Путин устал от России

И это вызвано никак не избытком международной напряженности.

В ключевых глобальных дебатах голос России в последнее время приобрел нехарактерную скромность, а многочисленные внутренние российские споры развиваются без привычного сильного вмешательства со стороны Кремля — почти так, словно президент Владимир Путин потерял интерес к государственным делам. Локальные беспорядки вроде протестов в Архангельске против строительства завода по переработке мусора могут на самом деле и не вырасти до уровня внимания со стороны Москвы. И ожидалось, что Путин займет более жесткую позицию по отношению к массовым демонстрациям в Екатеринбурге против возведения собора. Вместо этого Путин просто «дал совет», чтобы власть провела опрос общественного мнения по этому вопросу. Конфликт в Екатеринбурге отражает серьезную проблему политической роли Русской православной церкви и ее восходящего симбиоза с государственными структурами, которым Путин привык уделять внимание. Но, как бы это не могло показаться, такое нынешнее игнорирование внутренних дел вызвано никак не избытком международной напряженности.

В начале этого месяца в Кремле господствовали высокие ожидания относительно восстановления диалога на высшем уровне со США. Две встречи между министром иностранных дел Сергеем Лавровым и госсекретарем США Майклом Помпео, так же как и звонок от президента Дональда Трампа, породили ожидания ощутимого приближения возможной личной встречи Путина-Трампа на собрании G20 в японской Осаке в конце июня. Но потом выяснилось, что снятие санкций с России не планировалось, а зона общих интересов намного меньше, чем территория глубоких противоречий. Сейчас для Вашингтона гораздо важнее глобальное конкурирование с Пекином и успешное завершение комплексных американо-китайских торговых переговоров. Между тем Москва не может себе позволить какого либо отклонения от нынешнего курса на «стратегическое партнерство» с Китаем, даже если он определяется главным образом Пекином. Россия не имеет никакой выгоды от потенциальной экономической войны между США и Китаем, и ее негативные последствия могут быть весьма серьезными.

Хотя Москва и пытается собрать достаточное количество дискуссионных точек для выгодного разговора с Вашингтоном, ничего похожего на ценное соглашение пока не возникает. На самом деле, встреча Путина с лидером Северной Кореи Ким Чен Ыном в прошлом месяце не принесла многообещающих козырей, а после нее состоялись ракетные испытания. В то же время Россия не может позволить себе и отступить от своей поддержки Ирана, остающегося ее неизменным союзником в реализации интервенции в Сирию. И попытка Москвы добиться статуса участника Ливийской войны без привлечения серьезных ресурсов ослабла, так как мобильные дорожные силы «маршала» Халифы Хафтара застряли вблизи Триполи. Кризис в Венесуэле также продолжает раскачиваться, но Кремль не может добиться никаких дивидендов от своей «принципиальной» поддержки осажденного режима Николаса Мадуро. Список тем выглядит длинным, однако декламация противоречий не имеет особого смысла: президент Эстонии Керсти Кальюлайд не увидела выгоды от своей недавней инициативе посетить Москву для переговоров с Путиным.

Москва пыталась быть осторожной, чтобы не оставить после себя никаких видимых киберследов или потоков денег, что могло бы указывать на ее вмешательство в выборы в Европарламент на прошлой неделе. И все же стремление многих европейских ультраправых политических деятелей обеспечить себе российское финансирование стало очевидным, и австрийское правительство рухнуло в результате одного громкого разоблачения такой жадности. Эти новости расстроили заботливо организованное и отягощенное пропагандой собрание прокремлевского «Валдайского клуба» в Вене. Отношение к идее увеличивать расходы на оборону остается неоднозначным во многих европейских государствах, включая Германию, а Россия стала настолько токсичной, что даже обоснованные рабочие связи скомпрометированы. Поток европейского капитала из России в этих реалиях достаточно иллюстративен. Следует отметить, что чистый объем изъятия инвестиций из Кипра, который долгое время был «безопасной гаванью» для российских денег сомнительного происхождения, достиг 10,3 миллиардов долларов в 2018 году.

Прогрессирующая экономическая слабость является главной причиной политической пассивности Путина — той мере, в какой он осознает эту слабость. В ущерб своей репутации официальное статистическое агентство Росстат изо всех сил пыталось оказать куски «положительных» данных. Приказ Путина направлять государственные инвестиции на амбициозные, но туманные «национальные проекты» — такие как наращивание «человеческого капитала» — не может устранить риск новой рецессии. Зато главным результатом стало создание новых целей для бюрократического хищничества, в то время как располагаемые доходы уязвимых социальных групп продолжают сокращаться.

Даже финансируемые государством социологические службы не могут замаскировать беспрецедентный спад доверия общественности к правлению Путина. При отсутствии внешнеполитических «побед» экономические неурядицы раз за разом берут верх над нарративом агрессивной пропаганды. И местные протесты, вот как в Екатеринбурге, становятся источниками для увеличения разочарования. Это не помогает делу государственной поддержки церкви, когда новости о строительстве новой богатой резиденции для патриарха Кирилла расходятся по социальным сетям. Коррупция стала главным раздражителем для общественного недовольства. А выявления нажитых состояний у оперативников средней руки из Департамента экономической безопасности ФСБ дополнило впечатление глубоко прогнившего государственного аппарата.

Путин не может развеять это впечатление, почти наверняка осознавая, что коррупция больше не является полезным инструментом его внешней политики, а наоборот — истощает имеющиеся ресурсы. Беспомощность Путина во главе коррупционной пирамиды лишь подчеркивает приход на пост президента Украины молодого Владимира Зеленского. Конечно, Зеленскому еще надо проявить себя лидером, способным провести очень необходимые Украине реформы, и все же его инаугурация отвечала глубокому общенациональному желанию изменений. Готовность украинцев избавиться их старой коррупционной политической элиты резонирует в России, а также неожиданным образом давит на Путина, так же как и политический стиль жизнерадостной неформальности Зеленского, бросающий вызов удушливым церемониям Кремля. Быстро нарастающий спрос населения на изменения оставляет Путина за многочисленными политическими программами. И попытки его подчиненных сохранить контроль путем принятия закона о создании российского интернета, отделенного от глобальной всемирной паутины, не являются действенными. Выбор Путина ограничен старомодными полицейскими репрессиями внутри и военными угрозами извне — и он сторонится рисков, связанных с их выполнением.

Павел Баев, «Настоящее время»