Почему важно нужно знать правду о «Лошарике»

Прячась за пеленой секретности и словами о героизме, командование не хочет объяснять противоречия и несуразности в официальной версии.

Случилась катастрофа. В результате пожара, возникшего на сверхсекретном глубоководном аппарате АС-31 погибли 14 офицеров ВМФ, включая семерых капитанов 1-го ранга (двое из них были Героями России). Они, по версии министра обороны, под телекамеры доложенной президенту, предприняли героические усилия, чтобы остановить пожар. В результате был спасен корабль и, главное, невредимой осталась атомная энергетическая установка (ее состояние — первое, о чем спросил президент). А также был эвакуирован гражданский представитель промышленности. В Кремле оценили героизм моряков по достоинству — четырем из них Путин экстренно присвоил звания Героев России, а остальные удостоились ордена Мужества. Как сообщил Сергей Шойгу, семьи подводников не будут забыты, те из них, где есть несовершеннолетние дети будут полностью получать денежное содержание погибших отцов и мужей. На этом военно-политическое руководство страны хочет, похоже, поставить точку. Послушные телеканалы сконцентрируются на воспевании подвигов моряков-подводников, а подведомственное население будет привычно внимать этим камланиям.

Засекречено все

Между тем трагедия АС-31 оставляет вопросы, на которые нет сейчас и, боюсь, не будет ответов и в будущем. Устами президентского пресс-секретаря Дмитрия Пескова российская власть заявила: и сам «глубоководный аппарат», и миссия его экипажа настолько секретны, что ничего сообщено не будет.

Действительно, насколько можно понять, речь идет об одном из самых тайных проектов военного ведомства. Снабженный атомной энергетической установкой «аппарат» способен опускаться на глубину до 6 километров. И, вопреки заявлениям Минобороны отнюдь не только, чтобы заниматься исследованиями дна.

Глубины мирового океана давно превратились в поле противоборства. Известно, например, что Соединенные Штаты создали разветвленную систему сенсоров, позволяющую отслеживать движение подводных лодок противника. По дну Атлантики пролегают кабели, обеспечивающие единый Интернет в Старом и Новом Свете. Понятно, что способность нарушить работу этих систем может дать существенной преимущество в случае войны. Для проведения работ на немыслимой глубине требуется и высочайшая квалификация, и немалый опыт, и отменное здоровье. Поэтому «акванавты» по своему статусу приравнены к космонавтам. Этим обстоятельством объясняется то, что в экипаже на рядовых должностях находились старшие офицеры: капитаны 1-го, 2-го рангов.

Что ж каждое государство вправе хранить свои военные секреты. Только нельзя не видеть: в данном случае желание обеспечить секретность перешло все границы разумного. Почему имена героев-подводников были официально объявлены лишь на третьи сутки после случившегося? Почему их похороны в Санкт-Петербурге проводились как спецоперация, для чего кладбище было оцеплено полицией и Росгвардией? Какие, с точки зрения блюстителей гостайны, секреты могли утечь с похорон?

Скорее военное начальство просто боится, что переполненные эмоциями люди начнут говорить о просчетах, недостатках, а то и корыстной заинтересованности командования. В итоге создалась несуразная ситуация, когда, докладывая президенту, министр обороны был фактически вынужден постфактум озвучивать утечки, преданные гласности в СМИ. И о том, что пожар возник в аккумуляторном отсеке, и о том, что подлодка была оснащена атомной энергетической установкой.

Нестыковки в версиях

Между тем, прячась за пеленой секретности и патетическими рассказами о героизме погибших, военное командование вовсе не собирается объяснить очевидные противоречия и несуразности в официальной версии. Согласно первому сообщению о трагедии, моряки погибли, отравившись продуктами горения. Из этого следует, что они по неизвестной причине не успели надеть изолирующие дыхательные аппараты (ИДА), которые каждый подводник должен быть готов надеть в любую секунду, для чего постоянно носит с собой.

Косвенно это подтверждает версия, изложенная «Коммерсантом», о том, что пожар возник, когда большая часть экипажа отдыхала, и была застигнута врасплох. Достаточно, утверждает газета, сделать несколько вдохов дыма, выделяемого при горении аккумуляторов, чтобы потерять сознание. Если так, то сразу возникает вопрос, как случилось, что никто из подводников (речь идет об «элите элит», людях, прослуживших 20−25 лет) не успел сделать того, чему учат матросов-первогодков.

Однако министр обороны утверждает, что подводники долгое время боролись с огнем. Из этого следует, что они все-таки воспользовались индивидуальными средствами защиты. И тут уже новый вопрос. ИДА рассчитан на 15−20 минут работы. Как утверждают, подводная лодка находилась на глубине 150−200 метров. Достаточно 5 минут, чтобы осуществить с такой глубины подъем к лодке-носителю с тем, чтобы обеспечить тушение пожара. Почему они не успели?

Отдельный вопрос: почему бессильной оказалась система пожаротушения, которая в секунды должна залить огонь инертным газом. Все это свидетельствует о чрезвычайно серьезных недочетах как в конструкции сверхсекретного глубоководного аппарата, так и в подготовке тех, кто является элитой Военно-морского флота.

Ответ на эти вопросы принципиально важен для того, чтобы избежать подобных катастроф в будущем. Но добиться такого ответа в принципе невозможно, если все ограничится, как, судя по всему, запланировано, сугубо ведомственным расследованием. Причем секретность такова, что к расследованию не допущены следователи прокуратуры Северного флота, которые в случае необходимости делают свое дело и на атомных подводных лодках. Катастрофу с С-31 будут расследовать представители Главной военной прокуратуры и ФСБ, имеющие какие-то уж совсем запредельные допуски к секретной информации.

Нужен гражданский контроль

Когда страна узнала о трагедии, многие вспомнили катастрофу «Курска», произошедшую 18 лет назад. Та же растерянность командования в первые часы, такие же впопыхах придуманные объяснения. Но есть и очевидные отличия. Теперь военно-политическое руководство страны вовсе не снисходит до объяснений чего-либо подведомственному народу. За два десятилетия построена система с идеальными СМИ, которые ловят на лету пожелания начальства. Никакого гражданского контроля над военными не существует вовсе. Все свелось к личному контролю со стороны Путина, который регулярно заслушивает победные рапорты генералов, да дважды в год проводит многодневные совещания.

На первый взгляд, отсутствие гласности и, как следствие, отсутствие критики серьезно упрощают процесс управления. Никто никогда не узнает о неверных решениях главного начальника, о его кадровых промахах. Но одновременно отсутствие гражданского контроля делает всю систему малоэффективной. Когда Путин только осваивался на президентской должности, у него были довольно романтические представления о военной сфере. Когда утонул «Курск», он к своему немалому удивлению выяснил: высокопоставленные адмиралы могут нагло врать в лицо Верховному главнокомандующему. Помните, как они настаивали на том, что «Курск» погиб в результате столкновения с американской субмариной? Путин отреагировал, сделав министром обороны своего самого доверенного сотрудника — Сергея Иванова. Но вскоре и тот в силу менталитета из представителя президента в Минобороны стал представителем генералитета при президенте.

И кто сегодня поручится, что военные руководители не обманывают Путина? Он неоднократно оказывался в дурацком положении, когда публично озвучивал то, что ему докладывали силовики. Вспомним хотя бы как он с гордостью демонстрировал знаменитому режиссеру видеозапись вертолетной атаки на исламских боевиков, полагая, что так российские войска воюют в Сирии. А на самом деле это была старая запись американских ударов в Афганистане. Вспомним, как он всерьез утверждал, что у СССР не было морских и авиационных крылатых ракет. И где гарантии, что Шойгу сообщает ему правду о причинах катастрофы на сверхсекретном «глубоководном аппарате?

Попробуем представить, что происходило бы, случись подобная катастрофа у американских «партнеров». Неизбежно практически сразу же состоялась бы пресс-конференция (и, скорее всего, не одна) в ходе которых руководители Пентагона отвечали бы на неприятные вопросы журналистов, а не выдавали бы, подобно Сергею Шойгу, только ту информацию, которую хочется сообщить. Потом настала бы пора парламентских расследований. Ими бы занялись члены комитетов по делам вооруженных сил сената и палаты представителей, которые имеют допуск к самой секретной информации. А так как в состав комиссий по расследованию вошли бы представители обеих партий, руководству Пентагона мало бы не показалось.

Разумеется, как любая система, реализуемая людьми, система гражданского контроля над военной сферой несовершенна. Ее функционирование зависит и от конкретной ситуации в обществе, и от сложившейся практики правоприменения. Но это единственный способ, позволяющий избежать превращения Вооруженных сил и спецслужб в государство в государстве, где скрываются любые катастрофы и преступления. А если парламент и общество отказываются от своих прав, то они обрекают себя на то, чтобы время от времени слушать рассказы министра обороны о героической гибели его подчиненных.

Александр Гольц, «Открытые медиа»