Как с гуся вода

Западные стратеги должны брать в расчет не только возможности противника, но и заблуждения относительно собственной мощи.

Заявления Путина, что российские ракеты на два-три шага впереди остальных, — риторический прием Холодной войны 2.0. В реальности все сложнее

Многие комментаторы обратили внимание на подчеркнуто миролюбивый, неконфронтационный характер последнего телеобщения главы российского государства с народом. Но как ни старался Владимир Путин сдерживаться, груз двух последних посланий Федеральному собранию дал себя знать. Из, казалось бы, второстепенных замечаний хозяина Кремля вырастают реалии новой Холодной войны, совсем непохожей на предыдущую.

Гиперзвуковой авангард

Доказывая, что Россия неуклонно снижает военные траты, и они уже ниже, чем у многих других стран, Путин вдруг не удерживается: «Несмотря на эти достаточно скромные военные расходы, мы обеспечиваем не только военный и ядерный паритет, но оказываемся еще на два-три шага впереди наших конкурентов, потому что ни у одной страны мира нет такого современного технологичного оружия, как наше, имею в виду нашу гиперзвуковую ракетную технику».

Глава государства имеет в виду создание гиперзвукового оружия: «планирующих» боевых блоков «Авангард» и авиационных ракет «Кинжал», о чем он рапортовал еще в прошлом году.

Здесь можно увидеть принципиальную разницу между предыдущей и нынешней холодными войнами. В предыдущую эпоху в расчет принимались объективные данные о военной мощи потенциального противника: количество развернутых ядерных средств и их мощь, размеры сил общего назначения, их боеготовность и оснащенность современной боевой техникой. Участники тогдашней гонки вооружений должны были доказывать наличие своего потенциала: проводить ядерные испытания, пуски ракет и тому подобное. Именно это фиксировалось разведками противника и заносилось в непростые формулы взаимного сдерживания. Смысл этих формул заключался в том, что каждая из сторон в наихудшей для себя ситуации все-таки сможет причинить потенциальному агрессору неприемлемый ущерб. И понимание этого обстоятельства удержит его от нападения. Но теперь наступила эпоха постмодерна.

Независимые эксперты как в России, так и на Западе довольно спокойно описывают отечественные «достижения». Совершенно очевидно, что они никак не меняют стратегического баланса. Любая боеголовка (а не только «Авангард») летит из безвоздушного пространства к поверхности Земли с гиперзвуковой скоростью. Особенность «Авангарда»: он при этом (как говорят) маневрирует, что позволяет ему преодолеть американскую противоракетную оборону.

Проблема заключается в том, что ни действующие, ни разрабатываемые системы ПРО США не предполагают перехвата на завершающей стадии полета боеголовки противника. С этой точки зрения необыкновенные свойства «Авангарда» в целом бесполезны.

Что до авиационной гиперзвуковой ракеты «Кинжал», то прежде, чем она достигнет немыслимой скорости и станет, по представлениям российских стратегов, неуязвимой для ПВО противника, она разгоняется истребителем МиГ-31. А тот вполне уязвим и в условиях боевых действий обречен стать приоритетной целью всех средств вражеской ПВО. С МиГ-31, как пишут эксперты, снято все штатное вооружение, и он фактически беззащитен перед вражескими истребителями.

К тому же дальность «Кинжала» (1000−1500 км) пока что такова, что нет никаких оснований видеть в этой ракете чудо-оружие. В любом случае мало оснований считать, что Россия, как утверждает Путин, на два-три шага обогнала весь мир.

Представления важнее реальности

Сегодня Москва и Вашингтон находятся в состоянии стратегического пата, каждая из сторон может гарантированно уничтожить другую (а также всю остальную планету). Но представим, что один из лидеров верит в то, что в его распоряжении находится супер-оружие, способное принести победу. Ведь ему так было написано в секретных докладах, а то, что пишут в открытой печати, он демонстративно игнорирует. В момент кризиса в своих решениях он будет полагаться на козыри, которых в реальности нет.

Понимая это, противоположная сторона обречена рассматривать эти иллюзии, как действительность. Только так, завышая возможности противника, находя ответ на гипотетические угрозы, можно убедить его, что неприемлемый ущерб все равно неизбежен.

Чем может обернуться Холодная война эпохи постмодерна, демонстрирует история, лишь вскользь затронутая Путиным в ходе «Прямой линии». Речь о вызвавшей скандал статье в «Нью-Йорк таймс», в которой со ссылкой на неназванных представителей вашингтонской администрации сообщалось: недавно созданное в Пентагоне кибернетическое командование готовит активные наступательные операции против России. В частности, в сети российских энергетических компаний внедрены программы, позволяющие не только собирать информацию, но и отключить в момент «Ч» снабжение страны электроэнергией.

Статья привела в бешенство Дональда Трампа, который написал в своем твиттере, что журналисты «Нью-Йорк таймс» совершили акт госизмены. И тут же со свойственной ему логикой добавил: все, что сообщено в статье — неправда. Путин же совершенно справедливо указал, что возможен лишь один из двух вариантов.

«Нью-Йорк таймс», отвечая Трампу, тут же написала, что высокопоставленные правительственные чиновники не возражали против публикации. То есть вне зависимости от того, идет ли речь реальной деятельности Пентагона или о дезинформации, это была спланированная утечка.

Эта статья, как и последующий скандал — еще одно отражение Холодной войны эпохи постмодерна. Противостояния, когда, с одной стороны, угрозы вполне реальны, а с другой — их сложно отобразить в традиционных параметрах. Атаки в он-лайн пространстве могут деморализовать потенциального противника, внести раскол в его ряды. Этот сценарий российские спецслужбы, если верить правоохранительным органам США, отрабатывали в ходе президентских выборов в США. Но хакерские атаки, предпринятые против атомных электростанций, химический производств могут привести к ущербу, сопоставимому с ядерным ударом. При этом предупредить такую атаку невозможно — не происходит видимой концентрации сил и средств агрессора. Более того, атакующий всегда может заявить, что удары осуществлялись не государством вовсе, а некими злоумышленниками-кустарями.

Надо сказать, что, столкнувшись с такой аргументацией Кремля (а в недавнем прошлом были осуществлены кибер-атаки против стран Балтии и Украины), американцы немало преуспели в определении источника хакерских операций. Вспомним, например, обвинительное заключение американской прокуратуры, в котором дотошно перечислялись фамилии, звания, должности, а также адреса, где размещены конкретные подразделения спецслужб — все «имена и явки» организаторов вмешательства в президентские выборы. Очевидно, это было и предупреждение российским «контрпартнерам» — США в состоянии контролировать направленную против них деятельность. Еще одним предупреждением стала проведенная пентагоновскими спецами блокировка в день выборов в конгресс петербургской «фабрики троллей», хозяином которой называют кремлевского повара Евгения Пригожина.

Но, оказалось, кремлевским обитателям все эти разоблачения — как с гуся вода, они продолжают твердить: я не я и лошадь не моя. И это представляет собой стратегическую проблему для американцев. Сдерживание работает только в том случае, если потенциальный агрессор отдает себе отчет в том, что ему может быть нанесен неприемлемый ущерб. А вот такой гарантии у США нет.

Теперь западные стратеги должны брать в расчет не только фактические возможности потенциального противника, но и заблуждения российского руководства относительно собственной военной мощи.

Александр Гольц, «Открытые медиа»