Ошибки у Лукашенко следуют одна за другой

Начался процесс «самоинтоксикации» диктатора.

Беларусь в очередной раз попала в мировые СМИ в результате скандала. Зарубежные медиа сообщили новость, что в Беларуси, христианской стране, на окраине столицы ломают кресты. Причем их ломают не сатанисты, не какие-нибудь исламские экстремисты, а органы государственной власти.

Смысл нынешнего странного действа объяснил сам Лукашенко во время «Большого разговора 1 марта: «Приведем в порядок Куропаты, чтобы этого там не было и чтобы демонстраций вот с этими крестами по периметру тоже не было. Зачем вы их повыставляли? Вам что, церковь разрешила это делать? Это же демонстрация, а я против такой демонстрации».

Итак, диктатор решил навести порядок. В его представлении любая народная инициатива, самостоятельные действия людей, без разрешения, вне контроля государства — это непорядок, крамола, анархия, почти покушение на устои. Поэтому он действует единственно понятным и известным ему способом.

Почему именно сейчас Лукашенко решил разобраться с Куропатами? Приближаются две избирательные кампании. Поэтому накануне этих событий нужно немного подчистить политическое пространство, поставить всех (номенклатуру, общество, оппозицию) в жесткие рамки, указать допустимые пределы, выставить красные флажки, немного подкрутить гайки, чтобы во время самой избирательной кампании все было тихо. Это борьба не столько с покоящимися в Куропатах мертвыми, сколько с живыми политическими оппонентами.

Как представлял диктатор, снесение поставленных оппозицией крестов — это рутинная административная процедура. Не важно, что это кресты, важно — что они были воздвигнуты без разрешения. Это логика атеистической власти в атеистическом обществе. О том, что теперь время Великого поста накануне Пасхи, неделя называется Крестопоклонной, Лукашенко, похоже, просто не знал. А объяснить ему никто не решился. Такова банальность зла в белорусском варианте.

Опять же, сам Лукашенко тогда же, 1 марта, свое религиозное чувство, отношение к покоящимся в Куропатах выразил так: «Я вот как христианин думаю: вот пришел человек, подошли к памятнику, посидели на лавке, где Клинтон сидел, вспомнили… Погоревали. Зашли в этот ресторан («Поедем поедим». — Авт.), чарку выпили за упокой этих людей. Что здесь плохого?!»

Любопытно, что власти часто, к месту и не к месту апеллируют к традиционным ценностям. Необходимость их поддержания зафиксирована в недавно утвержденной концепции информационной безопасности. Но, как теперь оказалось, к религии это имеет весьма отдаленное отношение.

Власти ожидали, что их действия вызовут негативную реакцию у оппозиционных активистов. Поэтому снесение крестов провели в виде милицейской спецоперации. Это не было обычное благоустройство территории работниками лесхоза, как пытаются доказать представители власти. Район был оцеплен милицией, журналистов отгоняли, мешали снимать, арестовали 15 человек. На машинах, вывозящих кресты, закрывали номера. Так прятались от Божьего проклятия?

В итоге картина поваленных бульдозерами крестов вызвала в обществе культурный шок. Сами того не понимая, власти задели, зацепили что-то экзистенциальное, архаическое, глубинное в народном подсознании, некие древние архетипы, ощущение неправедности. Даже для «православных атеистов» кладбище, кресты представляют некую святость, сакральность, неосознанное таинство. Ибо социализация советских атеистов все равно проходила в рамках христианской культуры. Это стало оскорблением для коллективного бессознательного белорусов. Само явление сломанных бульдозерами крестов в Великий пост даже для далеких от религии людей выглядит диковато, как зловещая символика, некий пещерный уровень. Это чисто белорусская иллюстрация к вечной теме конфликта добра и зла, нечто из мотивов Апокалипсиса, борьбы между Христом и антихристом.

Трудно представить большую моральную дискредитацию власти, чем этот крестолом в Куропатах. Опрошенные журналистами люди на улице были единодушны в своем отрицательном отношении к этому действу, что в белорусском расколотом обществе бывает редко. Не только представители православной и католической церкви негативно оценили куропатский погром. Даже люди, принадлежащие к властной иерархии, типа Геннадия Давыдько, Федора Повного, ряд «депутатов» «палаты представителей», почувствовав общую атмосферу, мягко говоря, не одобрили эти действия. Таким образом, власти переступили еще одну моральную грань, хотя, казалось бы, уже давно достигли дна.

Когда выявился весь негативный общественный резонанс, ситуацию еще можно было спасти. Если бы в администрации Лукашенко опомнились и заявили, что местные чиновники нахомутали, неправильно поняли задачу благоустройства территории Куропат, все списали на стрелочников, то можно было бы хоть частично отвести вину от диктатора. Но пресс-секретарь правителя Наталья Эйсмонт, как честный чиновник, категорически заявила, что на мемориале наводится порядок согласно прямому указанию Лукашенко. А диктатор, как известно, не может ошибаться. Когда люди, отвечающие за идеологию, способны лишь подливать масло в огонь всеобщего негатива, то это очень знаменательная примета деградации режима.

Ведь в чем состоит психологический барьер в отношении Лукашенко к мемориалу Куропаты? Он за 25 лет ни разу его не посетил. Не только в том, что мемориал дискредитирует советскую историю, на которой основывается идеологический конструкт нынешнего режима. Куропаты — это символ того, что власть может быть неправой и даже преступной. Для представлений Лукашенко это нонсенс. Он считает любую власть сакральной. Отсюда такой негатив к любым революциям.

Так вот, крестолом в Куропатах — это процесс десакрализации власти усилиями самой власти, причем не осознанный ей самой.

Хочу напомнить, что власти не первый раз ломают кресты в Куропатах с помощью бульдозеров. Такое уже было в 2001 году в ходе строительства Минской кольцевой автодороги через Куропатский лес. Но тогда это не вызвало сильного ажиотажа. Потому что доверие к власти было высокое, харизма Лукашенко еще действовала. Большинство населения об этом не узнало, ибо интернет только начал проникать в жизнь белорусов. Теперь же все по-другому.

Уже не раз приходилось говорить, что 25 лет единоличного правления при отсутствии обратной связи с обществом не проходят бесследно. Политическое чутье, прежде не раз спасавшее Лукашенко в критической ситуации, притупляется, атрофируется. Он перестал быть зеркалом коллективного бессознательного, больше не чувствует электрическое поле социума, не измеряемое социологией. Ошибки следуют одна за другой. Самозабвенное упоение властью превращается в самоинтоксикацию.

Валерий Карбалевич, «Свободные новости»