Уроженец Бреста: На месте могилы жертв гетто стоит панельная девятиэтажка

Известный оператор Владимир Андронов рассказал, как впервые были обнаружены еврейские захоронения в Бресте. 

Сайт Сharter97.org уже рассказывал о страшной находке в центре Бреста, где на месте строительства элитного жилого квартала рабочие обнаружили массовое захоронение людей. Останки принадлежали узникам Брестского гетто, которое размещалось здесь в 1941-1942 годах.

Известный оператор Владимир Андронов, который участвовал в создании таких фильмов, как «Обыкновенный президент» и «Этот безумный, безумный, безумный «русский мир», рассказал Charter97, что могилу жертв Брестского гетто обнаружили еще в конце 50-ых, а сегодня на месте гитлеровских расстрелов стоит панельная девятиэтажка:

- Прочитав первую публикацию об этой страшной находке строителей в Бресте я несколько ночей не мог заснуть.

Прочитанное разбудило в моей памяти много подробностей тех дней детства, о которых я не вспоминал много лет. Я родился в Бресте и жили мы на улице Куйбышева в деревянном доме, где одно из окон нашей квартиры смотрело на забор РСУ (Ремонтно-строительное управление - прим.). До забора было не более двух метров и он наполовину перекрывал окно. Но если встать на стул перед окном, то вся территория по ту сторону забора была как на ладони.

На противоположной стороне двора РСУ был столярный цех, где делали окна, двери и что-то еще. А слева, ближе к забору, была пилорама. Она грохотала каждый день. Земля под ногами вздрагивала от ее работы. Было интересно смотреть, как работает эта машина. Грузовики привозили бревна. Пилорама глотала их и превращала в доски. Рабочие переносили доски и складывали сушить вдоль забора прямо перед нашим окном. Густой запах только что распиленного дерева сосновой смолой наполнял воздух. Это и было то самое место, где сегодняшние строители раскопали во ВТОРОЙ раз ту же самую ЯМУ…

В нашем общем для трех домов дворе было шесть моих сверстников. Во что мы тогда играли? Прятки, догонялки и, конечно же, в войну. Игрушечные ружья, пистолеты редко были у кого в то время. Воображение превращало палку в оружие. Найти спрятавшегося, направить на него палку-винтовку и прокричать: бах-бах, ты убит! Так играли все пацаны в то время. Была, правда, одна проблема. Когда нужно было разделиться командами на своих и фашистов. Всегда спорили - никто не желал быть врагом. Но играть хотелось и считалка как- то разрешала споры.

С палкой в руках играть было все таки не очень и я задумал сделать настоящую винтовку. Подтолкнуло мое желание одна необычная вещица, которую я откопал. Это была старинная задвижка-шпингалет. Необычная, потому что была из медного сплава и с большим шариком. Точно затвор винтовки.

Где взять материал? Я пошел к забору и стал просить рабочего дать мне подходящую дощечку. Лезь сюда сказал, он мне, и сам ищи, что тебе надо. Я перелез через забор и стал искать в куче обрезков досок подходящий мне кусок. Другой рабочий спросил меня, что я ищу. Выслушал и повел меня в цех. Так я первый раз в жизни увидел, как работают разные станки, превращая доски в те самые окна и двери.

Рабочий вырезал на станке за одну минуту заготовку будущей винтовки. Уже в своем дворе я дострогал ее, приладил шпингалет–затвор и покрасил акварельными красками. Смотрелась моя винтовка, как сейчас говорят, круто! Правда, пачкались руки, но это было не важно. Пацаны смотрели мою винтовку, щелкали «затвором» и я видел, как они мне завидовали...

Однажды выйдя из дома я понял, что произошло нечто необычное. На нашей прежде тихой улице перед воротами РСУ съехалось невиданное количество машин. Военные, милиция, какие- то начальники на служебных машинах. И над всем этим стояла тишина! Не работала пилорама и молчали станки в столярном цеху. Соседи стояли кучкой и о чем-то говорили в полголоса. Милиционер не дал посмотреть в щель забора. Я вернулся домой, забрался на стул и стал смотреть в окно.

Я увидел множество людей стоявших вокруг не большой ямы, в которой двое рабочих что-то откапывали. Сначала яма была неглубокой, примерно по пояс рабочим с лопатами. Я понял все, когда из ямы стали вытаскивать первое тело.

Только было оно какое то расплющенное. Это был голый мужчина. Рабочих сменили солдаты в костюмах химзащиты и противогазах. Солдаты копали и яма становилась все шире. В яме очень плотно лежали голые тела. Именно тела, так как сохранились и кожа, и волосы. Тяжелый, липкий, тошнотворный запах заполнил все вокруг. Милиция ушла от забора и больше не прогоняла людей, которые с табуреток смотрели через забор. Мужчины курили, женщины закрывали лица платками.

Заработали станки в цеху. Оттуда стали выносить гробы. Солдаты укладывали тела в эти гробы и грузили их на грузовики. Грузовики уезжали и спустя какое- то время возвращались за новой партией гробов. Мои друзья были на заборе и я пошел к ним. От запаха мутило. Я запомнил его на всю жизнь.

Мы смотрели. Смотреть было жутко, а не смотреть было невозможно. Солдаты поднимали из ямы слипшиеся вместе тела, по три, по пять тел. Их не разъединяли. Из цеха стали приносить не только гробы, но и большие ящики размером с двустворчатый шкаф. Эти слипшиеся тела укладывали в эти ящики. Я хорошо помню лица и глаза наших соседей. Лица и глаза моих друзей. Смотрели молча.

Мы слезли с забора после того, когда увидели, как солдаты поднимают и кладут на край ямы тела подростков, а потом тело молодой женщины, которая обеими руками обнимала девочку, наверное, такого же возраста и роста, как мы. Они тоже были расплющены.

Я хорошо помню их кожу грязно-желтого цвета и спутавшиеся вместе длинные черные волосы. Женщины заплакали. Стало так страшно!

Меня просто трясло! Я пошел домой. А в доме все пропиталось этим жутким запахом. Я с трудом сдерживал тошноту. Помню, что два или три дня я не мог есть. Хотя становилось немного легче дышать, когда горел огонь в керогазе. Запах горящего керосина глушил трупный.

Долго не мог заснуть. Перед глазами стояло то, что видели невозможно было об этом не думать. Не помню точно, сколько дней продолжались раскопки, но однажды услышал, как соседка сказала маме, что солдаты заканчивают раскопки и я побежал позвать друзей. И мы снова полезли на забор. Перед ямой стоял грузовик с металлическими бочками. Солдаты открывали бочки и сыпали из них в яму белый порошок. Потом бульдозер засыпал яму.

Я хорошо помню тот момент, когда в голове мелькнуло, что многое в своей жизни я смогу забыть, но только не это. Я также помню, что мы больше никогда не играли в войну. Моя замечательная винтовка некоторое время валялась без дела, пока однажды отец не открутил от нее шпингалет и она пошла в сарай на дрова. Мне было все равно.

Но вот о чем еще я хотел рассказать. Через дорогу, напротив ворот РСУ, стоял дом точно такой же, как наш. Во дворе сараи, за которыми был довольно большой пустырь. Там была братская могила. Я бы сказал, мемориал. Это была металлическая ограда примерно 15Х8 метров и высотой около метра, может, чуть больше. Из гладкого стального прутка миллиметров 20 диаметром. Столбики–рельсы.

Внутри ограды - три могильных холма. Два вдоль ограды и один поперек, а на нем - обелиск. На обелиске было написано число расстрелянных гитлеровцами и покоящихся здесь советских граждан, жителей гетто. Цифру не запомнил. Но помню, как эта могила исчезла в одну ночь. Понятно, что не было совести у человека, отдавшего приказ уничтожить братскую могилу, но о чем думали те рабочие или солдаты, которые его исполнили.

На месте того деревянного дома теперь стоит панельная девятиэтажка. Я уверен, что жильцы этого дома ничего не знают о том захоронении в их дворе.