Протестующий Брест: Не хотим быть рабами на своей земле

Истории противников строительства завода в Бресте.

Почти полтора года в Бресте и Брестском районе продолжается общественная кампания против аккумуляторного завода. За это время противники строительства предприятия написали свыше 1000 писем и обращений в различные инстанции, получили около 9 тысяч долларов штрафов, а еще направили 88 заявок на проведение митингов, из которых местные власти согласовали только одну. Это не только история протеста, но и история трансформации обычных жителей областного центра и района в тех, кого идеологи называют «группой нигде не работающих активистов», «активными жалобщиками» и «свиноборцами». Есть среди них трудоустроенные и безработные, есть активные и не очень, предприниматели и работяги, те, кто уже бывал на сутках «по политике», и те, кто оппозицию обходил стороной. В беседе с Tut.by они поделились своими историями протеста.

Татьяна Фесикова, коттеджный поселок Стимово, Брестский район: «Я поняла, что такое дно»

— Все началось перед Новым, 2018-м годом. 28 декабря мои соседи увидели публикацию о том, что строится завод. Мы стали искать информацию о нем, нашли отчет о воздействии на окружающую среду. Когда я стала его читать и увидела на каждой странице несколько раз повторяющееся слово свинец, мне стало жутко. Мы собрались все на улице и стали думать, что нам делать. У нас появилась группа в вайбере, где мы стали эту тему обсуждать. Потом узнали, что была встреча возле строящегося завода, куда пришли жители других деревень. Мы объединились и стали готовиться к встрече в Тельмах, где прошло рассмотрение коллективного обращения людей по вопросам строительства аккумуляторного завода. Я стала искать информацию в интернете, нашла статьи про заводы Exide, которые загрязняли окружающую среду, подготовила презентацию и представила ее в Тельмах. С этого момента ввязались в борьбу.

Татьяна Фесикова выступила на разрешенном митинге
Фото: Ирина Шатило, Брестская газета

До этого всего я была законопослушным гражданином. Никогда не имела никаких проблем с законом, не считая превышения скорости. У меня и семья законопослушная. Мы даже и не знали, где все эти органы находятся. А сейчас у меня пока одна «административка» по 23.34 (нарушение порядка организации и проведения массовых мероприятий. — Прим.) за то, что я наклеила надпись «Нет заводу АКБ» знакомой на спину на площади Ленина. 25 апреля будет еще суд за раздачу шариков на площади.

Сейчас уже не страшно. Страшно было, когда меня поместили на сутки в изолятор… В моей камере было шесть человек. Одна была «матерая». У нее было шесть «ходок». Рассказывала мне про свои «этапы». Я тогда побывала как будто в другом мире. Там я поняла, что такое дно. Чтобы себя сильно не расстраивать, я представляла, как будто нахожусь в сериале каком-то, что это все не по-настоящему.

Еще страшно было, когда милиция приехала ко мне домой. Муж был в командировке, а я осталась с сыном одна. Тут было столько милиции, будто к опасной преступнице приехали, рецидивистке, которая тяжкое преступление совершила. А мне вменялась раздача шариков на площади. Я действительно их раздавала. Они были со смайликами. У меня в тот вечер случился гипертонический криз, и вместо райотдела меня забрала скорая в больницу.

За время протестов я лишилась работы. Я по специальности врач-невролог, работала как совместитель в городской больнице. После выступления на разрешенном властями митинге «Брестчанки против свинца» меня уволили. Теперь я не могу нигде устроиться по специальности.

Противники строительства аккумуляторного завода идут колонной по центру Бреста 7 апреля 2019 года
Фото: Станислав Коршунов, TUT.BY

Прессинг просто сумасшедший. Хотя поначалу мы ведь вообще почти ничего не делали. Писали письма, обращались, ходили на какие-то встречи, ездили в министерства, райисполком, чтобы донести простую информацию: мы обеспокоены, успокойте нас. Но ситуация ни на местном, ни на более высоком уровне так и не решилась.

Есть и позитив. Его мало, но он все-таки есть. За этот год я столько людей встретила разных. Мы сдружились, сплотились, раззнакомились. Если раньше чисто по-соседски здоровались, то теперь мы друг другу помогаем, стали одной большой семьей. Многие нас поддерживают, но только на словах.

Мы не против завода в принципе. Если он должен такой быть, то пусть будет, но не рядом с областным центром. Есть же промышленные «зоны отчуждения», где можно такие предприятия размещать. А не рядом с нашим чистым городом…

Моисей Мазько, Тельмы: «В служебной машине нашли патроны и предмет, похожий на взрывчатку»

— Когда в декабре 2017 года появилась статья о заводе, люди заволновались. В баре деревни Тельмы собрались местные. Тогда мы друг друга еще не знали. Сели обговорить, как вести себя в этой ситуации. Решили собирать подписи под обращением к президенту о прекращении строительства завода. Оказалось, что еще до нашей встречи люди в Тельмах-2, Вычулках и в Бресте собирали подписи. Просто мы тогда друг о друге не знали, но постепенно начали группироваться. А 5 января мы все приехали к строящемуся заводу и там друг с другом перезнакомились.

Фото: «Брестская газета»

Мы собирались, встречались, готовили обращения. Практически до полуночи писали бумаги и рассылали куда только можно. Часть наших ребят занималась изучением аккумуляторных заводов, построенных в других странах. Все это анализировали.

Кульминацией протеста стал разрешенный митинг «Брестчанки против свинца». До сих пор задаемся вопросом, почему власти нам разрешили его провести. Наверное, не ожидали, что столько людей соберется. А вышло около двух тысяч человек.

Я за свою жизнь с милицией не сталкивался, а 2 апреля меня остановили инспекторы. В служебной машине, которой я управлял, нашли патроны и предмет, похожий на взрывчатку. Сам я не охотник, к обнаруженным вещам отношения не имею. Я их и в глаза раньше не видел. Это служебный автомобиль монастыря, в котором я работаю. Он никогда не закрывался. Возбудили уголовное дело за незаконный оборот оружия и боеприпасов, а меня и сына задержали на трое суток. Пока я был в камере, оказывается, развернулась кампания в мою защиту, развешивали плакаты. Я благодарен тем людям, которые меня в тот момент поддержали. Дело до сих пор расследуется. Я и сын проходим подозреваемыми. Считаю, что это провокация.

Служебный автомобиль, которым управлял Моисей Мазько, остановили на трассе сотрудники ГАИ
Фото: spring96.org

Юлия Ничипорук, деревня Щебрин: «От завода можно переехать, но от системы не убежишь»

— Я в протесте с самых первых дней. С декабря 2017 года, когда появилась в интернете информация о строительстве завода. Мы стали искать информацию, смотреть на аналогичные предприятия в других странах, чтобы понять, что это такое будет и как.

Мы с мужем стали рядовыми участниками протеста. На встречи по воскресеньям ходили, подписи собирали.

Первый раз в жизни меня оштрафовали в январе 2019 года за то, что я прикрепила к снеговику листовку против аккумуляторного завода. Когда меня по этому поводу вызвали в милицию, я даже не думала, что составят протокол. Думала, побеседуем, предупредят и все. Я просто не ожидала, что это дойдет до суда. В результате получился не процесс, а трагикомедия, которая прогремела по всей Беларуси.

У меня за время протеста сильно поменялось мировоззрение. Если раньше наша семья была патриотично настроена, думали, в какое белорусское учебное заведение наших детей отдать, то теперь мы сомневаемся, что они будут здесь расти. Завод заводом. От завода можно переехать в другую точку области, но от системы не убежишь. И мы своими глазами увидели, как эта система работает. В этом самое большое разочарование.

Снеговик, за который оштрафовали Юлию
Фото: Роман Кисляк

Юлия Зубик, деревня Хабы: «За эти полтора года с меня спали розовые очки»

— Все наше движение началось в декабре 2017 года. Для людей, которые вникли в эту проблему, праздники были испорчены. Приехали гости, а мы с самых первых чисел января начали сбор подписей. 5 января была встреча протестующих на месте строящегося завода, а 15 января мы уже приехали в Тельмы на рассмотрение коллективного обращения людей по вопросам строительства аккумуляторного завода.

Я до завода вообще ни в какие протестные движения не ввязывалась. А за эти полтора года с меня спали розовые очки. Я для себя поняла, что люди, которые стоят у руководства, не совсем те, кто должен занимать такие должности. Мне непонятно, почему, несмотря на все нарушения, выявленные инициативной группой, — по сути, простыми гражданами — завод по-прежнему строится, а ответов на большинство вопросов либо нет, либо они замылены.

Дмитрий Андросюк, Брест: «Просто не хочу быть рабом на своей земле»

— К протесту я присоединился в марте прошлого года, когда был суд инициативной группы против ООО «АйПауэр», а 25 марта я уже в первый раз вышел на площадь Ленина на встречу противников аккумуляторного завода.

Я тогда фактически никого не знал, поэтому не понимал, с кем можно общаться, а с кем нет. Со многими именно на площади и познакомился. С того времени я пропустил только 6 встреч. Посещал и посещаю судебные заседания в районных, областном, экономическом судах, которые связаны с аккумуляторным производством. Пять раз меня задерживали. Первый раз — 6 мая, когда мы с блогерами Сергеем Петрухиным и Александром Кабановым собирали подписи под обращением за отставку чиновников, ответственных за строительство завода. Второй раз, 24 июня, — тоже за подписи. Потом задерживали еще два раза — за встречи на площади и шествие. Дважды я проводил сутки в ИВС до суда, еще один раз «закрыли» на трое суток. Два раза меня штрафовали: один раз на 20 базовых, второй — на 40 базовых.

Зачем мне все это? Я участвую в этом движении для себя, несмотря на непонимание близких, просто не хочу быть рабом на своей земле, не имеющим возможности свободно говорить, влиять на свою жизнь. Мне не нужны опекуны в лице чиновников, которые за меня будут решать, что для меня хорошо, а что плохо, что правильно, а что нет. С этой задачей я и сам справлюсь, а они всего лишь обслуживающий персонал.

Все это время — самое насыщенное на события в моей жизни. Я повстречал много достойных людей, и ни о чем не жалею.

Алесь Абляк, Брэст: «У мяне ў Беларусі два болю: Курапаты і акумулятарны завод»

— У мяне быў папярэдні досвед у пратэстных акцыях. Раней я ўдзельнічаў у брэсцкіх акцыях недармаедаў. Таму я цудоўна разумеў, куды я іду, на што я іду і якія наступствы гэта можа мець: пазбаўленне працы ці іншыя праблемы. Калі ты ідзеш супраць сістэмы, так заўсёды адбываецца. А ў нашай краіне, якой бы ты праблемай не займаўся, ты заўсёды будзеш супраць сістэмы. Таму ў мяне ад самага пачатку не было ружовых акуляраў у адрозненне ад іншых пратэстоўцаў, якія ўсё жыццё былі ўпэўнены, што ў нас усё класна.

Алесь Абляк з мегафонам падчас шэсця
Фота: Радыё Рацыя

Як і ўсе неабыякавыя, я спачатку далучыўся да збору подпісаў. Тады яшчэ мала хто каго ведаў, акрамя стымаўскіх і тых, каторыя побач жывуць. Мы разбіралі аркушы паперы, хадзілі, збіралі, потым перадавалі. Акрамя гэтага, рабілася інфармацыйная праграмма, была ініцыятыўная група, якая займалася судамі, зваротамі, юрдапамогай і гэтак далей. Потым частка людзей расчаравалася ў судах ды зваротах, і яны стварылі асобнае кола, якое стала займацца пратэстамі. Адны займаліся паперкамі, мы — пратэстамі. З цягам часу дзве гэтыя галіны аб’ядналіся, бо ўсе зразумелі, што нічога ты не даб’ешся, пакуль не выйдзеш на вуліцу і не будзеш пратэставаць.

В октябре прошлого года на встречу противников аккумуляторного завода приехал оппозиционный политик Николай Статкевич

Першы пратакол на мяне склалі за сустрэчу на плошчы Леніна, калі прыехаў Статкевіч. Далі 10 базавых за ўдзел у несанкцыянаваным мерапрыемстве. Другі пратакол — за шэсце 14 красавіка, калі я ўзяў у рукі мегафон. У той дзень я проста не стрымаўся. У мяне ў Беларусі два болю: Курапаты і акумулятарны завод. Я паглядзеў, маіх паплечнікаў закрылі перад сустрэчай на плошчы ў нядзелю, а пад Менскам — крыжы зносяць. Меня гэта вельмі абурыла. Прыйшоў на плошчу з мегафонам. Думаў дастаць яго, калі пачнецца шэсце, каб не турбаваць дзяцей, якія на плошчы, але пачалі затрымліваць Бекалюка. У мяне ўсё закіпела, і я ўзяў у рукі мегафон. Трэба было нешта казаць. Я асабліва не рыхтаваўся, таму казаў тое, што было на сэрцы. Выказаўся пра Курапаты і акумулятарны завод. Хуткім часам у судзе скажуць, колькі гэта каштуе. Думаю, базавых трыццаць…

Я адразу казаў: «Хлопцы, нічога не атрымаецца, пакуль мы не выйдзем на вуліцу». Раней мне адказвалі: «Да ну, ты што, зараз напішам у суд, і ўсё будзе добра». Зараз яны зусім іншых поглядаў. Ды ўвогуле з цягам часу паміж намі стала больш паразумення. Сабралася такое вялікае кола сяброў. Нават, бывае, думаеш: «А што ж мы, блін, будзем рабіць, калі завод закрыем».