Честный репортаж из города, где людям платят «минималку»

Чем живет Толочин?

Журналисты onliner.by повторно съездили районный центр, где некоторые люди не получали зарплату с января.

Часть 1. Город

Чтобы понять Толочин, нужно приезжать в него почаще. Тогда окончательно становится понятно, что в маленьком райцентре происходит день сурка. Декорации меняются лишь частично, но главные действующие лица остаются на своих местах. Правда, в самом начале маршрута нас ждет сюрприз: магазин «Элита», в котором продавец Аня рассказывала нам про зарплаты и объясняла, что детей рожать — это роскошь, закрылся. Что случилось, местные не знают, но «в городе ходят слухи», что скоро здесь откроется что-то новое и предприятие оршанской предпринимательницы заработает с новой силой.

За подробностями мы идем к проверенным людям — бабушкам, которые устроили из остановки общественного транспорта сезонный мини-рынок: в начале весны здесь торговали семенами, а сейчас переключились на солнечные очки.

— А кто ж его знает, что с ними случилось? — бабушки выдвигают несколько версий, достоверность которых находится под большим вопросом. Мы еще какое-то время говорим про магазин и его хозяйку, а потом переходим к самому главному.

— Говорят, зарплаты у вас в районе хорошие.

— Ай, какие там зарплаты! — бабушки машут руками, причитают и, кажется, уже готовы жаловаться на жизнь, но в какой-то момент что-то идет не по плану.

— Все у нас хорошо! — слышим мы бабушкино коллективное бессознательное и готовимся записывать, затаив дыхание. — Ну вот пенсию платят, сало у нас свое, на огороде что-то вырастет — нормально! А чего жаловаться? Вы плохого не пишите!

— Ну а молодые где работают? Где хорошо платят?

— Ой, молодые работать не хотят! Им нужно все и сразу. Чтобы деньги платили! А так не бывает. Мы тоже сначала за 100 рублей работали! А они!

— А они наушники эти всунут в уши, у них что-то спрашиваешь, а они ничего не слышат! — тут бабушки выходят на знакомую тропинку, и их уже не остановить. Какое-то время мы еще слушаем про поганую молодежь, а потом бессовестно врем им что-то про больную ногу и уходим подальше от бабушкиной лавочки.

Следующий пункт — местный Дом быта, который тоже не имеет никаких визуальных отличий от мартовского варианта. Здесь снаружи все тот же мужчина продает семена, а внутри скучают продавщицы в мясном. Евгения видит нас и отшучивается.

— Ай, ну сделали из меня в прошлый раз звезду. Хватит!

Мы не настаиваем на фотосессии и задаем несколько уточняющих вопросов.

— А что у нас изменилось? Ничего не изменилось! Про хорошие зарплаты говорили в райисполкоме? Ой, так может я б туда пошла работать! Вы когда узнаете, где платят, придите и мне расскажите.

Женя перехватывает наш взгляд в сторону прилавка с мясом и объясняет:

— У нас лето, несезон. Люди сейчас то, что в огородах выросло, едят — мясо не берут. Поэтому и косточки к обеду остались. Холодники пошли! Так что мы особо не напрягаемся.

В общем, искать знаменитый толочинский позитив нас отправляют куда-нибудь в другое место. Ладно, сворачиваем с маршрута и делаем шаг влево — куда-то во дворы, где, возможно, прячется хрупкое городское счастье. В небольшом магазине нас встречает одинокая продавщица Марина. Поначалу она думает, что мы шутим. Но коварные столичные журналисты убирают со своих лиц всякий намек на улыбки, и теперь в нас можно распознать суровых и сосредоточенных на чем-то действительно важном белорусов. Тогда Марина прекращает робеть.

— Пришли к вам позитив искать. Не подскажете, где он в Толочине имеется?

— Не знаю.

— Говорят, что на некоторых предприятиях люди по $500 получают.

— Да? Это где? Я таких не знаю. У нас люди много денег в магазине не оставляют, маленький он потому что, — теперь Марина говорит чуть громче — так, чтобы не только нам было слышно. — А продавец… Рублей 500 зарабатывает, не больше. Но это я вам самое большое говорю, а обычно меньше — рублей 300. И за эти деньги нужно продавцом работать, а еще магазин убирать. Это разве нормально? Никто ж за это не доплачивает! Рублей бы 500 получать хотя бы. Нам же с напарницей приходится всю работу выполнять: накладные пересчитываем, выкладку делаем, убираем, за кассой стоим. 500 рублей — это разве много за такую работу?

Недалеко от центральной площади мы встречаем нашу знакомую — таксисту Наталью. Она на своем привычном месте — стоит в ожидании клиентов. Их сегодня было двое, оба ехали на железнодорожную станцию, которая находится на отшибе. Итого 10 рублей за две поездки. Если честно, Наталья затаила на нас небольшую обиду: в прошлый раз мы не рассказали о том, как местные таксисты воюют с нелегалами.

— Вы понимаете, мы работаем за эти гроши, а из-за нелегалов вообще невозможно. Мы платим налоги, делаем отчисления в пенсионный фонд — все-все-все требования выполняем, а они не шевелятся. Просто вешают «шашки» и катаются как таксисты. На вокзал приезжаешь — негде стать, особенно на выходных. И никто за этим не смотрит, никаких проверок! Почему так?

Ходили, жаловались… Нам сказали, что будут разбираться. И что вы думаете? Они поймали наших работников такси и начали их проверять. Это же обидно: мы идем жаловаться на свою работу, а потом нас же еще и дергают. Вот как получается! Стоят нелегалы, а гаишники мимо проезжают — и ничего! Я бы и пошла куда-то устроиться, а устроиться некуда. Куда пойти? Ну правильно: банки, бухгалтерия, начальники хорошо получают… А остальные? Хорошо, если 200 рублей. Я вам серьезно говорю. А как продавцы работают! На ногах весь день, с деньгами… Никто не ценит этот труд.

Мы слушаем Наталью и понимаем, что за два с половиной месяца Толочин преобразиться не успел. В очередной раз предпринимаем попытку уйти с маршрута и останавливаем на улице случайных прохожих. Первым делом, конечно, рассказываем им о самых важных цифрах: в райисполкоме посчитали, что средняя зарплата в районе составляет около 700 рублей.

— Средняя зарплата — 700 рублей? Мы представляем… Но только представляем, — говорит одна из наших собеседниц, а следом предупреждает: — Но я вам говорить ничего не буду, потому что мне еще работать хочется.

Мы обещаем: никаких фото и имен. И тогда монолог продолжается — мы снова слышим знакомые цифры и рассуждения. Да где ж этот толочинский позитив?!

— Может быть, кто-то 700 и получает, но у нас в организации такого нет. У нас от 300 рублей платят — это мы свои зарплаты называем, а там дальше не знаем. Ясное дело, что водители с трактористами больше имеют, бухгалтерия — еще больше, а какая там средняя набегает, сказать уже сложно.

Вообще, в Толочине работу найти сложно: многие стоят на бирже, но сейчас сезон, так люди заборы ремонтируют, территории облагораживают. А зимой, наверное, опять на биржу пойдут. Молодежь здесь есть, но она вся на выездах: кто в России, кто в Украине, кто в Польшу рванул. Перспективы здесь никакой, с жильем очень туго. Съемное можно за $80—100 найти, а вот купить… Это еще поискать нужно. Наверное, тысяч за 18—20 долларов. Это и с кредитом не добьешь.

Какие зарплаты хорошие? Ой, ребята, как и в Минске. Цены-то везде одинаковые. Или вы думаете, что у нас дешевле? Точно так же хотелось бы и 1000 рублей получить, только это вряд ли когда-нибудь случится. Хоть бы 600 — это для нас был бы праздник большой: мы без выходных 300 с небольшим имеем. Люди-то готовы работать, но где?

Только вы обязательно напишите: директор у нас замечательный! Помогать старается, во все вникает. Наверное, и копейку бы дал лишнюю, но у него еще, видимо, нет такой возможности: он только недавно пришел к нам работать.

Ладно, снова промах. Идем дальше и встречаем местных пацанов на стиле. Ребята-девятиклассники готовятся к выпускному и думают про будущее. Думают всякое.

— Не, 11 классов оканчивать нет смысла, поступать будем. Я — в суворовское.

— Я в Коханово отучусь, а потом на Минск двину.

Планы у пацанов масштабные, но с Толочином они не связаны.

— А что здесь делать? Раньше хоть дискотека была нормальная, там какой-то движняк собирался, а сейчас и ее нет. Только по центру можно пройти — и все.

— Да здесь вообще никого не осталось: все мужики разъехались. Мой папа в Украине.

— А мой — в России.

Дальше говорим про жизнь, выпускной и намерения хорошо провести время. В общем, у пацанов скоро случится большой праздник, так что порадуйтесь за них. И мы порадуемся: хоть какой-то позитив. Наша разновозрастная туса постепенно перемещается ближе к рынку: ребята идут выбирать толковую обувь. Здесь, в общем-то, можно кое-что найти. Например, модные кроссовки с красивой буквой «N» за 30 рублей (на скидках отдадут за 20). Но это дороговато.

— Сейчас у нас на рынке цена — 5—10 рублей, — объясняет продавщица. — Если больше, значит, уже очень дорого. Вот эта рубашка — 20 рублей, потому и висит. Эти кроссовки — 30 рублей, но есть за 20 на распродаже. Но не берут: дорого. Я и на вексель знакомым даю. А что делать? Я ж прекрасно понимаю: получит 300 рублей, а там кредит, коммунальные, продукты. Сейчас все в кредитах сидят — надо ж как-то покупать.

Это у меня вчера был рабочий день дома, а сегодня отдых на работе. Сидишь — все кости болят после огорода. А на рынке отдых: вообще тишина. Раньше хоть какие-то рубашки, хоть что-то к выпускному брали, а сейчас покупают, только если порвалось что-то. А за что покупать? Какие сейчас зарплаты?

— А какие?

— Вообще никакие. Если 250—300 рублей получают, так это хорошо. Получают только на посевной, в сезон. А на предприятиях вообще копейки платят, и то позакрывалось все.

Часть 2. Село

Толочинский регион очень сильно задели слова, сказанные нами в предыдущем репортаже. Вроде как поиздевались над человеком, посмеялись над его бедой. Мы решили сменить тональность и еще раз заехать в хозяйства «Комсомольская правда» и «Жукнево», поговорить с людьми, спросить у них про жизнь. Серьезно спросить, без всяких улыбок.

Коровники «Комсомольской правды», как и прежде, создают впечатление безжизненной территории из постапокалиптических фильмов. Выглядит все очень атмосферно — большое начальство точно оценило бы. Первые намеки на присутствие здесь жизни мы слышим, когда подходим ближе. В коровнике происходит какое-то движение.

— Щас выйдем! — слышим мы. — Еще не обедали даже: работы много!

Когда из коровника выходят люди, мы рассказываем им про цель своего визита. Мол, обижаются на нас.

— Ну получку дают, троху получаем. Минималка выходит. А работа… Ну во, видите, работа. Что дают, то и дают. Кто нам больше заплатит?

— И через магазин дают часть зарплаты? — спрашиваем мы, и в диалог вступает коллективное бессознательное, когда реплики расписывать по ролям уже не имеет смысла.

— Ну есть такое положение. Каждый месяц 70—80 рублей — это смотря у кого какая зарплата.

— От вы скажите… Правду мы или неправду скажем… Нам от этого легче будет? Не станет. Нам и читать не нужно, мы на руках испытаем. Копаем, закапываем. Вот мы слышали, как президент за немытых коров ругался. Ну дык а у нас чистые коровы! Чистые?

— Чистые! Как в поле пошли, дык никакой гразинки не было на них. Мы два раза в неделю чистим.

— А живем как получается.

— От зарплаты до зарплаты?

— Ну а что болей? Нешта дома кто-то делает, если не ленится. А кто ленится, тот, может, и не делает.

— Так, мужики, пойдем работать!

— Да-а-а, работы у нас много. Бычков еще перевалить нужно.

— Так вы хоть обедали сегодня?

— А мы потом, с опозданием, наверстаем. Лучше уже добить до конца, а то потом тяжело будет. Если стоять будешь, дык никто платить не будет. А так мы на минималку заработаем.

— Хватает вам?

— Ну как сказать? Вот у меня две дочки, три внука… И самому что-то вкусное съесть хочется. Ну как хватает? Вы что, цены не знаете? Дома если ничего не вырастишь, то это гибель. А что там еда, которую на список дают? Я ее за несколько дней съем. Во моя зарплата! — дедушка с палкой в руках достает из кармана свой расчетный листок и показывает цифры.

Мы внимательно изучаем то, что там написано, а дедушка в это время достает из другого кармана клад — 5 рублей одной купюрой.

— А это я сегодня нашел! Дык пива куплю! — люди смеются, но смех получается какой-то грустный.

Наш разговор сворачивается, люди уходят работать. «Комсомольская правда» снова превращается в территорию, не подающую признаков жизни.

А теперь позитив! В «Жукнево» хорошие новости: с работниками хозяйства рассчитались. Задолженностей нет. Говорят, случилось это уже после того, как вышел наш репортаж, но мы, конечно, не будем связывать между собой эти два события. Просто людям отдали деньги, теперь за них можно порадоваться.

— Минималка! — снова слышим мы в телятнике заветное слово, а следом — рассказ про зарплату через магазин и продукты питания. — И то добра, что вовремя эту минималку платят.

— А что руководство говорит? Сейчас исправно платить обещают?

— А где мы то руководство видим? Они в Жукнево сидят.

— А кто в Жукнево хорошие деньги получает?

— Кто-кто… Бухгалтер, экономист, председатель, инженер, заведующая. Но нам никто не говорит. Никто ж не отчитывается, но за минималку они бы не работали.

— А больше ничего и нет. В Коханово предприятия, но как туда добираться?

— Да и кому мы перед пенсией нужны?

— А минималки вам хватает?

— Ой, сильно даже хватает! Ну живем… Вот я, вот жена моя. Она еще пенсию получает. Дык у нас шесть внуков.

— А как вы зиму пережили?

— Так а зимой нам платили исправно. Это в начале весны долги пошли, пока Александр Григорьевич не вмешался. Как он вмешался, дык нам и заплатили. Сразу где-то грошы нашли!

— Ну ваше начальство говорит, что не зарабатывают те, кто работать не хочет.

— Да-да, конечно! А они дык хотят! Вот у нас на завтра кормов телятам нет, нужно ехать черт знает куда. А солярки тоже нет. И как их привезти?

— Тяжко. Ну это вы не к нам за хорошими зарплатами приезжайте. Это вам в банк надо.

Часть 3. Райисполком

Мы возвращаемся в Толочин с важной миссией. В прошлый раз председатель райисполкома был слишком занят и не смог с нами встретиться. Зато уже постфактум позвонил его заместитель и дал понять, что иногда вещи на самом деле не такие, какими кажутся. Мы решили этот момент конкретизировать и снова отправились в райисполком. Не будем держать долгую интригу: председатель райисполкома снова был занят. Важное совещание, видеосвязь — никто не знает, сколько это продлится и есть ли смысл ждать. Заместитель председателя ушел в отпуск, но согласился с нами встретиться.

— Только не фотографируйте, пожалуйста. Я то я в отпуске, небритый, — попросил нас по телефону Виктор Альхимович и через 20 минут уже был на рабочем месте.

— Сколько получает заместитель председателя Толочинского райисполкома? — предупреждаем мы, что сразу прозвучит вопрос в лоб.

— Коммерческая тайна, — парирует зампред. Дальше следует 40-минутный монолог толочинского чиновника, который мы процитируем со значительными сокращениями, но без искажения смысла.

— Сегодня снова ходили по городу. Люди говорят, что в районе зарплаты по 300—500 рублей. Мы честно пытаемся найти Толочин, в котором люди зарабатывают хорошие деньги. Расскажите, где именно.

— Вообще, у нас район сам по себе промышленный. За февраль у нас 36% удельной выручки промышленности, а 32% — сельское хозяйство. В промышленности у нас в городе работает только 4 предприятия, в селе — 16. В промышленности работает 1100 человек, а в сельской местности — 2200. Представьте, какие разбежки. По отраслям, соответственно, зарплаты разнятся. Но есть и частный бизнес — одно предприятие, на котором работает меньше 100 человек, по прошлому году давало 25% удельного веса среди крупных предприятий. И там зарплата… даже страшно сказать. Огромнейшая! Больше 2000 рублей средняя по предприятию. Понимаете, как… Я статистику общую могу озвучивать, чтобы вы просто видели ситуацию. А частные предприятия… Я не могу по каждому озвучивать какие-то цифры.

Из этого получается, что у нас зарплаты самые высокие в основном в промышленности. И есть два предприятия в строительной области: в ДРСУ-63 зарплата около 1000 — в сезон ниже 800 не опускается. Они как локомотивы идут, а работает там около 200 человек. Там есть о чем поговорить. А в сельском хозяйстве и у бюджетников зарплата в принципе небольшая, а в бюджете у нас работает 2600 человек. У них зарплаты от 400 рублей. Еще у нас провалилась отрасль райка — там минималка.

В сельском хозяйстве зарплаты сезонные, но у них проблема другая. Все они живут с молока и со сдачи коров и телят. И там все зависит от качества молока. Но если оно у коровы в вымени экстра-класса, а сдают его на завод первым классом, то какая будет зарплата? И чья здесь вина? Наверное, того, кто доил. Кто молокопроводы не помыл, кто холодильник не почистил или вымя. Понимаете, это человеческий фактор! А потом люди обижаются, что у них маленькая зарплата. Там, где хорошее молоко, зарплата есть всегда.

— А где?

— У нас хорошо работает хозяйство «Корольки». Оно каждый год плюсует, но сейчас, конечно, медленнее. Они даже сумели закрыть все долги, которые у них были по молоку.

— А почему такая ситуация в «Жукнево» сложилась?

— «Жукнево»…

— Людям три месяца не платили зарплату.

— Правильно, а там молоко уже к прошлому году 56% выручки. Ну как так?

— Кто виноват? Люди, которые что-то не так сделали? Они не работают?

— Нет, люди работают, приходят на работу. Но отношение к работе у всех разное. Туда ответственные выезжали: ветлечебница, госконтроль… Но общая ситуация по предприятию такая: нарушается технологическая дисциплина самым простым образом. А не сдашь продукцию — не получишь зарплату. А если сдали молока на 100 тыс., а зарплату насчитали на 150 тыс., то где взять еще 50 тыс.?

— Ну где-то же взяли, чтобы с долгами рассчитаться.

— Нет. Хозяйство же не может минималку не заплатить: люди же на работу ходили, отработали честно восемь часов, а молока не надоили. Им необходимо отдать эту минималку, а где ее взять? И мы просим молокозавод, чтобы их проавансировали на будущее. А молокозавод же тоже не резиновый. Вот поэтому и получаются накладки.

А вот и цифры по зарплатам. Смотрите сами.

— Вы понимаете, что цифры в райисполкоме каким-то удивительным образом расходятся с тем, что говорят люди. Вы скажите: куда нам съездить? Где люди деньги зарабатывают?

— В аптеке.

— В аптеке? А еще где?

— «Белдан» — иностранное предприятие. Там больше 1000 рублей заработная плата. Но там люди не держатся и быстро уходят.

— Почему?

— За такие деньги нужно хорошо работать, а мы не привыкли. Там текучка хорошая, потому что не выдерживают. Складывается такое мнение, что проще людям получать минималку, чтобы только их не трогали. Это общая масса и тенденция. У нас в принципе есть сложности с кадровым составом для руководителей.

Я еще по рынку скажу. У нас просто появилась мясная лавка «Виткона», у которой цены ниже. Пускай цены опустят на мясо — к ним люди гурьбой побегут. А так же они цены держат как в Минске и считают, что это же домашнее мясо, все экологически чистое. Ну и кто будет к ним ходить? Только те, кто на самом деле считает, что это полезно. Круг сужается, логично?

— На рынке у вас людей мы не заметили. Говорят, на вексель берут…

— Ипэшники не имеют права так делать. Но это их собственные деньги.

— Но это говорит и о платежеспособности населения.

— Хм… Ну мы же живем в кредит, берем в рассрочку продукты питания, бытовую технику.

— Но не рубашку за 20 рублей.

— А если дают рассрочку? Без вопросов.

— Если есть деньги, то зачем это все?

— А вы знаете как… Я знаю людей, у которых зарплата минимальная, а в доме есть все: и микроволновки, и холодильники, и телевизор, и вся остальная бытовая техника. Но деньги они практически не получают, все уходит на кредиты. И телефоны… Не поверите, мы приезжали на завод в Коханово по жалобе. Там женщина жалуется, что зарплату не получает, что все плохо. А телефон достает в два раза лучше, чем у меня. А в доме есть нечего! То же самое с рубашкой: принцип действует одинаково.

— Знаете, есть такая очень популярная поговорка: «Начальство ест мясо, а мы — капусту. А среднем мы все едим голубцы».

— Честно говоря, глупая поговорка. Не вижу в этом смысла.

— Поясните.

— Я даже не знаю, как эту поговорку прокомментировать. Это просто кто-то придумал, чтобы показать собственную бестактность и безделье, только и всего. Я вам расскажу простой пример. У нас в Коханово есть предприятие, которое занимается выращиванием шампиньонов. В октябре они набрали на работу 36 человек, а сейчас у них 89 работников. Директор этого предприятия поехал в Голландию заказывать оборудование и узнал, что одна из компаний, которая поставляла запчасти для линии, разорилась. И собственник рассказал, что встретил работника этой компании, а тот говорит: «Я плохо работал, поэтому компания развалилась». Работник! У нас кто-то из работников скажет, что он плохо работал? У нас во всем виноват руководитель. Вот и ответ на ваш вопрос про голубцы. Это менталитет такой. У нас считается, что зарплату кто-то должен дать. А где ее взять, если мы работаем с выручки? Советские времена закончились. Только бюджет получает планово.

А на грибном заводе, что парадоксально, кохановских рабочих меньше, чем из Орши и Толочина. Там жесткий контроль, и зарплата зависит от выработки: 20 копеек за килограмм грибов. Но производство сложное и текучка везде — и в Польше, и в Украине. Но и люди в месяц больше 1000 рублей получают, если собирают в месяц по 3—4 тонны. Жаловаться мы все любим, надо просто больше работать.

Часть 4. Уезжаем из «города бездельников»

Чтобы понять хитрую толочинскую математику, нужно быть математиком. Тогда город параллельных прямых раскроется иначе. Гуманитарию понять и осознать все эти цифры сложно, поэтому мы напрямую звоним на филиал «Белдан» директору, которая должна подтвердить все эти рассказы про 1000 рублей зарплаты.

— На территорию к нам вход — только с разрешения областной санстанции. Про зарплаты я с вами говорить не буду, — чеканит нам в трубку Людмила Леонидовна и дает понять, что встреча не состоится.

Мы идем мимо рынка к машине и слушаем разговоры людей, которые торгуют всякой всячиной у входа.

— Мальчики, купите цветочки, — встречаем женщину, которая, будто стесняясь, вполголоса предлагает ирисы. Перед ней на скатерти еще фасоль и всякая зеленушка. — Покупайте, а то куда это все девать…

— А зачем продаете?

— Мальчики, пенсия-то у меня хорошая — 460 рублей! Но у меня и образование высшее, и работала я в приличном месте. А продаю, потому что сестра попросила. Сама она стесняется, потому что в отделе кадров работает, ее все в городе знают. Стыдно ей.

«Город бездельников» провожает нас этой фразой. Теперь, кажется, мы разобрались в хитрой арифметике существования этого райцентра. Наверное, обижаться на нас перестанут. Мы же написали всю правду?