Владельцы секонд-хендов: «Беллегпром» всегда пытался нам вставить палки в колеса

Предприниматели рассказали о регулировании рынка б/у одежды в Беларуси.

В магазинах секонд-хенда до 70% новых вещей, поэтому при ввозе их нужно растаможивать и платить за них пошлину, заявляют в «Беллегпроме». Специалисты концерна намерены проанализировать ассортимент в магазинах одежды из вторых рук и, возможно, направить в правительство предложения по их регулированию.

Журналисты tut.by спросили у владельцев секонд-хендов, белорусских производителей и чиновников, что они думают по поводу планов «Беллегпрома».

Белорусские производители: «Нам мешает заполненность рынка узбекским товаром и секонд-хендами»

Напомним, ранее председатель «Беллегпрома» Татьяна Лугина заявила, что отечественные производители не боятся конкуренции в части секонд-хендов и «магазинов-тюбетеек» (магазины с дешевым товаром из Средней Азии), однако она должна быть честной. По мнению аналитиков «Беллегпрома», в магазинах одежды из вторых рук до 70% новых вещей. «Почему новая одежда из Европы не должна облагаться налогами?» — задается вопросом Татьяна Лугина.

На предприятиях концерна, с которыми мы поговорили, поддерживают председателя «Беллегпрома» и говорят, что торговле белорусской одеждой мешают именно секонд-хенды и азиатские магазины.

— Нам мешает большая конкуренция, заполненность рынка узбекским товаром иногда невысокого качества, заполненность секонд-хендами, которые постоянно развиваются, — отмечает Татьяна Антошук, начальник отдела маркетинговых исследований и планирования ассортимента пинского ОАО «Полесье». — Люди, исходя из уровня доходов, пойдут туда, где ниже цена, несмотря на качество. Именно это мешает белорусским производителям развиваться на внутреннем рынке.

По мнению Татьяны Антошук, «можно было бы на уровне государства ужесточить контроль за азиатскими магазинами и секонд-хендами».

— Ведь в последних зачастую под видом ношеной продается совершенно новая одежда, даже с этикетками, — говорит представитель предприятия. — Было бы хорошо, если бы их стало меньше.

Татьяна Антошук говорит, что «цены на белорусскую одежду соответствуют ее качеству», а вот над дизайном вещей отечественным предприятиям нужно еще немножко поработать.

— Есть у белорусских предприятий проблема с тем, что фасоны не совсем соответствуют ожиданиям покупателей. Но сейчас меняется кадровый состав, больше уделяется внимания посещению международных выставок, изучаются требования потребителей различных целевых аудиторий, — перечисляет представитель «Полесья». — Раньше у нас была аудитория из женщин в возрасте 35+. В последние годы нашей продукцией все больше интересуется молодежь. Мы пошли в соцсети и даже сами не ожидали такого отклика и интереса от молодых людей.

На Жлобинской швейной фабрике, которая выпускает одежду для детей, тоже сказали, что их продажи страдают именно из-за азиатских магазинов и «секондов».

— Конечно, мы не можем конкурировать с азиатскими магазинами и секонд-хендами. Потому что, к примеру, блузка у них стоит 15 рублей, а у нас в торговле — 50. В азиатских магазинах, в том числе и в Гомельской области, которых открылось много, вещи тоже новые и стоят гораздо дешевле, — рассказали на Жлобинской швейной фабрике. — Белорусскую одежду меньше покупают не потому, что она плохая. У людей доходы сократились, и они не могут себе позволить новое.

На фабрике также считают, что рынок секонд-хенда и азиатских магазинов все-таки надо отрегулировать.

— Мы за свое предприятие и за нашу продукцию. У нас товар хороший, качественный. Почему у нас в азиатских магазинах продают товар за 15 рублей без документов? Секонд-хенды тоже платят рубль налога. А мы платим очень много налогов.

Владельцы секонд-хендов: «То, что в «секонды» ходят только бедные люди, — заблуждение»

Владельцы белорусских секонд-хендов, с которыми мы пообщались, не согласны с тем, что они как-то мешают развиваться белорусским предприятиям, и говорят, что б/у одежду нельзя сравнивать с новой, «это совсем другая ниша».

— Новых вещей нам попадается довольно много, но точно не 70%, как говорила председатель «Беллегпрома», — рассказывает владелец нескольких магазинов секонд-хенда в Минске. — При самом лучшем раскладе от силы 40%. Но это просто вещи без износа, а не с этикетками. Я покупаю «секонд» в Беларуси у оптовика. Цены разные, в среднем 10 евро за килограмм.

Бизнесмен говорит, что если при ввозе «секонда» в Беларусь будут такие же издержки, как при ввозе новой одежды, цена на него значительно поднимется. И продавцам станет невыгодно заниматься этим.

Еще один владелец сети «секондов» также убежден, что 70%, о которых говорят в «Беллегпроме», — завышенная цифра, а вещи, которые поставляют в магазины одежды из вторых рук, невозможно ввозить как новые.

— У нас растаможка ничем не отличается от растаможки новых вещей по стоимости. Мы платим пошлины в огромных размерах. Это не халява, товар не дешевый и новых вещей у нас в секонд-хендах практически нет, — рассказывает владелец сети «секондов». — 70% новых вещей в секонд-хенде — это бред. Есть небольшие организации, ипэшники, которые под видом секонд-хенда могут завозить сток — новые вещи. Вот они и портят нашу репутацию. Новая вещь от неновой в понятиях импорта отличается же не только степенью износа, но и тем, откуда она взялась, природой ее получения.

Бизнесмен говорит, что если человек в Европе в магазине купил новую вещь, потом передумал носить и выбросил в контейнер, она без упаковки, прошла всю санитарную обработку, то она неновая.

— Такие вещи в принципе невозможно оформить как новые. Новые покупаются у производителя, у оптового поставщика, где есть артикулы, размерный ряд, модели. Все это проходит потом в Беларуси сертификацию. То есть это совершенно иной порядок. «Секонд» можно только полностью запретить. Уравнять условия ввоза и торговли «секондом» и новыми вещами — это равносильно запрету. Откуда я знаю, кто производитель? У нас все вещи в единственном экземпляре. Как проводить сертификацию? Если я отдам товар на сертификацию, то его порвут, помнут, сожгут, чтобы проверить состав и другие характеристики.

По словам владельца магазина подержанной одежды, рынок б/у одежды пытаются отрегулировать не первый год.

— Сколько мы работаем, столько «Беллегпром» пытается нам вставить палки в колеса. И не один он, — говорит мужчина. — Высокое же у легпрома мнение о своей продукции, если он сравнивает ее с ношеными вещами и конкурирует с «секондами». Не ясно вообще, почему концерн обращает внимание на секонд-хенды, вместо того чтоб заниматься своей работой. Уже запрещали ипэшников, которые несчастные по 5 баулов таскают, но вынуждены заниматься и сертификацией, и маркировкой, как крупные поставщики. В то же время в Беларуси работает куча магазинов с товарами из Узбекистана. Многие из них работают не через кассу. Вот там может быть конкуренция, потому что там новые вещи низкого качества, непонятного происхождения, но по более доступным ценам. Но их никто не трогает.

Владелец магазинов отмечает, что «рентабельность «секондов» сейчас уже далеко не та, что была 15 лет назад».

— Нет той халявы, которая была раньше. Потому что развиваются сети. Раньше в бутик заходили, как в музей, только посмотреть. Сейчас можно прийти, к примеру, в ZARA, там очереди на кассу. Брендовая одежда стала более доступной. Вообще вся торговля стала более доступной. А денег у людей столько же, сколько и было. Получается, что тот же кусочек масла размазывается на больший кусочек хлеба, — продолжает бизнесмен. — У меня работают больше 150 человек. Зарплата продавцов от 700 рублей. Мы платим все налоги и отчисления в ФСЗН. А налоговая нагрузка у нас немаленькая. Кто даст поступления в бюджет, если мы закроемся? А людей — на улицу?

На замечания, что в секонд-хендах продают одежду, «которую непонятно кто носил», бизнесмен отвечает, что вещи проходят санитарную обработку по требованиям санэпидемстанций. «До последнего времени эта процедура была более забюрократизирована, на каждую фуру белорусская санстанция давала подтверждение, что обработка соответствует нашим белорусским нормам. Есть и международные стандарты по санитарным нормам».

Продавец магазина еще одной сети секонд-хендов убеждена, что за б/у одеждой «людей приводит не нехватка денег, а выбор».

— То, что в «секонды» ходят только бедные люди, — заблуждение. Да, ходят и от нехватки средств. Но чаще просто потому, что здесь ассортимент отличается от магазинного. У нас на самом деле не такой уж большой выбор даже в минских магазинах. Во всех торговых центрах одни и те же сетевые магазины с одинаковым ассортиментом. Прилавки ипэшников тоже не изобилуют разнообразием. Да и качеством товар не отличается. В секонд-хендах можно найти что-то оригинальное, хорошего качества и по приятной цене. Многих привлекает именно это.

Насчет новых вещей в «секондах» продавец говорит, что они встречаются, но «не больше 20% от всего товара».

— И то многие из них до вешалки в магазине не доходят, они раскупаются «своими», — рассказала продавец. — В целом качество вещей, по моим наблюдениям, за последнее время сильно улучшилось. Процент ветоши снизился. Если раньше попадалось много порванных вещей, грязных, сильно поношенных, то теперь их меньше. Но и стоимость «секонда» на закупке выше стала.

МАРТ: «Пока инициатив что-либо запрещать в сегменте секонд-хенда нет»

В Министерстве антимонопольного регулирования и торговли сказали, что «пока мыслей и инициатив что-либо запрещать в сегменте секонд-хенда» у них нет.

— В проект постановления Совета министров № 31 «Об утверждении правил осуществления розничной торговли по образцам» по просьбе «Беллегпрома» была внесена норма о запрете продажи в сети Интернет товаров секонд-хенд. Но после его публичного обсуждения мы получили по этому поводу огромное количество негативных отзывов не только от потребителей, но и от бизнес-сообщества, — рассказывает Виолетта Брезовская, начальник управления организации торговли и общественного питания МАРТ.

После этого, с учетом общественного обсуждения, норму исключили из документа, «потому что на данный момент в обществе есть потребность приобретения товаров секонд-хенд».

— Так сложилось, что открываются и магазины секонд-хенда, и в интернете эти товары продают. А если есть потребность, одними запретительными мерами нельзя жить и работать, — сказала Виолетта Брезовская. — Поэтому нужно постепенно что-то менять, а не запрещать. Данная норма была исключена, и у нас нет пока мыслей и инициатив что-либо запрещать в этом сегменте.