«Это сделал Бог, покаравший коммунистов»: чернобыльское досье КГБ

Опубликованы документы, ранее хранившиеся под грифом «секретно».

Москва, 9 мая 1986 года. На пресс-конференции, посвященной аварии на Чернобыльской атомной электростанции, объявлено, что на границе 30-километровой зоны 8 мая был зафиксирован уровень радиации до 150 микрорентген в час.

В книге "Чернобыльское досье КГБ", где собраны до недавнего времени хранящиеся под грифом "секретно" архивные документы, опубликована справка УКГБ УССР, в которой говорится о реальном уровне радиации: в городе Полесское, расположенном на границе зоны отчуждения, радиоактивность воздуха на тот момент составляла 3100 микрорентген в час, почвы 4900 микрорентген в час, а в Киеве "радиоактивность в воздухе по различным точкам от 500 до 1050 микрорентген в час". При этом безопасный для здоровья человека радиационный фон составляет около 20–30 микрорентген в час, максимум 50, сообщает Радио Свобода.

В сборнике, опубликованном Институтом истории Украины совместно с Отраслевым государственным архивом Службы безопасности и Институтом национальной памяти, собраны данные, которые нигде ранее не публиковались. Книга, объемом более тысячи страниц, помогает воссоздать картину не только самой трагедии, но и понять, как именно работала командно-административная система СССР, в которой сообщения и оценка происходящего спецслужбами стала важнее мнения специалистов, а боязнь правды стала сильнее страха за жизнь и здоровье людей.

Вот цитата из донесения для 6-го отдела КГБ УССР по городу Киеву и Киевской области: "25 больниц, ссылаясь на указание Минздрава УССР, в историях болезни больных с признаками "лучевая болезнь" указывают диагноз "вегетососудистая дистония". По мнению главврача областной больницы Клименко А. М. , подобная постановка вопроса может в последующем привести к путанице при назначении лечения, диагностике, а также решении вопроса об инвалидности и установлении пенсии". Этот диагноз – вегетососудистая дистония – знают многие жители Киева. Более того, получить более высокую дозу радиации в столице УССР тогда можно было, просто отправившись из дома, находящегося в менее загрязненном районе, например, к озерам на окраине. Дезактивацию, судя по архивным документам, проводили ночью, так как все эти данные были в то время засекречены. Киевлянам об этих радиационных пятнах никто не сообщал. Как не сообщали всем жителям СССР о реальном уровне радиации во время и после аварии на Чернобыльской АЭС. КГБ УССР в это время больше занимала "забота о секретности", как можно прочитать в архивных документах того времени.

О том, в чем она выражалась, говорится в донесении от 15 мая 1986 года. В газете "Правда Украины" опубликовано интервью положительного характера об обстановке в г. Киеве с представителем французской турфирмы, названным в документах "Рита". Вообще о подаче информации только в позитивном ключе беспокоились чуть ли не ежедневно. "Такие интервью были направлены на то, чтобы показать, как все хорошо в Советском Союзе, что туристы могут приехать в Киев и не заболеть", – говорит составитель сборника документов, историк Олег Бажан.

Почти в каждом донесении о ситуации после аварии на ЧАЭС иностранцам уделяется непомерно много внимания и сил, вопреки необходимости спасать собственное население. Сотрудники спецслужб ежедневно слушали и записывали беседы иностранных подданных, находившихся в то время в Киеве, в основном студентов и туристов, а также регулярно проводили с ними "разъяснительную работу". Это приводило к тому, что британские студенты, собравшиеся было уезжать из Киева, неожиданно принимали решение остаться, а в группах иностранцев, приехавших изучать русский язык, посеяны сомнения относительно необходимости покинуть город, хотя посольства и сообщения в западных СМИ рекомендовали обратное. Многие студенты-мусульмане, учившиеся в Киеве в основном на технических специальностях, считали, что авария на ЧАЭС – это "кара господня". В донесении от 30 мая можно прочитать, как отзывался об аварии студент Киевского инженерно-строительного института из Ливана Ходр Джабер: "Это сделал Бог, покаравший коммунистов".

– У КГБ были свои информаторы на разных промышленных предприятиях, в вузах. Эти люди занимались мониторингом общественных настроений. После того как произошел взрыв на ЧАЭС, задействовали 67 агентов, которые собирали информацию, касающуюся выявления реальных причин аварии, но одновременно им дали задание пресечь панические слухи, распространение антисоветских высказываний. Поэтому на низовом уровне были люди, которые от имени КГБ искали, как их называли в документах, "болтунов", с которыми проводилась "профилактическая работа". Два раза в день районный отдел КГБ передавал информацию о том, сколько людей "неправильно" трактуют политику партии и высказывают свое отношение к тому, что произошло. Преподавателей и студентов заставляли замолчать, стирали надписи на стенах, собирали листовки, которые в то время киевляне оставляли на улицах, стремясь рассказать остальным, что происходит. Противодействовали в том числе работе журналистов зарубежных изданий, которые собирали правду о Чернобыле, их не пускали снимать в зону отчуждения. В документах есть подтверждение того, как сильно опекали агенты КГБ съемочную группу телеканала CBS, как они запрещали сотрудникам американского посольства взять пробы грунта в Киеве и в зоне отчуждения, чтобы понять истинный уровень радиационного загрязнения. Примеров очень много. Существовали методички, в которых говорилось, о чем можно говорить с зарубежными журналистами или учеными из-за рубежа. В этих разговорах нужно было навязывать мысль о том, что причиной взрыва на ЧАЭС были ошибки персонала, а не техники или оборудования. Это было главной мыслью, которую сотрудникам КГБ нужно было доносить до людей, – рассказывает Олег Бажан.

Если вспомнить о судебном процессе, который после аварии состоялся непосредственно в зоне катастрофы (как теперь точно известно из документов, для того чтобы на нем было минимальное присутствие западных журналистов), вся вина за случившееся была возложена именно на работников станции. Версию конструкторских недочетов самого реактора типа РБМК рассматривали вскользь. Поначалу халатность сотрудников как причина аварии была главной в докладе МАГАТЭ, который составлялся на основе предоставленных СССР данных. Но впоследствии даже в Международном агентстве по атомной энергии выпустили обновленный доклад, в котором говорилось о том, что сотрудники станции не знали, что при определенных действиях реактор может взорваться. Об этом говорил и академик Валерий Легасов, который в составе правительственной комиссии занимался расследованием причин катастрофы на Чернобыльской АЭС, и сотрудники станции, считавшие конструкцию реактора главной причиной случившегося, о чем некоторые из них говорили и в суде. Историк Олег Бажан называет судебный процесс над "виновными" в катастрофе смоделированным: "КГБ подсаживало в камеру к директору Чернобыльской АЭС так называемую "наседку". Этот агент должен был влиять на Виктора Брюханова, чтобы он в правильном русле давал показания. В каждую камеру поставили прослушку, чтобы в том числе мониторить настроения Анатолия Дятлова – заместителя главного инженера по эксплуатации ЧАЭС (одного из шести осужденных по делу об аварии. – РС). В документах упоминается слежка за главным инженером станции Николаем Фоминым (который на суде дал показания против своего непосредственного начальника Дятлова. – РС)".

В донесениях агентов есть мнение о случившемся большого количества людей, что дает представление о том, насколько тотальной была слежка за советскими гражданами. Есть высказывания преподавателей и доцентов нескольких высших учебных заведений, редакторов журналов, писателей, врачей и руководителей больниц, слесарей, разнорабочих. Как правило, речь идет о недовольных комментариях: о том, что не вовремя сообщили о случившемся, что информирование населения было запоздалым, что "детские сады ЦК и Совета министров вывезли еще 27 апреля, а наши дети сидят", что "если бы не Запад, мы бы до сих пор ничего не знали". В это время сотрудники спецслужб обнаруживают листовки о последствиях аварии на ЧАЭС, которые неизвестные оставляют в телефонных будках или просто разбрасывают на улице.

– Мы сделали акцент на общественных настроениях в период аварии на Чернобыльской АЭС. Эти документы ранее не публиковались, поэтому они были выбраны для этого сборника. В книге также можно найти новые данные о методах работы КГБ в условиях информационной войны, которая велась тогда между западными странами и Советским Союзом. Примеры этого мы приводим в виде документов. Совершенно новым и неизвестным для широкой общественности является поставарийный период, то есть то, что происходило на ЧАЭС после того, как был построен объект "Укрытие" (защитное сооружение, изолирующее от распространения радиационных частиц. – РС ) над разрушенным четвертым энергоблоком станции. Документы, которые публиковались ранее, рассказывали об аварии на ЧАЭС до 1986 года, а мы рассказываем историю станции на основе документов КГБ до распада Советского Союза, – рассказывает Олег Бажан.

О том, каковы последствия такой масштабной атомной катастрофы, говорится в одном из опубликованных донесений от 1 августа 1991 года, спустя более чем пять лет после взрыва на ЧАЭС. Мало кому, кроме специалистов, и в то время, и сейчас известно о существовании так называемого южного следа: загрязненных радиацией территориях Украины ниже Киева вдоль реки Днепр.

Вот что было спустя пять лет после аварии известно о влиянии радиации на здоровье населения в городе Белая Церковь южнее Киева: "Заболеваемость детей за последние три года возросла на 30%. Всего на диспансерном учете на январь 1991 г. состоит 18 459 детей, в т. ч. 415 – эвакуированных из зоны ЧАЭС, это на 17% выше показателя 1986 года. Воздействие неблагоприятных факторов привело к изменениям иммунной системы у детей, что подтверждается ростом аллергических заболеваний на 39,7%, увеличением количества новорожденных детей с уродствами различной степени выраженности. Число детей-инвалидов детства по сравнению с 1986 г. увеличилось на 400% (с 57 до 228 чел.). Наряду с этим отмечается рост онкологических больных (на 01.01.91 г. количество онкобольных на 100 тыс. населения выросло с 964 в 1988 г. до 1315 чел.). Онкозаболевания легких по сравнению с 1989 г. возросли на 32%, молочной железы – на 32%, половых органов – на 200%, системы кровообращения на 35%. Из-за отсутствия в лечебных заведениях необходимой технической базы (УЗИ, компьютерные томографы и т. п.) онкозаболевания в основном выявляются в стадии размножения метастаз, что не позволяет эффективно использовать хирургические методы лечения. В связи с отсутствием современной диагностической аппаратуры, по подсчетам специалистов, только по онкологическим больным экономические потери в городе ежегодно составляют более 2 млн рублей".

Еще совсем недавно эти данные были засекречены: "Должны были быть засекречены масштабы взрыва, количество радиоактивных веществ, которые распространились в его результате, вплоть до того, какие организации принимают участие в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС, а также информация о том, сколько эти работы стоят, – рассказывает историк Олег Бажан. – Сегодня, согласно некоторым подсчетам, говорится, что авария на ЧАЭС стоила бюджету Советского Союза до 200 миллиардов рублей в ценах на 1 января 1990 года. И все это в тот момент, когда Горбачеву нужны были средства на перестройку, модернизацию экономики".

Наиболее интересный раздел книги – это документы о периоде после аварии. Информация об ужасающей халатности при захоронении радиоактивных отходов касается и сегодняшнего дня, так как радионуклиды из могильников попадают в воду Днепра и в подземные воды, продолжая негативно влиять на здоровье человека.

Дело в том, что после аварии на ЧАЭС в 30-километровой зоне, а также на месте строительства нового города энергетиков вместо Припяти – Славутича – начали снимать верхний слой земли, который невозможно было очистить от радиационного загрязнения. Эту землю хоронили в могильниках, но надлежащим образом они оборудованы не были. В могильники попадали в том числе имеющие крайне высокие показатели радиоактивного излучения строительные материалы, так как многие здания в зоне отчуждения были снесены.

Радиоактивные могильники, судя по документам, устраивали, где придется: в оврагах и ямах, причем не только на территории 30-километровой зоны отчуждения вокруг станции, но и за ее пределами. "Захоронение значительной части зданий и сооружений, а также загрязненной земли по принципу "под себя", без подготовки могильников, привело к образованию более 800 не отвечающих санитарным нормам пунктов временной локализации радиоактивных отходов (ПВЛРО), сосредоточенных не только в зоне, но и за ней, месторасположение многих из них в настоящее время требует уточнения и соответствующей паспортизации", – говорится в одном из архивных донесений от 1991 года. Годом ранее, 20 июня 1990 года в одном из донесений можно прочитать, что "уже сейчас фиксируется превышение роста активности (имеется в виду радиационная активность. – РС) в поверхностных закрытых водоемах и грунтовых водах за счет миграции стронция-90 и других радионуклидов. Как отмечают специалисты, самопроизвольные процессы выщелачивания из топливной матрицы радионуклидов, рассеянных по территории, приводят к фиксируемому росту скорости поступления в грунтовые воды, что может послужить причиной загрязнения всего Днепровского бассейна, где проживает около 35 млн человек".

Во многих документах этого периода говорится о необходимости строительства комплекса производств по переработке радиоактивных отходов, так как "возрастающее значение приобретает вынос активности грунтовыми подземными водами. Меры по перекрытию этого пути миграции со столь значительных площадей находятся в настоящее время за гранью технических возможностей" (из донесения от 28 августа 1991 года). Однако нигде в опубликованных документах не говорится, что этот план был реализован. Очевидно, после распада СССР и начавшихся экономических проблем, оборудованный могильник – в документа он фигурирует как проект с кодовым названием "Вектор" – так и не был построен и загрязнение воды из необорудованных для этих целей захоронений продолжается до сих пор.

– Мы в сборнике стремились показать, каким образом хотели скрыть правду. Из аналитических донесений становится понятно, почему распался Советский Союз. Именно Чернобыль приблизил конец советской системы. В наших документах видно, что сотрудники спецслужб рекомендуют высшему партийному руководству уничтожить "железный занавес", усилить международное сотрудничество, потому что у советской экономики нет возможностей и научного потенциала для обеспечения соответствующей эффективной борьбы с последствиями ядерной катастрофы. В методичках для сотрудников КГБ говорилось о необходимости снятия ограничений на обмен научно-технической информацией, которая в то время не доходила до СССР, а также о том, что необходимо возобновить более тесные отношения с США, чтобы появилась возможность привлечь международную общественность к решению возникших в связи с атомной катастрофой проблем, – говорит Олег Бажан.

Одной из таких проблем был объект "Укрытие": бетонная конструкция над разрушенным от взрыва четвертым блоком электростанции, рассчитанная на 20–40 лет эксплуатации, уже через два года после ее сооружения признана негерметичной. Первый сигнал о возможном разрушении конструкции саркофага зафиксирован 5 января 1988 года: "Несмотря на то что "Укрытие" в определенной мере защищает окружающую среду от гамма-излучений, в связи с тем, что оно не является герметичным, продолжается вынос аэрозолей с поверхности развала, который достигает максимальных значений при северо-западном ветре. Абсолютные значения этих выбросов пока не определены". Не будут они определяться, судя по документам Чернобыльского досье КГБ, и в будущем, хотя из-за этого, уже после аварии, продолжалось загрязнение окружающей среды и его можно было избежать. "Когда Запад настаивал, что нужно закрыть Чернобыльскую АЭС, – это было правильно, потому как это было понятно даже здесь: были аварийные остановки работавших блоков, но не могли сказать о том, что мы в этом плане отстаем", – говорит историк Олег Бажан.