«Девятилетнего сына скрутили в магазине за сухарики и шоколадку»

Жительница Пинска рассказала о беспределе охранников.

Ирина Вишневская — мать троих детей (старшие — двойняшки 9 лет, младшему сыну 3 года). По образованию дизайнер, преподаватель, искусствовед, работает в сфере образования. Открыла художественную мастерскую — «Кот да Винчи». Работу с детьми считает основой своей жизни. До 1 июня 2019 года никогда никаких контактов с милицией не имела (как и ее дети) и с ужасом пережила случившееся.

Свою историю она рассказала сайту onliner.by:

- Голос плачущей дочери режет сердце: «Мама... Женю забрали в магазине. Его увел охранник». Женя — мой девятилетний сын. Узнать, что же такое совершил маленький ребенок, после чего его «скрутила» охрана одного из сетевых магазинов в Пинске, отправился мой муж (я в этот момент ехала в маршрутке из одного города в другой). Охранник предоставил видео, где наш Женя ходит по магазину, потом пихает в один карман «Кириешки», а во второй — шоколад. Охранник с гордостью рассказал, как он следил за мальчиком и ждал, когда воришка выйдет не через кассу, чтобы взять малолетнего преступника с поличным.

Совершил ли мой сын плохой поступок? Однозначно — да. В этом он сейчас искренне раскаивается, насколько это возможно в его небольшом возрасте. Как вы думаете, часто ли любопытные дети решаются проверить систему общества на прочность? Думаю, всем понятно, что в той или иной степени это происходит очень часто. Должен ли был мой сын понести наказание? Тут очень важно понимать, что вкладывают в это понятие разные люди. Например, я уверена: методы наказания и воспитания, которые приемлемы для охранника, представляются лично мне какой-то дикостью.

Просто попробуйте вообразить, как развивалась история с задержанием дальше. По словам охранника, словив сына, он якобы пытался решить вопрос по-хорошему, но наш ребенок вывел его из себя... Как? Он сразу не признался, негодник! Применили «воспитательные меры». Женю завели в подсобное помещение на втором этаже магазина, где охранник проводил с ним беседу наедине, при этом заставлял сидеть прямо, когда с ним взрослый разговаривает, руки за спину заложить, а ноги скрестить, не двигаться и не вставать (так описал процесс воспитания мой сын). Охранник не стеснялся в выражениях, оскорбляя моего сына, а также высказывая свое мнение о тех, кто его родил и так неумело воспитал. После этого, не пытаясь связаться с родителями, он вызвал инспектора по делам несовершеннолетних.

Мой муж приходится ребенку отчимом, такая степень родства охранника не устраивала, он соглашался на переговоры только с матерью. Ждали меня. Ребенок цепенел от ужаса. Тем временем в подсобное помещение пришли два милиционера, полностью экипированные, вооруженные автоматами, посадили возле моего девятилетнего сына задержанного спившегося мужчину и начали проводить с ним работу по изъятию украденного и другие необходимые действия. Охранник восторгался данной ситуацией: «У нас прямо как в участке милиции», — говорил он. (Это происходило уже при мне, значительно позже.)

Охранник с мужем ждут инспектора по делам несовершеннолетних. Мы готовы компенсировать украденное сторицей и обещаем провести самую строгую воспитательную беседу, на такие уступки магазин не считает нужным идти. А инспектор все не идет... Час, второй, третий...

Попытки хотя бы покормить сына пресекаются охранником и двумя милиционерами, вооруженными автоматами. Охранник предлагает милиционерам, в случае если мы попытаемся увести сына, который на то время уже 3 часа(!) сидел в углу подсобного помещения на табуретке, заплаканный и испуганный, применить в отношении нас физическую силу. Муж закипает, его выводят из комнаты с ребенком.

Это была моя самая долгая поездка на маршрутке... Моя беспомощность убивала. Сижу в кресле, колени в переднее сиденье упираются. Ноги, спина — все затекло... В телефоне садится батарея — все названиваю, как там дела... Дочка сидит у соседей и плачет... Муж пытается освободить сына из унизительного и пугающего положения... В трубке слышны только отголоски фраз...

Когда я все же добралась домой, было уже десять часов вечера. Бегу в магазин и вижу картину. В помещении, где и взрослому развернуться негде, стоят трое мужчин под два метра ростом и сидит мой сын на табуретке в углу с размазанными по лицу слезами, в маечке и шортах, с трясущимся подбородком — сдерживался, чтоб при матери не рыдать...

Охранник не отдает сына и мне. Идет четвертый час. Инспектор по делам несовершеннолетних пришла в 22:38. Женщина в форме не считала нужным ни поздороваться, ни представиться нам грешным, она сразу начала «карать» — заверила, что для нас — это только начало... Что ребенка отправят на комиссию, поставят на учет, а меня запишут в социально опасные. А еще сотрудница милиции спросила с укором у ребенка, почему он одет в шорты и кроссовки, на улице ведь уже темно и холодно.

Под расписку вырвала я свое чадо из этого кошмара. Идем домой... Темно... Сын говорит: «Мама, нам повезло все же. Я думал, что меня и Юру (так зовут отчима) побьют или даже расстреляют...» События эти произошли в знаменательный день — 1 июня, на календаре он значится как День защиты детей.

У всей этой истории, если так можно сказать, есть хеппи-энд. Никто моего ребенка на учет не поставил (как оказалось, он для этого слишком мал), меня, к счастью, не записали в социально опасные. Кто-то скажет, что Женя получил хороший урок, но я в его качестве очень сомневаюсь. Вот уже который раз сын просыпается в ужасе посреди ночи, пытаясь оправдаться во сне перед строгими дядями. Мы водим его к психологам, которые говорят, что у Жени сильная психологическая травма. Я недоумеваю: почему нельзя было подойти к маленькому мальчику, который совершил ошибку, и прямо в торговом зале по-человечески объяснить, что его поступок может иметь серьезные последствия. Неужели это оказало бы меньший воспитательный эффект?