Можем повторить? Ребята, вы даже свой Superjet не можете собрать

Российский лозунг не согласуется с реальными возможностями РФ.

Такое мнение в эфире радиостанции "Эхо Москвы" выразила российский публицист Юлия Латынина.

― Еще раз добрый день, вернее, недобрый для Сергея Доренко, который разбился на мотоцикле, точнее, сердце его остановилось.

И Сергей Доренко, конечно, одна из главных причин, почему не победил Примаков на выборах в свое время 19 лет назад. И тогда это казалось каким-то страшным ужасом: ну как же, советский вельможа победит? А сейчас думаешь, что ретроспективно было бы лучше, чтобы победил советский вельможа, потому что все эти советские вельможи, они были масштабные личности, они хорошо знали вкус личной свободы. И в общем, для правителя важнее масштабность личности иногда, чем убеждения. Потому что одна из трагедий России — что к власти пришел мелкий человек. Мелкие люди всегда окружают себя еще более ничтожными друзьями. Мелкие политики и их окружение всегда воруют. Они всегда хотят казаться себе великими.

И вот удивительная вещь. Доренко, как я уже сказала, был творцом этого мира, в котором мы живем во многих смыслах. Он сделал много, чтобы этот мир состоялся. Он мочил Примакова, он мочил Немцова во время «дела писателей». И после его смерти мы видим дикую ностальгию очень многих людей, в том числе, бывших его врагами по одной понятной, очень важной причине — потому что Доренко был велик, Доренко был талантлив. Он — воспоминание той эпохи, очень недавней, когда страну, политику, историю делали личности.

Это как с Борисом Березовским. Он не был хорошим человеком, но он был масштабным человеком. В какой-то мере, если угодно, это даже как со Сталиным. Иосиф Виссарионович точно не был хорошим человеком, но масштабным человеком он был.

В конце концов, Доренко же сделал с Примаковым то что CNN и MSNBC сейчас в Америке коллективно не могут сделать с Трампом. И когда мне говорят — да он не пропагандист, он не журналист, — ну, извините, ребята, это и есть журналистика. Да, журналистику, даже очень хорошую трудно отделить от пропаганды, трудно отделить от того, высказывает человек свои убеждения или иногда не свои и иногда те, за которые заплачено. Потому что, извините меня, когда мне говорят, что объективная журналистика — это рассказать, что Вася говорит это, а Петя говорит это, а вы сами решайте, читатели или слушатели, что произошло, то я всегда представляю себе, если честно журналиста в виде судьи, который не только должен выслушать показания свидетелей, но вынести решение.

И я считаю, что когда журналистика заменяется этим якобы объективным пересказом «этот говорит это, а эта сторона говорит это, а кто правду — мы не знаем», то на самом деле это тоже способ вранья, потому что, во-первых, мы прекрасно знаем, как журналисты, что просто расположить этих персонажей в таком порядке, что читатель делает необходимый пропагандисту вывод, а, во-вторых, это нечестно — уходить от вынесения суждения. Это все равно, как если бы судья, разбирая уголовный процесс, сказал, что «вы знаете, подсудимый говорит это, адвокат говорит вот это, а что правда и что случилось, я не знаю».

Я всегда считаю, что журналист должен выступать в качестве судьи. Он может ошибиться и вынести неправильный «приговор», ему даже могут заплатить за этот «приговор», но он должен выносить приговор.

И две вещи я напомню о Доренко. Первое — это, конечно, о передаче о «Курске», после которой его уволили. Вот я ее тут пересмотрела. У меня было странное ощущение, потому что, собственно, эта передача была квинтэссенцией всего того, что происходило со страной. Вот всё, что произошло с «Курском» — вот это трагическое стечение обстоятельств, это лицемерность государства, которое поместило подводников в такие условия; откупалось потом от них, отвиралось от них; вранье военных президенту, вранье президента самим подводникам — всё это повторялось потом и приводил ко всё большим и большим катастрофам, в частности, к катастрофе с «Сухим Суперджетом»… с «Сухим Недоджетом», о которой мы будем говорить.

И вот Путин, который тогда не прервал отпуска в Сочи. Вот этот командующий, главком, который стоял на палубе «Петра Великого» в тот самый момент, когда взорвался в «Курск» и палубу тряхнуло, и главком спросил: «Это чего?» и ему говорят: «Это включилась радиолокационная установка». И они не искали еще почти сутки «Курск», несмотря на то, что они просто видели, что тот не выходит на связь и видели вот это взрыв.

И эта невероятная история, когда из «Курска» подавали сигналы, из «Курска» стучали. Эти стуки транслировались с палубы «Петра Великого» всем участникам спасательной операции. А потом, когда в течение скольких суток наши водолазы не смогли пристыковаться к «Курску» — то, что сделали потом норвежские водолазы за несколько часов, и президент был вынужден врать, что там в море был какой-то шторм. Шторм, действительно, был два дня, но шторм был не очень большой, учитывая, что суда не покидали это место аварии. И шторм совершенно явно, как сказал тогда Доренко, не оказывал влияния на то, что происходило под водой, потому что под водой никакого шторма нету. И вот тогда, когда норвежские водолазы открыли и люди были мертвые, и когда вдруг в уголовном деле всё переиграли и сказали: «А вы знаете, они погибли сразу. Мы все равно не смогли бы их спасти».

И вот не Путин был виноват в этой катастрофе. Она случилась если не в самом начале его правления, потому что он был не просто к этому президентом, он долго был исполняющим обязанности, фактически руководителем России, но он мог разнести всех. Он мог сказать, что так не будет. Вот тут Путин был на перепутье. И надо сказать, что тот Путин был еще другой Путин. Он позволил иностранным специалистам иметь доступ к российской лодке.

Сейчас бы этот Путин никогда так не сделал. Он не позволил военным соврать, что, дескать, это были какие-то американцы, которые взорвали лодку, хотя именно военные периодически эти фейки. Действительно, разобралась комиссия и сказала: «Нет, лодка взорвалась сама и это была неисправная торпеда».

Но вот та масса фейков, те просчеты, те неувольнения, то, что Путин тогда покрыл эту проворовавшуюся, эту развалившую флот верхушку — вот, собственно, то, что Владимир Владимирович тогда предпочел покрыть воров и бездарей, от этого шла дорога в «Норд-Ост», где тоже покрыли неудачную операцию, от этого шла дорога в Беслан, от этого шла дорога вот в Шереметьево, когда взорвался при посадке «Сухой». И конечно, власть несет субсидиарную ответственность. И пересмотрите этот эфир. Не пожалеете, потому что это, действительно, выглядит очень пророчески. Президент, который что-то лепет про этот шторм, которого нет на глубине…

И понятно, что случилось после этой программы. Доренко сам говорил, что он знал, что его уволят после этой программы. У него температура поднялась на 39 градусов.

Потому что президент, естественно, на это посмотрел и понял, что с таким телевидением, которое публично разбирает это его вранье, он не продержался бы и года у власти. И понятно, почему уволили тогда Доренко. И понятно, что они сейчас принимают закон об интернете. Потому что Немезида их достигла. Потому что был почти 20 лет назад Доренко, который на всю страну говорил о «Курске». Сейчас Доренко нету во всех смыслах, но зато есть видео. Вся страна видит, что самолет садится и его сажает пилот, который не умеет его сажать. Не потому, что он один такой, а потому что, очевидно, такова система подготовки пилотов в «Аэрофлоте».

И, наверное, в этом смысле каждого даже лояльного человека власти пробирает, когда он видит это видео, потому что он думает: «Ну, хорошо, я вот тут с флагами «Единой России» буду ходить. А потом меня погрузят в «Сухой» — а летчики в России разучились летать». Мы же великая страна, мы же летаем без всяких самолетов, мы же возносимся на небо прямо так, с помощью патриарха Кирилла и Святого духа. Зачем нам, вообще, если господь с нами говорит прямо на небе, какие-то глупости типа самолетов и ракет летающих.

И вот это начавшееся с Путина преобладание пиара над технологиями — а ничего, если мы загробим лодку и соврем; а ничего, что летчики не умеют летать, мы зато расскажем в этот момент по ОРТ, какие мы великие в Венесуэле. В Венесуэле ведь не видит обыватель, великие мы или нет.

И не забудьте насчет Доренко, что в 2005 году он выпустил совершенно блистательную книгу под названием «2008». Я вообще считаю, что это книга о Путине. Она очень смешная. Там действует художественный персонаж, который называется Владимир Владимирович Путин, который идет по пути неба. Все персонажи художественные называются своими именами, которые не имеют никакого совпадения с действительностью. Там есть персонаж Сурков, у которого текут всё время кокаиновые сопли, но это чисто случайное совпадение. И все они, действительно, выглядят такими, совершеннейшими ничтожествами, насекомыми.

И очень жалко мне, что Доренко ничего больше не написал художественного. Не поленитесь, перечитайте эту книгу. Потрясающая книга. Это такая внешне пелевенщина, но это даже лучше последних книг Пелевина, причем значительно.

И последнее, что я хочу сказать. Вот у Доренко разорвалось сердце. Вряд ли ему можно было в этот момент помочь, потому что ехал на мотоцикле и врезался в препятствие.

Но знаете, недавно у меня буквально на глазах у соседей тоже у человека остановилось сердце. Вот я прибежала. Там крик стоял, люди метались. А один человек, который умел это делать, он делал искусственное дыхание, то, что называется сердечно-легочная реанимация. Вот передо мной лежал труп. Реально наш сосед лежал в виде трупа. У него были стеклянные глаза. Я тоже ему делала искусственное дыхание. Мне казалось, что это абсолютно бесполезно. Но мне казалось, что лучше что-то делать, чем ничего не делать.

Потом приехала скорая, потом ему запустили сердце. Потом его отвезли в госпиталь. Сейчас он дома с кардиоводителем. Не могу сказать, что он в хорошем состоянии. Но это внезапная остановка сердца, от нее можно человека спасти. Если вы делаете ему CPR, то у него возникает 50% вероятности, что он выживет.

Вот этот случай с соседом меня так поразил, что после того, как всё это произошло, я первым делом вернулась домой, набрала в YouTube, как делать CPR и выучилась. Потому что на моих глазах человек, который был никто, который был просто работник в магазине, у них там просто эти курсы, тренинги были, спас жизнь человеку. И я решила, что если не дай бог мне когда-нибудь придется встретиться с подобной ситуацией, я буду точно знать, что делать, а не примерно. Не пожалейте. Тоже, может быть, вам придется и тоже иногда удастся спасти жизнь.

И, конечно, если бы не смерть Сергея Доренко, я бы начала с двух событий, которые произошли у нас на этой неделе. Одно в нашей стране с непредсказуемым прошлым произошло 74 года назад. Оно называется 9 мая. Другое случилось совсем недавно: хлопнулся самолет «Сухой Суперджет». Как прокомментировали, кажется, сотрудники аэропорта «Шереметьево», «приземлился с огоньком». 41 труп.

И вот эти два события они так встали рядом. И как сказала по схожему поводу, по поводу пожара в «Зимней вишне» наша бессмертная депутат Мизулина, это удар в спину. Вот всё так хорошо. В телевизоре показывают, как мы побили фашистов, и вот сейчас еще побьем и вот сейчас еще повторим — и вот такой удар в спину нашему великому Владимиру Владимировичу Путину. Потому что бывают катастрофы, которые непредсказуемы и случаются везде, но эта катастрофа, к сожалению, к ней не относится. И в тот момент, когда «Единая Россия» ходит этим «Бессмертным полком», выясняется, что «Единая Россия» — это не «Бессмертный полк», это как раз сгоревший «Недоджет».

Вообще, что произошло? Тут, поскольку уже много сказано и летчиками и экспертами, то позвольте мне так прямо брякнуть без затей. Конечно, у каждой крупной катастрофы редко бывает одна причина. Их много. Мы их разберем.

Еще раз повторяю, что поскольку я ни с какого бока не являюсь авиационным экспертом, я буду опираться на мнение экспертов, на мнение летчиков, на тех, с кем я говорила, со специалистами. Их уже набралось очень много. Потому что, извините, ребята, если рассказывать, что мы не имеем права выносить суждения, не будучи специалистами — это всё равно, как сказать, что мы не имеем права выносить суждения о фильме, не будучи режиссерами.

Вот если называть самую главную причину, а она отчетливо видна — у летчика отключился автопилот и он, видимо, пришел в состояние полной паники, потому что летчики не умели летать и в компании «Аэрофлот» их забыли научить — вот и весь нехитрый механизм.

Есть такая прекрасная машина «Тесла», у которой есть искусственный интеллект с автопилотом. Вот представьте себе, едет эта «Тесла», едет целый автобус, полный пассажиров. За рулем человек, который никогда в жизни не водил машину. Даже не обязательно, что он купил права — он сдал их. Он трясущимися руками несколько раз выполнил упражнение, получил твердую троечку или даже, может быть, пятерочку, галочку получил. Он шофером был несколько тысяч часов, только она сама ездила. Он выполнял какие-то функции. Он смотрел, есть ли бензин, не загорелась ли лампочка.

И вот представьте себе, этот человек выезжает из ворот гостиницы с сотней туристов на 5-рядное шоссе, и у него отключается автопилот. И он понимает, что он в этом страшном месте, ужасном за рулем он не знает, как это делать… Что он делает? Правильно: он тут же разворачивается по встречке — обратно в гостиницу. И неважно, что по встречке, что там одностороннее движение. У него клинит. У него желание оказаться на твердой земле, вот самому. Плевать на автобус. Видели там, как летчики из окна лезли? На землю из окна. Я не говорю о том, что, как правило, командир покидает самолет последним.

Теперь еще Следственный комитет говорит… Я, конечно, с вопросом отношусь к словам Следственного комитета — но Следственный комитет говорит, что они открытием этого окна создали дополнительную тягу, люди из-за этого дополнительно горели. Вот вылезли по веревке. Выкинулись. Если бы у них парашюты были, может быть, выпрыгнули, не сажая самолет. В принципе, они это сделали. Они использовали самолет в виде большого парашюта, который доставил их на землю.

Но начнем по порядку. Как я уже сказала, у катастрофы не бывает одной причины. Это, кстати, очень хорошо видно в случае с «Курском», где было целое сочетание причин, включая, например, ту, что «Курск» был на учениях, а торпеды у него были боевые, а торпеды надо было перед этими учениями выгрузить. А выгрузить их не успели, потому что причал был короткий, и там мало помещалось лодок.

Так вот начинаем с самолета «Сухой Суперджет». Как сказал Невзоров, спасибо, что «Мираторг» не занимается производством самолетов. Вот есть такой известный экономический жанр в России, когда Путину показывают очередной девайс — «убийцу Айфонов» или Чубайс приносит планшет и говорит: «Будет лучше, чем на Западе» — и если приглядишься, всегда на этом русском «убийце Айфонов» стоит маленькая надпись made in China.

И никакого убийства Айфонов не происходит, а происходит распил бабла. Причем это очень удобная технология. Потому что люди думают: Ну, как переправить деньги на Запад? А тут деньги переправляются на Запад сами. Им ты платишь за технологию. Там дальше происходит какой-то распил. Здесь потом проект закрывается, а деньги уже остаются на Западе.

В этом смысле «Сухой Недоджет» выгодно отключается от этих технологий, потому что, во-первых, его, действительно, построили. Более того, если бы не было 14-го года, скорей всего, этот самолет имел бы какие-то шансы на международном рынке. И, в-третьих, там было важное рациональное зерно, потому что там была изначально международная кооперация. Это все-таки был не Чубайса планшет. Главный лоббист этого проекта в других социальных условиях, возможно, был бы неплохой менеджер.

Я вас отошлю, если можно к статье Ирека Муртазина в «Новой газете» в 2012 году, которая называлась «Суперпылесос» и начиналась так: «В баки «Суперджет 100» уже закачали около 7 миллиардов долларов, а он всё не взлетает. Под 7 миллиардами долларов имелись в виду не только деньги, которые непосредственно государство выделило на развитие самолета, но и те деньги, которые оно косвенными путями выделяло через гарантии под закупки, о чем мы сейчас поговорим.

Были постоянные успехи всегда в будущем в звездной судьбе этого самолета. Например, в январе 12-го года все российские государственные СМИ со ссылкой не на кого-нибудь, а на вице-премьера раструбили, что скоро продадут на Ближний Восток 60 машин, и что король Бахрейна лично осмотрел самолет «Сухой Суперджет» в ходе международного салона в Бахрейне и выразил заинтересованность пополнить авиапарк национального перевозчика Бахрейна. Информация эта имела то основание, что король Бахрейна посмотрел на самолет и зашел внутрь. Чего бы ему не посмотреть на самолет, если это его выставка и самолет туда прилетел? И никаких 60 машин там не было.

Был контракт на поставку «Сухой Суперджет» для итальянской компании Alitalia. Это совершенно потрясающая история, потому что, собственно, «Суперджет» строился в значительной степени в кооперации с итальянцами. И строился он в кооперации с итальянцами именно потому, чтобы продать его Alitalia. И лично Путин и лично Сильвио Берлускони лоббировали этот проект. А потом, в 11 году генеральный директор Alitalia заявляет, что не будет Alitalia покупать «Сухой Суперджет», а вместо этого покупает бразильский Embraer, который один из главный конкурентов «Суперджета».

Обратите внимание: Embraer, то есть не Airbus, не Boeing — Бразилия сделала нас на этом рынке. И знаете, почему Alitalia отказалась от закупки «Суперджетов»? Никогда не догадаетесь. Просто потому, что «Суперджет» отстал от заявленных графиков запуска самолетов в серийное производство. А самолеты нужны были Alitalia прямо сейчас.

В 2010 опять на Фарнборо объявляют, что фирма Сухого заключила контракты со швейцарскими, итальянскими, испанскими, польскими и так далее… И никаких мы не видим ни швейцарских, ни испанских… А в чем была реальность? Реальность выглядит так. Компания Armavia в 2011 году уже испытывала экономические трудности. Она получила «Сухой Суперджет». В августе 12-го года она от него отказалась. Цинизм ситуации добавляет то, что вот эта самая армянская авиакомпания для закупки «Суперджета» получила кредит от ВТБ на 100 миллионов долларов, для покупки 5 «Суперджетов» получила, кажется, 22 миллиона, и потом не хотела эти деньги возвращать. То есть ребята вернули «Суперджеты», сказали: «А деньги наши». С ними судились.

Была еще индонезийская компания Sky Aviation. В 13-м году купили «Суперджет». На какие деньги? Правильно: Внешэкономбанк отфинансировал эту покупку. Поскольку Sky Aviation разорилась, самолеты были поставлены на хранение.

2006 год. Опять «Сухой» заключает с «Дальавиа» поставку 6 самолетов «Сухой Суперджет». Откуда деньги? Кредитные. Банк ВТБ. «Дальавиа» обанкротилась в 2009 году.

На том же салоне в Ле Бурже подписали контракт с пермской авиакомпанией «Авиализинг» аж 715 миллионов долларов. Покупка 24 самолетов «Сухой Суперджет». Откуда деньги? Ответ: «Сбербанк». дал. Куда денет самолеты «Авиализинг»? Ответ: отдаст в лизинг госкомпании «Россия». Malev еще собирался покупать венгерский, 49% которого принадлежала ВЭБу, и кредит собирался дать ВЭБ. И потом Malev от самолетов отказался.

Всё остальное выглядит примерно так. Lao Central Airlines — это, я так понимаю, лаосская. Тоже летал «Суперджет». Компания кончилась, самолеты стоят на хранении.

Компания «Московия». Первый рейс выполнен в 13-м году. Компания тоже прекратила деятельность. Самолеты передали компании Red Wings Airlines. Red Wings отказалась от эксплуатации «Суперджетов». Остается один безответный «Аэрофлот». Соответственно, «Аэрофлот» покупает это на кредиты Внешэкономбанка. И кроме этого в обмен на закупку «Сухого Недоджета» дают скидки на закупку Airbus и таможенные пошлины.

Кстати, я обращу внимание… Вот извините, что я все каламбурю: «Недоджет», да «Недоджет», но согласитесь, у нас «Ил» назывались самолеты, «Ан» назывались самолеты. Как-то мы не называли их хвастливо. А вот как мы называли этот самолет хвастливо «Суперджет» — а что в нем такого суперского? — вот как-то он так и не полетел.

Почему, собственно, компании одна за другой, особенно иностранные, от него отказываются? Потому что на бумаге самолет неплохой. Но у него есть две главные проблемы. О которых говорят эксперты. Я уж не говорю о его гигантской стоимости разработки. Тот же Embraer стоил 1,5 миллиарда разработка. И, соответственно, вопрос о том, что все-таки эти штуки должны коммерчески окупаться. А как же оно будет коммерчески окупаться, если оно, в принципе, судя по всему, никогда коммерчески не окупается?

И две проблемы в один голос называют. Первая — это проблема с двигателем, который создавался специально для этого проекта. Кстати, почему это было необходимо — потому что российские двигатели всегда были не очень коммерчески успешные. Дело в том, что изначально вся российская авиация затачивалась под военные самолеты. А военному самолету не очень нужна экономичность двигателя и военного самолета не очень волнует количество часов, которое этот двигатель может прожить без капитального ремонта. Потому что в бою самолет живет недолго. Поэтому из российских авиационных двигателей получались хорошие газовые компрессоры, но на коммерческих лайнерах они всегда не выдерживали конкуренции с западными.

Вот, несмотря на то, что этот двигатель был создан специально и, более того, на совместном предприятии, у него осталась та же самая проблема, что он нуждался в капитальном ремонте где-то после тысячи или 4 тысяч часов полета вместо заявленных 8 тысяч.

И вторая классическая проблема опять-таки всех российских технологий — это запчасти. Здесь она усугублялась тем, что поскольку очень многие запчасти были иностранные, то пришлось просто разместить центр этих запчастей в Мюнхене. То есть там бардак был такой, что российский самолет не мог растаможить свои же собственные запчасти и в результате те компании, которые эксплуатируют этот самолет, снимают с одного самолета запчасти, ставят на другой.

И, соответственно, дальние стоянки «Шереметьево» уже по этому поводу прозвали кладбищем «Суперджетов». И действующий сервисный центр гражданских самолетов «Сухого» до сих пор не укомплектован запчастями настолько, чтобы можно было в любой момент собрать несколько двигателей.

Результат очень жестокий: даже в России средний налет на «Суперджете» составляет в 17-м году 3,3 часа в сутки. Для сравнения: «Боинг» летает 10 часов в сутки в России. Я не говорю сейчас про Air America, которые выполняют о 8 полетов в день и проводят на земле между этими полетами по 25 минут.

Итого, собственно, все эти прекрасные особенности «Недоджета» не совсем понятно, сыграли ли они какую-то роль в том, что произошло. Они сыграли роль, если выяснится, что электроника вырубилась от удара молнии, потому что был конструктивный дефект. Но вот я сошлюсь на заслуженного пилота Юрия Сытника, который говорит, что при таких погодных условиях летчикам следовало выключить первый комплект автопилота, первый комплект локатора, один из комплектов радиостанции, потому что там всё это многократно дублируется. И в общем, это звучит разумно, потому что если вы поехали, скажем, и у вас мигает кнопочка, что кончилось масло и вы продолжили ехать и у вас заклинило двигатель, то проблема не в качестве двигателя, а в вас.

И в этой катастрофе, конечно, да, видимо, там была проблема с общим качеством самолета, но главная проблема заключалась в том, почему пилоты полетели на эту грозу? Перед аэропортом грозы не было. Грозу можно было обойти. Два ответа: либо пилоты боялись нарваться на штрафные санкции, либо, скорей всего, им автопилот проложил путь, и они боялись с него свернуть. Они привыкли, что волшебная повозка везет сама.

Второе: гроза — это неприятное происшествие для самолета, но не более. Обычно дело кончается ремонтом обшивки и заменой поврежденных статических стекателей.

Молния не может поджечь самолет, не может вырубить. У них вырубилась только электроника. Точнее, у них ровно вырубилось то, что само ведет самолет без пилота. Всё в самолете работало: двигатели работали, рули высоты работали, закрылки выпускались. Не работало только две вещи: частично радиосвязь, но поскольку на «Сухом» три дублирующих системы, то и связь была; и второе — не работала система, которая сажает сама самолет вместо пилота.

Бедным мальчикам самим пришлось сажать самолет. Работал метод управления Direct mode. Правда, это существенный момент, что, судя по всему, что в связи с тем, что самолет выпускается небольшой серией, и Direct mode редко используется и его очень дорого дорабатывать, очень может быть, что это было просто отчасти недоработано.

И есть смягчающее обстоятельство в поведении пилотов, что проблема имеет место быть во всем мире. Потому что во всем мире пилоты начинают полагаться на электронику.

Вот недавно была страшная катастрофа Боинга 737, которая была связана с тем, что двигатели на крыле Боинга сместили инженеры вперед, чтобы повысить энергоэффективность. Тогда нос стал задираться. Тогда написали программу, которая должна была автоматически компенсировать задирание носа. Программка при неверно работающих сенсорах могла угробить самолет.

И вот ровно это произошло в октябре прошлого года у индонезийского перевозчика Lion Air. Причем пилоты догадались, в чем дело. Они 9 минут пытались отключать программу. Они нажимали на клавишу all right. Надо было нажать еще на две других кнопки и еще один тумблер повернуть. И нигде инструкциях, ни в каких тренингах не было сказано, что это надо было сделать.

А потом когда Boeing спросили: «Ребята, как же так? Ваша электроника угробила ваш же самолет. Вы бы хоть сказали, как ее отключить», Boeing тихонечко сказал: «Ну, мы не хотели перегружать этой проблемой мозги пилотов».

То есть это общая проблема, но в России она имеет свою специфику. Она связана не с профессионализмом пилотов, а наоборот.

И она, конечно, напоминает очень катастрофу «Боинга 737» в Перми, которая произошла в 2008 году, когда самолет рухнул на землю. И когда стали смотреть, что произошло, выяснилось, что попросили пойти на второй круг, то есть надо было тоже взять на себя ручное управление самолетом, а из летчиков один был пьян, а другой не умел управлять этим типом самолета. И там, на этих черных ящиках звучит мат и фразы типа: «Ткни теперь в эту кнопку, а может, в эту кнопку получится». В общем, они так экспериментировали, пока не свалили самолет.

И вот посадка в том режиме, в котором она происходила у этого несчастного «Сухого», это была штатная посадка. Это был один из режимов управления самолетом. Да, может быть, этот самолет «Жигули», а не «Мерседес», но «Жигули» тоже ездит. Более того, у них работал ILS, то есть они садились не визуально. Более того, их диспетчер спросил: «Ребята, у вас есть какие-либо проблемы, кроме того, что у вас нету связи и кроме того, что вы управляете самолетом напрямую?» Ответ — можете посмотреть эти чудовищные расшифровки — плоты говорят: «Что у нас никаких проблем».

Это очень странно, потому что мы сейчас имеем интервью людей, которые пассажирами были в самолете, которые сообщили, что проблемы начались немедленно после попадания молнии. Потому что самолет начал как-то заваливаться на правый бок, выравнивался скачками. И эти проблемы были, очевидно, связаны не с самим самолетом, а с тем, что летчики плохо умели управлять.

То есть помимо того, что они находились в непривычной для себя ситуации, они, видимо, находились в состоянии паники. С одной стороны, их как-то трудно судить, потому что думаешь, что ты сам бы в такой ситуации был бы в состоянии паники. С другой стороны, ну так ведь не лезь в кузов, не назвавшись груздем.

И, конечно, еще одна дикая вещь. Знаете, в интернете есть масса видео. Я, конечно, понимаю, что это достаточно постановочное видео, в котором просто человек, не имеющий никакого отношения к управлению самолетом, именно в такой ситуации, в ситуации прямого контроля сажает самолет. Естественно, рядом с ним сидит инструктор и объясняет ему, какую кнопочку нажать.

И когда я на это смотрела, у меня зародилось страшное подозрение, что если в этот момент в кабине находился человек… вот пилоты бы испарились, и в кабину бы зашел человек, который вообще не умеет управлять самолетом, но у него стальные нервы. И, естественно, у него была бы связь, и с той стороны был бы комитет, который говорил: «А теперь сделай это, а теперь это». Вот у меня родилось страшное подозрение, что результаты были бы, по крайней мере, не хуже.

И еще раз: проблема-то заключается в том, что уже пошли рассказы о том, что «Аэрофлот» попросту не тренирует пилотов к полету в таком режиме, потому что это слишком дорого, потому что это редко бывает и потому что это невыгодно. И вот Игорь Зырянов, авиаэксперт, он сказал интересную вещь, что был достаточно крепкий ветер, который дул под углом 90 градусов и командир, пилотируя на руках, мог увлечься компенсацией сноса и упустить контроль за скоростью.

И вот это очень страшно, что — по расшифровкам видно, — что эти люди находились в состоянии паники. А с другой стороны, они, судя по всему, думали, что пронесет, «главное — не сказать диспетчеру, что я в состоянии паники, главное, не сказать, что у меня уже самолет скачет в воздухе, главное, сказать — да нет, всё нормально».

И почему это важно — потому что задаешь себе вопрос: А сколько раз проносило? Сколько раз мы летали на таких самолетах, где, действительно, что-то отказало и пилот бы в состоянии паники и, слава богу, не каждый человек, который не умеет водить машину, немедленно ее разобьет. Иногда он в панике, но, тем не менее, он ее приводит.

И, конечно, третья вещь: действия наземных служб. У нас тут «Шереметьево» недавно стал 7-й в мире аэропорт по удобству в международном рейтинге. Это понятно. В него вбухали гигантское количество денег. Но как не было машин на полосе, которые тушили пожар? Вы скажете — ну, я же только что сказала, что ситуация была штатная. Нет, ситуация была не штатная, потому что самолет возвращался через 28 минут полета. У него были полные баки горючего. По радио было видно, что пилоты не совсем в адеквате. Это была глубоко нештатная ситуация. И вот той минуты, которую ехали эти машины, не хватило слишком многим людям, чтобы выжить.

И, конечно, при совке такие катастрофы замалчивались. Сейчас мы видим, что катастрофу нельзя замолчать, но ее можно заболтать. В этом смысле ОРТ, конечно, пробило новое дно, рассказывая нам в день катастрофы большей частью про наши триумфы в Венесуэле и стараясь не называть ни имени перевозчика, ни марки самолета. Отличилась еще Russia Today, которая рассказала нам историю о том, что… заметка называлась: «Искусный вброс видео с диспетчерами из «Шереметьево» размещали украинские блогеры и сторонники Навального». Ссылались при этом на компанию «Крибрум», которая, если вы не знаете, является проектом господина Ашманова, нашего любителя государственного интернета. В 2016 году Минкомсвязи вложила в этот «Крибрум» 150 миллионов рублей. Вот на эти государственные деньги «Крибрум» сообщил, что оказывается, вот эти злобные западные люди и их наймиты распространяли это видео.

Потом даже RT пришлось внести свою заметочку-опровержение, сказать, что нет, никакая Deutsche Welle этого не утверждала и написать, что это делал не аккаунт самого Навального, а что это делали аккаунты неназванных сторонников Навального.

А вот обратите внимание, это классическая технология. Как она устроена? Вот то же самое было с пассажирами, что пытались переключить внимание на пассажиров, которые якобы хватали свои чемоданы. Действительно, несколько пассажиров вышло с кладью, которые сидели в бизнес-классе. Кстати, один из них был глава Североморска. Но, учитывая, что этим пассажирам просто не хрена не объявляли, единственное объявление, которое прозвучало в салоне самолета, заключалось в том, что «Ребята, у нас тут есть технические сложности. Мы возвращаемся обратно», в этих пассажиров очень сложно кинуть камень, даже в главу города, видимо, члена «Единой России», потому что человек в такой ситуации, если ему ничего не сказали, не обязан включать мозги, к сожалению. Кроме того, действительно, это никого не задержало, потому что это были реально маленькие баульчики.

Так вот это классика жанра. Если вы помните, когда у нас в Сочи разбился самолет, который летит в Сирию, о чем говорили все? Ах, какая нехорошая Божена Рынска, что она сказала про энтэвэшников, летевших в этом самолете. А когда у нас случилась «Зимняя вишня», началась какая-то компания: «Ах, тут какие-то коварные блогеры украинские специально распространяют фейки о количестве погибших». Нет, ребята, давайте не обсуждать хвост собаки Алкивиада, давайте обсуждать самого Алкивиада. Давайте обсуждать катастрофу. Не переключайте наше внимание. Вот еще раз говорю, это та технология… раньше можно было полностью замолчать событие — теперь его пытаются нам заболтать.

Я очень много посвятила «Суперджету». И я хочу сказать несколько слов о 9 мая. На самом деле говорить о 9 мая надо несколько часов. Но если сказать очень коротко о моем отношению к тому, что происходит 9 мая в России последние годы, — мне кажется, что происходит кощунство. Это узаконенное кощунство — эти пляски, парады, танцы с бубнами с криком «Можем повторить!» Это вот как если бы евреи радостно отмечали холокост с криком «Можем повторить!»

Почему кощунство? Потому что Советский Союз выиграл вел войну не с 41-го года и не с 39-го года, когда заключил с Германией пакт о разделе Европы. Он вел эту войну с 27–29-го года, с коллективизации и индустриализации. Потому что все, что происходило с советским народом с 27-го года, это было превращение этого народа в исходное сырье для построения армии для завоевания мира. А мир Сталин не покорил, а народ он на этом истребил. Народ был истрачен, как сказал в свое время Астафьев.

Вот мои два дяди воевали, оба были на передовой, оба были ранены. Один был ранен под Ржевом — Александр Митрофанович Латынин. Это ему спасло, собственно, жизнь, как он, собственно, не говорил. И больше он вообще ничего не говорил о войне. Они молчали оба о войне. И я представляю себе, вот если бы им сказали «А хотите повторить?» Я не думаю, что они согласились повторить.

Потому что, еще раз повторяю, в этой войне, длившейся с 27-го года, а не с 41-го, нация была уничтожена как дрова в топке. Не затем ее уничтожили… Вы же бросаете дрова в топку не затем, чтобы сжечь дрова, а затем, чтобы обогреть себя, но дровам-то все равно. И на самом деле в этой войне погибли не те 20 миллионов человек, о которых сказал Хрущев, а погибли еще и те, кто умерли от голодомора. Погибли те то ли 10, то ли 20 миллионов раскулаченных, про которых мы не знаем, сколько там было, 10 или 20 миллионов.

Сталин превратил страну в инструмент для завоевания мира. Сталин превратил промышленность в промышленность, которая производила или танки или сталь для производства танков, или электричество, которое нужно было для производства стали, для производства танков.

Это, собственно, не моя метафора. Американец Джон Скотт, который как раз 5 лет провел на промышленных стройках Урала, в 44-м году писал, что Советский Союз находился в состоянии войны с 31-го года, и его народ исходил потом, слезами и кровью. И когда мне говорят: «Можем повторить» — ребята, чего вы можете повторить? Правда вы можете повторить перевод всей промышленности страны на военные рельсы, которая выпускает только танки? Нет, ребята, вы не можете. Вы даже свой «Суперджет» не можете собрать. Вы с каждого танка украдете на виллу в Италии. Вилл в Италии будет много — танков будет мало.

Второе насчет «Можно повторить». Я напоминаю, что, собственно, Вторую мировую войну Советский Союз начал в союзе с Германией. Вот 23 августа мы подписали пакт Молотова — Риббентропа о разделе Европы, и ровно через неделю после подписания этого пакта 1 сентября 39-го года Гитлер напал на Польшу. Сталин подождал 17 дней, вошел в Польшу без объявления войны, тем самым оказался в большом преимуществе перед Гитлером, потому что Англия и Франция объявили Гитлеру войну, а Сталину не объявили, надеясь на него, что он предаст Гитлера.

И в тот момент, когда Гитлер оккупировал часть Польши, Фран