Фоторепортаж: Радуница в отселенной зоне

Раз в год сюда тянутся переселенцы со всей Беларуси и даже из-за ее пределов.

«Зона отчуждения, созданная на территории Беларуси после аварии на Чернобыльской АЭС, сейчас открыта для туристов», – сообщили СМИ почти месяц назад. «Белсат» отправился в небольшую поездку по отселенной зоне в тот один день, на который она оживает каждый год – на Радуницу.

Журналисты долго едут по современной трассе в сторону Чечерска из Гомеля. Слушаем истории нынешних гомельчан, которые 30 лет назад были жителями выселенных деревень Дудичи и Шепотовичи:

— А я с собой топор взяла вот, – рассказывает Галина. – Говорят, что на кладбище в Дудичах рысь видели. Здоровенную…

— И что, отбиваться топором будешь? – спрашивает ее подруга и бывшая одноклассница Антонина.

— Ага. Страшно же. А вдруг прыгнет, так хоть топор есть.

Сворачивают журналисты с трассы направо и почти сразу же попадают на тропу, пространство вокруг которой больше напоминает джунгли, чем деревню. Неподалеку встречаюм и первый знак, свидетельствующий, что здесь уже – радиационная зона.

Деревья и кусты скребут по автомобилю, окружают со всех сторон и, кажется, вот-вот проглотят – никто и никогда потом не найдет. Проезжаюь еще немного и выбираются наконец из зеленого плена. Видят засеянный чем-то кусок земли.

— О, смотрите, землю обработали. Видно, колхоз. И посадили что-то. А потом этим скотину кормят, или нас, – замечает кто-то из спутников.

И действительно, еще не раз на пути нам встречаются такие «реабилитированые» земли.

Радиация

Свидетельств того, что здесь ждет радиационная опасность, все больше и больше. Иногда можно встретить несколько табличек на пару квадратных метров. Новейшие таблички, отличающиеся от других черным цветом фона, говорят еще и о том, что здесь за нами наблюдают фотокамеры.

— О, вот наши Дудичи, вот табличка соответствующая, смотрите, – говорит Галина и обращается к своей подруге. – У вас же в Шапатовичах такая же есть.

— Нет, мы два года назад были – вывески уже не было. Кто-то снял, – отвечает ей Антонина.

Самое живое место в выселенных деревнях – кладбище

Кладбище в деревне Шепотовичи не сразу увидишь, если не знаешь, что оно здесь есть. Его надежно скрывают зеленые уже растения.

Но на Радуницу не промахнешься — сюда тянутся переселенцы со всей Беларуси и даже из-за ее пределов. Зов корней? Чествование предков? Ностальгия по родным местам? У каждого, наверное, свои мотивы. Но что всех их объединяет, так это работа на кладбище.

Со временем из-за буйства природы даже могилы родных сложно опознать:

— Я не знаю, Лариса наверняка не туда меня привела, – говорит бабушка Зинаида. – Ну вот я так и смотрю, что это не мое. Ну я уже листву выскребла. Сейчас дочь придет – повыносит.

— Ну как не твое, мама, почитай: Дробышевские, наши, – говорит дочь Зинаиды Лариса. – Наши-наши, вот почитай – Григорий и Мария. Наши!

Убрав на кладбище, спутницы открывают мне настоящую тайну: в одной из отселенных деревень все-таки остался уголок жизни. Здесь осталась местная жительница Софья. Отправляемся к ней в гости.

Жизнь в зоне

— Это мой дед решил остаться, – начинает свой рассказ Софья. – Я плакала, просила «поехали» – нам можно было первыми уехать. А он сказал: «Никогда! Я поеду и буду скучать по своей деревне». Приезжали, заставляли… Он мне говорит: «Хочешь ехать – поезжай, я тебя куда скажешь отвезу, а сам никуда не поеду». Вот так и остались. Думали – будем жить вдвоем. Аж он умер в семнадцатом году. Вот как.

Сейчас женщина живет здесь одна круглый год. Но ее не обижают: автолавки присылают раз в два дня, телевизор и телефон провели, даже дорогу к дому зимой чистят, а медики приезжают обследовать ее каждый год. Сын тоже приезжает к матери каждые выходные.

— Раньше на лето приезжала внучка, но сейчас она в медицинском университете учится, – говорит Софья. – Сейчас приезжает все реже. Все занимается.

Несмотря на возраст – Софье 80 лет – женщина держит хозяйство: сажает огород, держит кур, пчел.

Обязательная часть маршрута пролегает через дудичскую церковь. А точнее – через то, что от нее осталось. Софья и ее муж Николай были здесь последними прихожанами, они также ухаживали за ней. Но в 2002 году в церкви случился пожар, причины которого неизвестны.

Деревянная церковь, построенная еще в 17-м веке, застала и 21-й, но пережить его уже не смогла. Сейчас на ее месте стоит крест, который также постепенно исчезает в буянии растений.

Уже буквально на выезде из Дудичей журналисты видят пьедестал. Спрашивают у спутниц, что это такое.

— Это памятник военный, всегда в школьные времена к нему ходили, цветы возлагали, – слышат в ответ. – Давайте и сейчас сходим.

Таблица советского времени говорит о том, что это воинский мемориал, причинение вреда которому карается законом. Задаюсь вопросом: неблагоустроенность – это вред или нет?

Основной ущерб этому месту наносит природа: через гранитные плиты пробиваются растения и травы, солнце, ветер и дожди портят асфальтированное покрытие и краски. Разве можно как-то наказать природу?