Брестский детектив: как мать двоих детей останавливает аккумуляторный завод

Мария каждую ночь дежурит у завода АКБ.

Каждый день — днем или ночью — Мария приезжает на дежурства к аккумуляторному заводу под Брестом, где активисты организовали круглосуточное наблюдение за предприятием.

Марии 31 год, у нее двое детей. Младший сын — с редким генетическим заболеванием, он полностью обездвижен. Мария находит время и силы не только на поддержку детей, которые нуждаются в паллиативной помощи. Недавно она присоединилась к активистам, следящим, что происходит на заводе, против которого уже второй год протестуют жители Бреста.

— Я знаю, как это страшно, когда болеют дети. Мне очень близка тема генетики. Я убеждена, что наше поколение пожинает плоды Чернобыля, — рассказывает Мария в интервью «Салідарнасці».

Когда в ее родном Бресте начались протесты против строительства аккумуляторного завода, Мария не могла выйти на площадь: она нужна была сыну, который был в больнице.

— Когда начали активистов штрафовать, задерживать, то за шарики, то еще за что-то, некоторые люди решили, что ничего сделать нельзя, и перестали выходить на площадь. Тогда я в первый раз вышла на площадь. Когда мне говорят, все безнадежно, ничего сделать нельзя… Нет, говорю, ребята, это неправда. Ничего нельзя сделать, когда на табличке вторая дата написана... Можно сделать хоть что-то всегда. Для этого людям надо объединяться.

Когда у завода активисты организовали дежурства, Мария обратила внимание на то, что людей не хватает, и присоединилась к «свинцовой охране».

— Езжу практически каждый день, дежурю днем или ночью, когда позволяет время и возможность. Каждый человек должен что-то сделать для того, чтобы мы жили в чистом городе, и наши дети были здоровы.

Как и другие активисты, Мария уверена: аккумуляторный завод уже работает. На прошлой неделе она была свидетелем задержания фуры, которая ехала с завода. Задерживали фуру сотрудники ГАИ, вызванные активистами. В кузове обнаружили аккумуляторы.

— Я была шокирована, когда своими глазами увидела готовую продукцию, — говорит Мария. — Завод в режиме пуско-наладочных работ не имеет права выпускать ни готовую продукцию, ни «полуфабрикаты». Говорят, что батарейки привозили из Пинска якобы на подзарядку. Но я видела на деревянных паллетах этикетки с надписью «продукт готов к оклейке и упаковке».

Спустя несколько дней Мария снова участвовала в гонке за очередной фурой, выехавшей с территории завода. На этот раз погоня не увенчалась успехом.

— Нас остановила милиция — почти на минуту. Фура вырвалась вперед, не успели догнать.

Мария сообщила о случившемся в РОВД.

— Попросила провести проверку, куда направился грузовик. В кузове могла быть готовая продукция или «полуфабрикаты». Милиционеры говорят, что по заявлениям активистов можно писать детектив.

Активистка подчеркивает: брестчане из «свинцовой охраны» не делают ничего противозаконного. Охрана предприятия на присутствие активистов реагирует нервно.

— Меня много раз предупреждали, что я должна ходить только по дорожкам, не выходить на проезжую часть.

Дежурства у территории завода активистов, выступающих против его запуска, вынуждают руководство предприятия принимать меры:

— Ночью минимальное освещение, чтобы сложнее было увидеть дым. Окна горят приглушенным светом только в цехах. Когда фура въезжает на территорию, даже щелочки не остается, чтобы не увидели со стороны, что привезли.

Мария приводит и другие свидетельства работы аккумуляторного завода.

— Каждую ночь дымят трубы завода. Почему они работают по ночам? Помню, как приезжаю к заводу, выходит начальник охраны и уверяет: нет никакого дыма. Если бы я не видела этого своими глазами! Поэтому я здесь каждый день, чтобы видеть, слышать, наблюдать, фиксировать на фото и видео все, что происходит, чтобы не было такого беспредела.

Мария вспоминает, как недавно в ее ночную смену услышала звук, похожий на шум болгарки. Вскоре из труб пошел первый выброс, а к полуночи она увидела белый густой дым.

— От этого дыма ужасно болит голова, — говорит Мария. — Когда милиция приехала, предложила им определить, что это за запах. Сотрудники опускали глаза, садились в машину и писали протоколы.

Еще одно доказательство того, что завод работает, считает активистка, это количество рабочих на смене.

— Мы насчитали до 70 человек на смене в пятницу. Разве нужно такое количество людей при режиме пуско-наладки? Рабочие выходят в курилку на улице. Они появляются в респираторах. Некоторые на территории работают в них. При этом рабочие над нами смеются. Говорят, мол, вы дурачки, вам нечем заняться.

Мария здоровается с работниками завода, спрашивает, как они себя чувствуют.

— В основном они молчат. Один ответил, что у него все хорошо: «Я врач, могу и тебе порекомендовать».

Начальство подъезжает к заводу на дорогих авто, рабочие — на маршрутках. На территории слышна украинская речь. Мария видела машину с украинскими номерами, которая каждый день привозила людей.

— Выходят с завода молодые мальчики, в маршрутку садятся. Думаю, Боже мой, ребята, у вас еще нет ни семьи, ни детей. Такое чувство, что они не понимают, что делают.