силой принять новую реальность – не заставишь.

При этом каких-либо демократических процедур и обычного политического процесса, которые могли бы сгладить противоречия или не допустить их, – просто нет, потому что таков режим Путина.

Социальное расслоение

Нет инструмента у Кремля и для того, чтобы решать острые противоречия и внутри самого русского общества, которое составляет базу власти Путина.

Реальные доходы населения сокращаются уже пятый год подряд. Почти 80% россиян трудно купить себе самое необходимое. Проблема бедности стала настолько острой, что десяткам миллионов россиян даже обувь купить нелегко. 11% россиян не могут позволить себе лекарства. Пятая часть граждан – вынуждена отказывать себе в нормальной еде: фруктах и мясе. Почти половина граждан не может позволить себе отпуск вне дома. И это официальные данные Росстата!

Одних только долгов по оплате населением жилищно-коммунальных услуг – уже больше триллиона рублей.

Конечно, с точки зрения хозяев государства все это полностью перекрывается данными о сотнях миллиардов долларов резервов, о неплохих нефтегазовых доходах и в целом выполняемом бюджете.

Но совсем по-другому это выглядит с точки зрения обычных людей.

Путин же не вчера стал главой государства. И за годы его власти люди привыкли, что государство регулярно докидывает денег нуждающимся.

А теперь вот... Перестало. К сокращениям приучают даже сотрудников силовых ведомств! То есть опору режима. Экономить приходится даже на машине пропаганды, не говоря уже о врачах, учителях и других обычных людях.

Почему? Потому что мобилизационная логика власти требует держать деньги в резерве и всегда готовиться к худшему (для власти), не считаясь с настроением людей. Эта мобилизационная логика никак не сочетается с прежним путинским патернализмом. Если уж все для государства, то уж действительно все для государства.

Поэтому теперь докидывать нуждающимся до относительного благополучия уже не будут. В этом смысле, недавнее повышение пенсионного возраста стало границей между старой и новой социальной политикой.

Путин не будет больше содержать россиян. Хотя и не откажется от поддержки своих друзей и от расточительной внешней политики. Вот новый ключевой раздражитель для общественного мнения.

И его не перекроешь пропагандой.

Дело даже не в том, что люди все равно так или иначе узнают про миллиарды долларов на Сирию, Ливию или Венесуэлу, которые нафиг не нужны обычному россиянину. Не в том, что обычные россияне пожалеют об огромных расходах на украденные Крым и часть Донбасса. Не в том, что союзничать с Беларусью – значит платить Лукашенко. И не в том, что путинские дружочки все равно останутся сидеть на завышенных по затратам госконтрактах, которые придумывают просто для воровства.

Дело в том, что даже одурманенные пропагандой увидят, что власть – в отличие от обычных людей – не сокращает свой аппетит даже тогда, когда большинству приходится реально экономить.

Может показаться, что это не имеет большого политического значения. Ну что, в самом деле, смогут сделать люди, если выборы фальсифицируют, а посадить могут кого угодно?

Но это формирует очень злую эмоциональную дистанцию между властью и обществом.

Вот вспомните – когда случается какой-то нерядовой кризис с массовой гибелью людей, как, например, пожар в торговом центре "Зимняя вишня", это приводит к концентрации массового гнева против власти. К реально неуправляемому протесту. К тому, что всплывает просто гигантское недоверие к власти. Путину приходится лично гасить такие ситуации, теряя часть сугубо позитивного пропагандистского имиджа, и жертвовать даже очень влиятельными фигурами.

О чем это говорит? Любая – и даже неполитическая – ситуация может перерасти в острое сильно политизированное противостояние. Которое федеральному центру просто нечем решать.

Это и есть возврат Кремля к зависимости от общественного мнения.

И если бы у нас тут, в Украине, была политическая воля для реальной информационной борьбы против Путина, то "подсвечивать" такие противоречия в России – было бы долгом.

Тем более, что не нужно даже ничего придумывать. Достаточно эмоционально достоверно показывать правду о том, что происходит в России. И транслировать эту правду – в саму Россию.

Чем больше будет правды, то есть чем сильнее будут негативные эмоции, разделяющие власть и общество в России, тем сложнее будет Путину. А уж кризисный момент – рано или поздно случится.

Дмитрий Литвин, liga.net