Путин заигрался на Ближнем Востоке

Президент РФ отнюдь не гроссмейстер, способный играть в шахматы на нескольких досках одновременно.

Российская дипломатия славится своей заметной готовностью взаимодействовать со всеми сторонами многочисленных конфликтов на Ближнем Востоке, и эта характеристика породила еще один запутанный клубок оппортунистических интриг. Президент Владимир Путин представляет себя мастером коммуникации с тяжелыми коллегами, но он отнюдь не гроссмейстер, способный играть в шахматы на нескольких досках одновременно. Он хочет, чтобы в нем видели истребителя терроризма и идеального посредника.

Например, на прошлой неделе в Москве приземлилась делегация «Талибана» и контингент афганских политиков. Вместе с тем в медиа широко расходились новости о силовых антитеррористических операции в Астрахани, Владимире и Дагестане. Самая сложная путаница — в отношениях с Ираном, с которым России необходимо поддерживать партнерство на сирийских полях, а не просто добрососедские связи. Но это не значит, что она обязательно хочет открыто встать на сторону ИД в ходе быстрого развертывания конфронтации последних с США и союзниками.

В другой ситуации Россия получила бы удовольствие — по крайней мере риторически — в противостоянии нарастающему давлению США на Иран, но вряд ли может одновременно противостоять и попыткам ценного регионального партнера, Саудовской Аравии, и развивать антииранскую коалицию стран Персидского залива. Москва чувствует себя обязанной разъяснить новости об отмене сделки по поставкам оружия: согласно России, вопрос об этой сделке вообще никогда не стоял. Между тем российские военные эксперты предполагают, что мелкие морские столкновения в заливе могут перерасти в полномасштабный военный конфликт. Стремясь убедить иранское руководство воздержаться от провокационных действий, Кремль отправил заместителя министра МИД Сергея Рябкова в Тегеран, где он выразил свое понимание иранской позиции по ядерной сделке, хотя и встреч на высшем уровне ему не обеспечили. Протест России против новых американских санкций в отношении Ирана эффективно подорвал Китай, по-тихому прекративший импортировать нефть у этого проблемного поставщика.

Москве также стало как никогда трудно продолжать поддерживать Иран со своим желанием наладить тесные связи с Израилем. Путин высоко ценит личный контакт с израильским премьер-министром Биньямином Нетаньяху, однако поражение последнего в процессе формирования коалиции делает новые выборы в Израиле неизбежными. В то время как российская верхушка не воспринимает продолжение израильских авиаударов по Сирии, Путин склонен игнорировать их, и ожидает встречи, которая в этом месяце состоится между советниками по национальной безопасности США и Израиля Джоном Болтоном и Меиром Бен-шаббат, и Николаем Патрушевым, секретарем совета безопасности России. Эта гибкость контрастирует с твердым отказом российского министра иностранных дел от американской инициативы организовать экономический воркшоп «Процветание во имя мира» в Манаме, Бахрейн конце июня.

Российские интриги, включающие в себя Иран, Израиль и США, конечно же, сосредоточены прежде всего на Сирии, и «победоносная» военная интервенция туда несет новые проблемы для Москвы. Сирийская кампания становится все более непопулярной среди российского населения, поэтому официальная пропаганда предпочитает молчать о новых авиаударах, ведя к спекуляциям вокруг темы возможного скорого вывода сил. Безопасность российских баз зависит от продолжения тесного сотрудничества на суше с проиранскими боевиками, но перспектива иранской базы, разрешение на появление которой в провинции Латакия, является большой проблемой. Более того, Москва должна относиться к Хизбалле как к легитимному стейкхолдеру в Сирийской войне — несмотря непримиримый конфликт этой группы с Израилем. Россия пыталась работать с этим сомнительным партнером, чтобы помочь возвращению беженцев из Ливана. такая «гуманитарная» активность должна служить прикрытием для атаки на контролируемую повстанцами провинцию Идлиб, которую долго планировали, но до сих пор откладывают.

На пути этой потенциально разрушительной операции стоит Турция, которая имеет свои планы на севере Сирии. На прошлой неделе Путин снова звонил президенту Реджепу Эрдогану, но признаков компромисса по провинции Идлиб не было. Возможно, Путин не хочет давить на Эрдогана из-за своего главную беспокойства — сворачивания идеального политического сотрудничества (не столько бизнес соглашения) по экспорту С-400 в Турцию. Это едва ли не полное нарушение авторитета турецкой системы противовоздушной обороны усиливает распри между Анкарой и Вашингтоном. Москва радостно наблюдала за тем, как все развивается, надеясь увидеть дальнейшее углубление противоречий внутри НАТО по стратегическиим планам в более широком районе Черного моря.

Турция действительно в тяжелом положении из-за своих амбиций играть слишком много ключевых ролей. И России вряд ли удастся получить какие-то преимущества от попыток создать «стратегическое партнерство» с государством-членом НАТО. Репутация Москвы на Ближнем Востоке запятнана не только пустыми обещаниями поддержки различных причин столкновений, но и неохотой или неспособностью вкладывать серьезные ресурсы в свои политические цели. Даже в Сирии Россия стремится поддерживать свои позиции по дешевке, нанимая сейчас печально известных военных подрядчиков для осуществления большинства тяжелых и грязных задач. Эта страсть к применению дешевых инструментов для манипуляции крайне рискованными конфликтами ставит под угрозу интересы настоящих стейкхолдеров — от Израиля до Ирана и снижает вероятность любой содержательности диалогов на высшем уровне с Вашингтоном, чего постоянно желает Путин.

Для России Ближний Восток — это удобный, не слишком близкий район, где Китай, ЕС, США и многие другие глобальные акторы имеют на кону большие интересы в многочисленных, переплетенных друг с другом, конфликтах, подавляющих попытки продвигать новую повестку дня. Москва предполагает, что каждый такой шаг навстречу этому порядку уменьшает ее роль, которая зависит от получения максимального воздействия с минимальными вложениями. Что делает Ближний Восток чрезвычайно важным в мировой политике, так это уникальное расположение стран Персидского залива как незаменимых поставщиков углеводородов, и Россия никак не заинтересована в обеспечении непрерывных потоков нефти из этого богатого конфликтами региона. Стороны этих конфликтов постепенно понимают, что большой потребности в нейтрализации доминирования США в этом регионе больше нет — вместо этого нарастает проблема в обеспечении устойчивой присутствия Америки. Россия не особенно полезна в решении этой проблемы — ее краткосрочный многовекторный оппортунизм работает только на дальнейшее разжигание нестабильности.

Павел Баев, «Новое время»