«У меня ребята до $1000 зарабатывают»

Как белорус из-под Иваново сделал бизнес на войне с «тихим врагом».

Если читать только региональные новости, может показаться, что главный и единственный враг белорусских земель — это борщевик. И он страшнее любых чудовищ: в его существование невозможно не верить (по телевизору же показывали), он движется по полям и огородам со скоростью нового Stadler, одинаково ядовит и опасен для всех людей вне зависимости от пола и вероисповедания. Каждое лето государственная пресса говорит о войне с чумой полей и пустырей, страшным растительным чудовищем, способным даже убить (а по некоторым данным, еще и высосать душу). Очевидно, что при возникновении такого зла должны появляться и войска сопротивления, освободители земель от зеленого ига, разрушители сорняковых оков. Степа в этой войне уже десять лет. Он, можно сказать, главнокомандующий, пишет onliner.by.

Лондон

Сегодня Степа со своей бригадой в Самохваловичах. Ребята экипируются возле грузовика, проверяют технику и мажутся кремом, защищающим от химических ожогов. На улице +33, поэтому химзащиту решают не надевать: чревато обмороком. У пацанов крайне серьезный и сосредоточенный вид, от которого они еще не успели избавиться после дембеля: буквально пару недель назад они сошли с поезда, который привез их из зеленого мира марш-бросков, траншей и тушенки в чуть менее зеленую вселенную борщевика.

— Все ребята у меня либо служившие, либо спортсмены-тэпээмщики (ТПМ — туристско-прикладные многоборья. — Прим. Onliner). Совсем левых людей нет. Военные сами как-то находятся, а спортсменов по старым связям ищу: я и сам спортсмен, много лет туризму посвятил. Ребята активно идут: заработки хорошие, работа мужская, интересная, — рассказывает нам о бригаде Степан, пока парни готовятся к работе. — Вот эти ребята — спецназовцы. Хотя мы же тоже спецназовцы, только в лесном хозяйстве. Поверь, это ничем не легче высотной горной подготовки.

Степан родом из деревни в Ивановском районе. В 2004 году, еще будучи студентом технологического университета, он поехал в Англию на стажировку. Это по официальной версии. На деле же студент рванул на заработки, где занимался всем на свете: валил деревья, работал плотником, помогал на ферме. Совмещать такие подработки с учебой было непросто, зато платили здорово: в день Степа зарабатывал по $100 — огромные деньги для 2004 года.

— Я поехал по знакомству, через родственников. Работал в Уэльсе, там познакомился с такой интересной профессией, как арбористика — это работа на деревьях методом промышленного альпинизма. Я учился на инженера лесного хозяйства, а в Англии получил международный сертификат, который давал мне доступ к верхолазанью на любой высоте с использованием веревочного доступа, — вспоминает Степан.

В Англию парень ездил с 2004-го по 2009-го, в общей сложности он прожил там полтора года. Все это время привозил домой хорошие суммы, которые направлялись на оплату учебы и помощь семье, но перспектив в таких подработках Степа не видел и решил искать счастья в Беларуси.

Белорус вернулся в родную деревню и практически сразу решил открыть свое дело. Он стучался в сельсоветы по всей стране и предлагал нанять его для обрезки деревьев. Как оказалось, такие услуги были весьма востребованны.

— Я как-то сразу начал по всей стране работать: куда звали, туда и ехал. Я приезжал, например, на кладбище и обрезал там деревья. Моя мама убирала ветки и по совместительству была нашим директором. Вот такой был бизнес, — смеется Степа.

— Мы катались по Беларуси, и практически в каждом сельсовете меня спрашивали об обработке борщевика — реально некому было этим заниматься. Сначала какие-то небольшие участки обрабатывал бесплатно, просто бонусом к обрезке, а потом решил плотно этим заняться, — говорит предприниматель и командует бойцам отправляться в атаку.

Война

Бизнес у Степы пошел сразу: желающих бороться с борщевиком и ползать по деревьям на кладбищах куда меньше мечтающих о собственных барах и барбершопах. Парень открыл ИП, начал собирать команду, в которой сегодня уже 14 человек.

— Это микробизнес, я в нем за всех: и за водителя, и за грузчика, и за ремонтника, и за технолога. Вот сегодня сломался опрыскиватель — я поехал, купил скотч и отремонтировал.

Потому что надо работать, и работать надо прямо сейчас. Я не могу держать бухгалтерию и вообще какой-то большой штат. Хотя я как-то пробовал. Выяснил, что на человека, который просто оформляет отчеты для соцзащиты, надо тратить больше, чем мы платим за год соцзащите. У меня скромный бизнес, но очень полезный.

Сезон войны с борщевиком совсем короткий, обычно длится всего два месяца. В это время парням приходится работать по 16 часов без выходных, вкалывать, несмотря на жару и усталость. Степа говорит, ему такой темп даже нравится.

— Лучше я сейчас поработаю за двоих, зато у меня весь сентябрь практически полностью свободен, и я могу съездить в Европу, где у меня, естественно, много англоязычных друзей, много коллег, с которыми я могу обсудить технологии, привезти в Беларусь что-то новое, — рассказывает предприниматель и в очередной раз отвечает на телефонный звонок.

Телефон у него вибрирует буквально каждые пару минут: звонят чиновники — большие и малые — с бесконечными вопросами о насущных делах. Бизнесмен отчитывается перед сельсоветами о пройденных площадях, рапортует о подписанных документах, докладывает о работе местных органов власти. Государство — непростой партнер.

Обычно Степа и сам работает в поле, но сегодня приходится контролировать работу со стороны, хотя с дороги видны только облака химикатов, поднимающиеся над двух-трехметровым борщевиком. Степан просит своего лучшего бойца похвастаться ожогами и шрамами от ядовитого растения. Спецназовец снимает форму и показывает руки.

— Да, это тяжелая работа, но она классная. Мы — спецназ зеленого хозяйства. Мы лазаем по деревьям, что опасно, мы лезем в борщевик. Кого еще заставишь? Мы приезжаем в деревни, где буйствует непарный шелкопряд — это такая ядовитая подлюсенькая гусеница, которая если за шиворот упадет, то будут страшные волдыри. Вот такой у нас бизнес.

Я понимаю, насколько это физически тяжело, поэтому ребят не обижаю. Я здесь не царь, это не мой бизнес, а просто наше общее дело. Я у пацанов как конунг у викингов: пока народ доволен, я за главного. Стал по-свински себя вести — скинут меня и выберут нового конунга.

Сегодня «конунг» только ориентирует с большой земли. Участок в Самохваловичах относительно небольшой, но сложный: ориентироваться в столь густых зарослях практически невозможно. Использовать технику тоже не получается. «Газель» не проходит, а на квадроцикле ездить опасно: в последний раз Степан каждые 15 минут шипел рацией и жалобно просил вытащить его вместе с техникой из канавы.

Полноценно использовать квадрокоптеры не позволяет законодательство, которое требует заполнения десятков документов. Поэтом ребятам приходится делать все вручную: закидывать на плечи 30-килограммовые баллоны и слепо пробираться сквозь ядовитые кусты. Хотя им, кажется, это даже нравится.

Яд

Недавно Степан выиграл тендер на обработку борщевика во всем Минском районе. Это большие суммы и еще бо́льшие объемы работы. 45 тыс. рублей! Бизнесмен, конечно, безумно рад, но деньгами его цели не ограничиваются.

На прошлой неделе предприниматель отправил открытое письмо всем причастным чиновникам, в котором пожаловался на сложившуюся ситуацию. Со слов Степана, из-за нового порядка финансирования в стране серьезно затянули сроки обработки сорняка, что сильно усложнило работу как его команде, так и всем конкурентам.

— Вот почему мои бойцы сейчас вкалывают сутками? Потому что не очень умные люди игнорируют все сроки с подписанием документов. Мы должны начинать работать в мае, когда борщевик еще маленький. Тогда бороться с ним просто. И раньше так и происходило, но недавно в целях борьбы с коррупцией было решено централизовать финансирование — теперь все идет по вертикали и всем приходится ждать, разбираться, бегать в неразберихе. Теперь председатель сельсовета не может распоряжаться бюджетом и должен ждать команды сверху.

Возможно, в борьбе с коррупцией это помогает, но нам стало тяжелее. Вот этот участок мы должны были пройти за 15 минут и поехать дальше, но приходится продираться по кустам и тратить кучу времени. За те же деньги, само собой.

Решения принимаются где-то сверху, а тяжело от этого нам. Мне просто ребят жалко, и людей из деревень жалко, и государственных денег жалко.

Пока Степа рефлексирует на тему новых правил, его телефон снова звонит. Судя по использованию отчества, звонит кто-то серьезный. На том конце провода Степе настоятельно не рекомендуют общаться с журналистами и заострять внимание на проблемах. Их ведь нет! Степа игриво парирует статьей 34 Конституции, гарантирующей право на получение достоверной информации о деятельности государственных органов, и кладет трубку. Получить по шапке Степа, кажется, совсем не боится:

— Мы люди неприкосновенные. Нас, как дурачков, просто не трогают. А кто, кроме нас, будет по этим кустам ползать? — смеется белорус и начинает рассуждать о том, что при работе на государство законы бизнеса работают как-то вверх дном.

— Давай рассуждать по-простому. Вовремя не обработали — борщевик разросся. Больше борщевика — больше заказов. Больше заказов — больше денег. Правильно? А вот ни хрена не правильно! Денег от этого у нас не прибавляется, просто работать становится тяжелее. Но я за деньгами не гонюсь, нам и так хватает. У меня пацаны до 2000 рублей зарабатывают.

Мужчина утверждает, что из-за слишком долгого согласования ему порой приходится работать на честном слове, чтобы не дать растению оккупировать поля и укорениться на захваченной территории. Степан говорит, что порой такое сотрудничество выходит боком: в прошлом году, например, мужчине не засчитали огромные площади из-за недоговоренности. Сказали, что он добровольно поля травил.

— Это не тот бизнес, на котором зарабатывают себе на Land Cruiser или топовый мотоцикл. Но здесь дело во многом даже не в заработке. Мы же работаем как передовики, как стахановцы! Это приятно. Да, мы грязные, пропитанные по́том и ядом, но делаем полезную работу, которую, кроме нас, никто не сделает.

Да, у меня старенький мотоцикл, но я на нем езжу и не парюсь. А если меня спросят, я всегда отвечу, кем я работаю и чем занимаюсь. И я ощущаю за это гордость.