Тишина в отсеках

Детали последнего секретного задания «Лошарика» мы узнаем нескоро.

«Еще молимся об упокоении душ рабов божьих», — священник чуть медлит, и вопреки обычному канону заупокойной службы вместо 14 имен, указанных на вложенной в требник записке, произносит «воинов-подводников». Накануне мурманская митрополия оказалась ньюсмейкером №1, обнародовав имена погибших на секретной субмарине раньше официальных сообщений Минобороны. К вечеру, когда в храмах начались панихиды, ошибку исправили, да так, что оказалось, даже поминать экипаж поименно — табу.

Трагедию в Баренцевом море сразу стали сравнивать с «Курском» — и по масштабу беды, и по информационному вакууму. Но «Курск», перепахавший Мурманскую область, горем и слезами вошедший почти в каждый дом, — «Курск» заставлял людей говорить, бросать власти в лицо обвинения, «Курск» заставлял требовать и бить в колокола — пусть столь же тщетно, как тщетно стучали по корпусу своей железной могилы медленно погибающие подводники. АС-31, маленькая атомная субмарина со смешным названием «Лошарик», заставила людей молчать.

Суперсекретная лодка, названная в невнятном пресс-релизе военного ведомства «глубоководным научно-исследовательским аппаратом», третьи сутки стоит на североморской базе, но мы до сих пор не знаем доподлинно ни количества выживших, ни причин смерти погибших.

Первое и последнее сообщение от Минобороны об аварии на АС-31 опубликовали вечером 2 июля. Почти сутки спустя после пожара, который начался 1-го числа в 20 часов 26 минут. В Североморске, куда привели атомную подводную станцию и куда в госпиталь поступили пострадавшие моряки, якобы видели пожарные машины, ехавшие к пирсам. В Ура-губе, где якобы всплыла лодка после ЧП, видели военный корабль и буксиры, спешившие к ней. Все эти слухи распространяются анонимно. Никаких реальных, отвечающих за свои слова очевидцев нет.

В главной базе Северного флота, Североморске, сейчас тихо. «Лодка же — не наша, — говорят мне. — Она же с Оленьей».

Оленья Губа — место базирования «Лошарика». Там дислоцируется 29-я отдельная бригада подводных лодок в составе той самой петергофской войсковой части 45707, что напрямую подчиняется министру обороны и считается едва ли не самой засекреченной в стране.

— Я думал, люди цветы понесут, а там, кроме тех, что я накануне принес, ни одного цветка, — говорит мне друг-североморец. Когда в Баренцевом море умирал на дне «Курск», в Североморске, Мурманске, Видяеве люди, кажется, скупили все гвоздики.

В Мурманске, там, где памятником всем погибшим в мирное время морякам стоит рубка «Курска» (ее спасли журналисты, нашли на металлобазе спустя несколько лет после трагедии, успели вытащить буквально из-под распилки), цветы всегда есть. Туда их несут и сегодня — в память о тех, кого сразу назвали Героями, не назвав по именам.

Штатный экипаж атомной глубоководной станции — это самые профессиональные люди на флоте. Потомственные офицеры-подводники с блестящей подготовкой и уникальным опытом. Они напрямую подчинены министру обороны. Среди них десятки Героев России, только почти всем звезду Героя присваивали закрытыми приказами.

Но Герои — настоящие. И не только наличием звезд это измеряется.

Не было звезды Героя у капитана второго ранга Дмитрия Соловьева. Он вытолкнул из горящего отсека гражданского специалиста — и задраил люк.

Как в «72 метрах», где единственный пригодный дыхательный аппарат отдают гражданскому. Только в фильме у всех была надежда на спасение. В горящем отсеке АС-31 — вряд ли. Теперь министр обещает всех погибших посмертно наградить. А пресс-секретарь президента Дмитрий Песков гарантирует, что результаты расследования мы никогда не узнаем — они будут засекречены. Так что мы, видимо, не узнаем, кем был тот гражданский специалист.

Капитан второго ранга Дмитрий Соловьев вытолкнул гражданского из горящего отсека и задраил его изнутри. Погиб. Фото: соцсети

Совещание, которое министр обороны Шойгу провел в Североморске, тоже засекречено. В эфир выдана цитата о необходимости скорейшего восстановления «Лошарика».

Из трагедии «Курска» власть извлекла урок — теперь явных ляпов вроде отдыха в Сочи первого лица во время спасательной операции уже не допускают, напротив, Путин меняет свои планы, вместо посещения форума встречается с Шойгу, отправляет его в Заполярье.

А тот, вместо открытой встречи с вдовами, осмотрительно проводит беседу с ними при закрытых дверях, и даже ее время и место держится в строгом секрете. Ни одна из вдов не разговаривает с журналистами. Никто из родственников не выходит на связь.

— Когда я услышала о лодке, у меня екнуло: надо Мише написать! Написала и все ждала, ждала, что он перезвонит, — Татьяна очень старается не плакать. Цветы она принесла в церковь. На «Лошарике» погиб ее друг и одноклассник, отцы служили вместе еще в Вилючинске, на ТОФе, потом встретились в Североморске, дружили.

— Миша такой был, каким должен быть настоящий военный, — хороший, добрый, открытый, спортивный. У него семья осталась, да, но я не уверена, что вправе рассказывать. И фамилию его называть не буду, я не думаю, что можно.

Фотографии погибших на подлодке «Лошарик» офицеров-подводников

Таня заходит в церковь, где уже поют литию. Фамилия Михаила — Дубков, ее, как и фамилии всех 14 погибших, Минобороны все же назвало спустя трое суток молчания, после того, как слив из ведомства уплыл в телеграм-каналы. До этого журналистам удалось доподлинно узнать лишь о четырех жертвах катастрофы: двух Героях России, Николае Филине и Денисе Долонском, и капитанах 1 ранга Андрее Воскресенском и Денисе Опарине. О нем подробнее.

Денис погиб на лодке, которую собственноручно привел когда-то в базу его отец, Герой России Александр Опарин. Командир той самой секретной части.

Опарин-старший — легенда гидронавтики. Всю жизнь в подплаве, с 1995 года — на тех самых специальных кораблях. На разведывательном корабле «Темрюк» обследовал лежащий на грунте «Курск». Проводил спецтехнику через заводские и глубоководные испытания. Сын пошел по его пути. В среду по сыну служили панихиду.

Вместе с Денисом Опариным погиб Виктор Кузьмин, капитан 3 ранга, тоже сын Героя России. Кузьмин-старший получил Звезду за подледный поход на Северный полюс. И сына отдал в подплав. Теперь отцы хоронят сыновей.

А в это самое время в часть, которой командует Опарин, пришла военная контрразведка — расследовать аварию в Баренцевом море. Искать человеческий фактор.

Пока официально заявлено, что пожар произошел в аккумуляторном отсеке. По тем скудным данным, которые просочились из недр Минобороны, эксперты делают весьма отрывочные предположения. Скорее даже просто ставят вопросы.

Первый — о дыхательных аппаратах. Были ли они заряжены, отчего экипаж, профессиональный и подготовленный, не успел ими воспользоваться?

Еще один вопрос — об объеме пожара. Производный от него — о концентрации кислорода в отсеке. Если она выше положенной, вероятность объемного пожара вдвое больше, — это пишет Александр Покровский, писатель-подводник, который, кажется, обречен комментировать все новые и новые трагедии ввиду полного отсутствия публичной информации.

Если правда то, что у выживших контузии (а такую информацию предоставляют наши источники), значит, можно предположить, что пожару предшествовал взрыв.

Об этом говорят и норвежцы, пристально следившие за происходящим в Баренцевом море. Больше того, ссылаются на сообщение нашего Минобороны, которое эту информацию уверенно опровергает.

Норвежцы следили не просто за ситуацией вблизи своих берегов. Норвегия участвует в масштабных противолодочных учениях НАТО.

Можно предположить, что присутствие в это время невдалеке от района учений нашей лодки-разведчицы не было случайным.

Впрочем, Минобороны РФ опровергает и специфический характер задач, стоявших перед экипажем. Спикеры в погонах усердно повторяют историю об исключительно научной деятельности гидронавтов. Что, прямо скажем, звучит наивно. Потому что никаких подробностей о научной деятельности ГУГИ, кроме участия в экспедиции по изучению арктического шельфа, не сыскать — засекречены. А вот, как любят говорить на флоте, «потенциальный противник» свою версию предлагает во всех подробностях. Согласно официальным докладам натовских офицеров и расследованиям зарубежных журналистов, работа подводных аппаратов ГУГИ — разведка и, возможно, диверсии. Эти функции описывает в интервью, данном несколько лет назад «Известиям», и бывший гидронавт Владимир Ашик.

Томас Нильсен, редактор издания The Independent Barents Observer, два года назад опубликовал фундаментальный материал о деятельности Главного управления глубоководных исследований (ГУГИ) — подводной разведке в целом, и конкретно о базе в Оленьей Губе. По его данным, в последние годы зафиксирована возросшая активность базирующихся в Оленьей кораблей в районе подводных кабелей, обеспечивающих глобальную электронную связь.

Этой схемой расположения кабелей интернета между материками подкрепляют «диверсионную» версию нахождения сверхсекретной российской подлодки в месте, где произошла трагедия.

Согласно докладу Пентагона от 2015 года, аппараты ГУГИ как раз и предназначены для разрушения подводной инфраструктуры, в первую очередь кабелей связи. Маленькая лодка с мультяшным названием, способная передвигаться по дну скрытно для акустиков, была бы реальной угрозой глобальному интернету — в случае конфликта. В этом смысле задачи у нее вполне боевые. Впрочем, никто уже не ведет речи ни о каких учениях. Просто — молчат.

Самая оснащенная лодка самого секретного подразделения Минобороны воплощала новую военную доктрину, в которой глобальная Сеть рассматривается как глобальная угроза и основная мишень.

Маленький «Лошарик» мог обрушить финансовые системы государств и вызвать техногенные катастрофы, масштаб которых невозможно вообразить. Но едва не погиб из-за неполадок в аккумуляторном отсеке.

Ну и кроме этой, апокалипсической, задачи, атомная глубоководная станция могла еще и расставлять прослушивающие устройства по дну Арктики, запускать подводные беспилотники… Юркий разведчик, способный незаметно наблюдать за всеми северными соседями. В России о его существовании знали только специалисты. А вот у соседей эта информация общедоступна. Да и детальные снимки Оленьей Губы, включая лодки, казармы и пакгаузы, давно опубликованы в той же норвежской прессе.

Две стороны сошлись только в одном — и российские, и норвежские специалисты подтвердили, что реакторная установка АС-31 не пострадала, радиационный фон на месте аварии в норме.

Строго по уставу изнутри задраившие пылавший отсек подводники спасли мир от очередной катастрофы. Так же, как 19 лет назад сделал это экипаж «Курска».

Почему же после этого мы лишь случайно узнаем их имена? 19 лет назад в августовские дни Мурманск был пропитан горем. Сейчас — будничен. Тогда люди просиживали у экранов и радиоточек, в поездах на остановках спрашивали, что слышно, живы ли моряки? Интернета в кармане не было. А запрос на правду — был.

Татьяна Брицкая,«Новая газета»