Сергей Рахманин: Формирование Рады напоминает самоорганизацию Майдана

Известный украинский журналист – о своем уходе в политику.

О неизвестном Вакарчуке и "монстре" Медведчуке. О будущей пестрой Верховной Раде, и почему кандидаты от "Голоса" в ней не затеряются. О том, отчего рано делать выводы о Зеленском и его команде. И, наконец, про то, каково в 50 лет уходить в политику вместо того, чтобы собирать лавровые венки. Большое интервью человека, без которого украинская журналистика будет не той, что прежде.

Когда стало известно о том, что Сергей Рахманин значится в первой десятке списка партии "Голос" на выборах в Верховную Раду, многие его коллеги отказывались верить увиденному в лентах новостей.

И не потому отказывались, что Верховная Рада; и уж совсем не потому, что "Голос". Просто со временем стало казаться, что в украинской журналистике Сергей Рахманин – навсегда. Меняться могут президенты, владельцы телеканалов, лидеры хит-парадов – но эта фамилия в выходных данных "Зеркала недели" (и в журналистике в целом) должна быть как данность.

Сам Сергей, однако, так не думал. И стукнувший ему "полтинник", вкупе с парой профессиональных юбилейных дат, решил считать не карьерным лавровым венком, но поводом для того, чтобы круто изменить свою жизнь, привычки, профессиональную среду.

В интервью "Цензор.НЕТ" он подробно рассказывает о том, как менялись украинские общество и журналистика; как менялся он сам. Мы также говорим о будущем парламенте, действующем Президенте, партии "Голос" и витающих вокруг нее слухах; о свободе слова и запросе украинского общества на обновление.

- Без малого 5 лет назад, когда в Верховную Раду ушла очередная группа известных журналистов, главред "Зеркала недели" Юлия Мостовая грустно пошутила: "Балкон прессы обвалился в сессионный зал".

Обвалы эти у нас случаются регулярно – и многие уже упали в эту бездну. Ты столько лет держался, хотя предлагали, и не раз. А теперь вдруг – согласился. Почему? Что изменилось?

- Вопрос сложнее, чем кажется на первый взгляд. Ответ будет состоять из нескольких частей.

Во-первых, это случилось не "вдруг". Отматывая пленку назад: мне предлагали идти в политику, и Верховную Раду в частности, с 2002 года. И каждые выборы меня звали в 1-2-3-4 списка. В том числе в 2014 году меня пригласили 4 политические силы, две из которых впоследствии прошли в Верховную Раду. Я отказал всем четырем – и был уверен, что поступаю правильно. Потому что в 2014 году я был глубоко убежден, что в журналистике сделал еще не все. И что в журналистике я нужнее, чем в политике. Более того, я считал, что журналистика будет влиять на происходящее сильнее, чем политикум.

- Даже так?

- Да. Но в последние 5 лет эта моя точка зрения претерпела серьезные изменения. И на самом деле о том, чтобы уйти из журналистики (и, в частности, уйти в политику), я стал подумывать последние года полтора-два. Почему? В действительности то, что происходит сейчас, теоретически могло произойти в 2014-м. Но – не произошло по объективным причинам. Теперь же у общества наконец-то сформировался запрос на обновление.

"ТО, ЧТО ПРОИСХОДИТ И БУДЕТ ПРОИСХОДИТЬ С ПАРЛАМЕНТОМ, - В КАКОЙ-ТО СТЕПЕНИ НАПОМИНАЕТ САМООРГАНИЗАЦИЮ МАЙДАНА ИЛИ ФОРМИРОВАНИЕ ДОБРОВОЛЬЧЕСКИХ БАТАЛЬОНОВ"

- А почему этот запрос не мог сформироваться в 2014-м?

- Потому что активные люди, обеспечившие победу Майдана (который я, несмотря на все разочарования, до сих пор считаю историческим событием), мыслили по такой логике: мы расчистили место – а теперь люди, которым мы позволили прийти в политику, сделают все остальное.

Ну, и за 5 лет получилось, что нет, не сделали. И появился запрос на обновление. Он, правда, еще не детализирован. Но на сегодняшний день политика меняется серьезно.

- Про первый пункт, мотивировавший твое решение, ты сказал. Переходим ко второму.

- Журналистика стала сильно меняться. Это общемировой тренд в журналистике вообще, и политической – в частности. И в украинской журналистике этот перелом стал очень заметен. Объясню, что я имею в виду. У Куприна в повести "Поединок" есть такой персонаж – штабс-капитан Лещенко. Он никогда не играл в карты, но когда велись карточные игры - всегда стоял за спинами игроков. И его присутствие считалось необходимым, важным элементом игры.

Так вот, качественная серьезная журналистика медленно, но верно превращается в такого себе штабс-капитана Лещенко. Она присутствует, но не играет. И не влияет.

- То есть раньше влияла?

- Не напрямую, но опосредованно. Но и эту миссию она теперь исполняет очень слабо. Изменилось практически все. Во-первых, политикум. Раньше политики влияли на общественность, население, народ (называть можно как угодно) через политическую среду, политические партии, центры влияния и через СМИ. А сейчас это происходит напрямую – через головы. И журналистика своей миссии не выполняет.

Да и сама журналистика очень сильно изменилась – она стала более динамичной, визуализированной, если хочешь – более клиповой и менее глубокой.

- И ты почувствовал, что из этой, новой, журналистики – начал выпадать?

- Понимаешь, та журналистика, которую я исповедовал, на которой учился сам и которой старался учить других, – она уже не нужна в той степени, что еще пару лет назад. К тому же, я в той журналистике – сделал все, что мог. То, что происходит сейчас, мне не нравится. И я не могу и не хочу меняться так, как меняется журналистика. Я в ней не востребован, не эффективен и не влиятелен в той степени, в какой был. То есть журналистика уже не та, и я в ней уже не тот.

- Про журналистику ты объяснил исчерпывающе. Но зачем уходить непременно в политику?

- Здесь все с точностью наоборот. Гельвеций говорил: свое предназначение мы находим в изменениях. 50 лет – этот тот возраст, когда нужно было что-то менять. И я почти уверен, что если бы не было предложения от партии "Голос", с высокой степенью вероятности я бы ушел из журналистики. И вероятнее всего – в политику (хотя, возможно, возникли бы и другие варианты).

Почему в политику? Сейчас очень интересное время. Оно могло случиться в 1991-м, могло – в 2005 или 2014-м, но случилось именно сейчас. В силу миллиона причин, которые накопились. Именно сейчас политика начинает менять свои правила. Какими будут эти правила – никто не знает. Будут ли они хорошими – тоже никто не знает. Но то, что правила, которые складывались десятилетиями, будут меняться именно сейчас – для меня это совершенно очевидно. Я это начал ощущать сразу после 2014-го, а президентские выборы и реакция электората на тех или иных кандидатов, логика голосования – убедили меня в верности моих ощущений.

И получается так, что у меня сейчас есть возможность поучаствовать в формировании этих правил игры. Пусть на каком-то маленьком участке, в границах своей, достаточно узкой, компетенции – тем не менее. И мне кажется, что определенный багаж моих профессиональных привычек, навыков и способностей будет востребован именно сейчас и в этом месте. Потому что, как ни крути, именно парламент формирует правила, по которым живет государство. Ведь именно закон регулирует правила, по которым действуют все.

- Ты как всегда копаешь глубоко, а я, уж позволь, начну с простого и циничного. С повышением материального благосостояния твой уход в политику как-то связан?

- Нет. Думаю, что в средствах я потеряю.

- А усталость от журналистики сказалась?

- Есть усталость, я этого не скрываю.

- Мне всегда казалось, что на политиков ты смотрел со смесью брезгливости, сочувствия и пессимизма. Так что тебя заставляет уходить в сферу, где тон задают именно эти люди? Да еще в такую институцию, где ты будешь лишь один из 400 с лишним винтиков? Ты на это хочешь сменить среду, в которой, при всей твоей критике, ты влиятелен и уважаем?

- Попробую объяснить. Мое отношение к политикам ты сформулировал не совсем точно. Я всегда относился к ним критично, во мне эта критичность, видимо, органично заложена. И к одним политикам я относился более критично, к другим – менее критично. Так вот, я считаю этот уходящий созыв Верховной Рады – не хуже и не лучше предыдущих. Более того, при желании можно разобрать любой парламент, найти в нем массу положительных моментов и просчетов. Но я бы сказал так: именно в этот созыв пришли люди, которые сделали парламент более близким к народу, более доступным. И, по большому счету, это они заложили изменение правил, которое сейчас предстоит реализовать.

Теперь о том, как я себя буду там чувствовать. Мое ощущение такое: то, что происходит и будет происходить с парламентом, - в какой-то степени напоминает самоорганизацию Майдана или формирование добровольческих батальонов. Один мой приятель, у которого контракт в воздушно-десантной бригаде, был в свое время не просто членом добробата, но и одним из его организаторов. И это было время, когда все само по себе, но притом очень логично, выстраивалось. Вот был человек, который никогда не служил, но в которого были заложены какие-то менеджерские способности. Был человек, который служил водителем в автобате – но при этом сам он инженер – и потому научил строить такое нехитрое на вид, но достаточно сложное сооружение, как блиндаж. И был неказистый на вид человек, у которого оказались ярко выраженные задатки. И именно он, а не формальный командир, смог при первой серьезной зарубе организовать оборону и показать на личном примере, что нужно делать. И устаканился как сначала неформальный, а затем и формальный, лидер подразделения.

Так же выстраивалась и самоорганизация Майдана. Каждый приходил, сам находил себе место, очерчивал круг – и так далее. И все это были совершенно разные люди.

Примерно то же сейчас будет происходить в парламенте. Как это будет выглядеть на практике – не знаю. Но это момент той самой горизонтальной самоорганизации, которой никогда не было в этом органе – и которая, по идее, в нем должна присутствовать. Это же интересно! И быть одним из 400 с лишним – не так плохо; это все равно, что быть одним из людей, которые занимались организацией Майдана. Чувствовать свое место и гордиться тем, что на своем месте ты достаточно хорош.

- Ого. Честно говоря, не представлял себе, что ты так ответишь. Давай разрушим еще один стереотип. Ты же человек не особо публичный, твоя стихия – кабинет, работа с документами, качественно обдуманная мысль. Чуть ближе к парламенту (но не особо) – общение тет-а-тет с источниками. А тут – сессионный зал, шум-гам, максимум паблисити. Или для тебя это такой способ насильно вывести себя из зоны комфорта?

- Может и так, хотя я об этом не думал. Но, во-первых, я бы не назвал журналистику комфортной историей. Тем более, что в моем случае она была достаточно разнообразной: я был ведущим на радио, ведущим на ТВ, пишущим журналистом (в последнее время – уже не так активно) – и при этом редактором. Назвать все это комфортным – ну, очень сложно (улыбается, – ред.). Это как раз достаточно дерганая, сложная и утомительная работа.

- А во-вторых?

- Понимаешь, работа законодателя – она в какой-то степени даже более кабинетная, чем журналистская работа. И веришь ли, меня на самом деле привлекает работа законодателя. Я же никогда не работал изнутри этой сферы; так что если я скажу, что точно знаю, что у меня получится, то, наверное, совру. Наверняка будут сложности, о которых я не думал, и к которым не готов. Но в принципе, это работа, которая мне кажется интересной и относительно понятной.

"Я НЕ НАШЕЛ В СПИСКЕ "ГОЛОСА" ЛЮДЕЙ, АФФИЛИРОВАННЫХ С ПИНЧУКОМ, ФРИДМАНОМ, С КЕМ-ЛИБО ЕЩЕ"

- Народ, много лет читавший твои вдумчивые статьи об околоконституционных интригах при власти, скажет: "Ну, если уж Рахманин не до конца уверен, что у него получится в Верховной Раде, то что уж говорить о неофитах из будущей фракции "Голос"?".

- В действительности, если внимательно изучить список "Голоса", увидишь там людей с очень разнообразными опытами. Там есть люди, участвовавшие в разработке законов; люди, работавшие в аппарате Верховной Рады; люди, работавшие помощниками и советниками премьеров и министров. Там есть юристы с широким багажом знаний. На самом деле это очень неплохая история: эти люди уже пытаются помогать друг другу и дополнять друг друга. И при этом каждый из них является самодостаточным, авторитетным и компетентным в какой-то сфере. И он будет делиться этим опытом, помогать тем, у кого какие-то пробелы. Потому что человек по определению не может быть компетентным во всех вопросах. И депутат должен иметь запас достаточно глубоких знаний в самых разных сферах. Ведь каждый депутат голосует за бюджет, в том числе и оборону. Каждый депутат принимает участие в голосованиях, а также имеет право участвовать во внесении изменений и поправок в любой закон – независимо от того, в каком он комитете.

В любом случае, я надеюсь, будет процесс быстрого накапливания знаний. И процесс этот будет облегчаться тем, что каждый из моих будущих коллег по фракции – дока в каком-то направлении. Самодостаточный и авторитетный человек. При этом атмосфера очень доброжелательная, все помогают друг другу.

И еще один момент. Я не знаю, в каком качестве я буду в первую очередь востребован в Верховной Раде.

- Разве с тобой это не обсудили еще "на берегу"?

- Не обсудили. Скажем так, был запрос на определенные мои знания законодательного процесса и вообще украинского законодательства. Был запрос на мое знание украинской политики и ее глубинные течения. Грубо говоря, в политике есть вещи, которые нужно ломать и менять. И я – человек, который за всем этим следил, критиковал, принимал, - знаю это лучше, чем многие другие.

- А с Вакарчуком ты много общался о тех вещах в нашей политике, которые нужно менять?

- Ты знаешь, как ни странно, я с Вакарчуком много общался на эту тему в течение последних нескольких лет. Это при том, что разговоров об активном походе в политику тогда еще ни с его, ни с моей стороны не было. Это был просто обмен мнениями.

- При этом на пресс-конференции после съезда, где был представлен список "Голоса", Вакарчук сказал примерно следующее: "Вы можете себе представить, чего стоило уговорить баллотироваться такого человека, как Сергей Рахманин?". Скажи, кто конкретно тебя уговаривал? Только Вакарчук либо же "дожимал" кто-то еще?

- Во-первых, я сам об этом думал еще до первого, теоретического, предложения Вакарчука. Размышлял над этими вариантами начиная с конца 2017-начала 2018 годов. А впервые Вакарчук забросил мне идею о том, не думаю ли я идти в политику, примерно за месяц до указа Зеленского о досрочном прекращении полномочий Верховной Рады. Еще шла президентская кампания.

Некоторое время спустя он повторил этот вопрос.

- Что, даже без предварительной разведки?

- Не секрет, что мы с ним давно знакомы. Достаточно часто видимся, общаемся, советуемся; мы дружим. И у нас есть достаточно высокий уровень доверия друг к другу.

А окончательное предложение было сделано ровно за неделю до съезда. У меня на радио "НВ" был эфир с Вакарчуком, я его отработал. А после он сказал: "Я бы хотел сделать тебе уже официальное приглашение. Готов ли ты идти на выборы с нами? Я приму любой ответ и буду рад любой твоей помощи, независимо от того, захочешь ли ты вступить в партию. Но мое глубокое убеждение – что ты до политики уже дозрел. И ты, наверное, сам это понимаешь. И, очевидно, если ты примешь это решение, ты никогда о нем не пожалеешь".

Вот если не дословно, то по сути сказано было так. Я взял на размышление сутки – и принял решение. Он было непростым, но внутренне к подобному решению я был готов.

- С кем-то предварительно советовался?

- Первым человеком, которому я сказал, что ухожу, была, естественно, Мостовая (Юлия Мостовая – главный редактор "Зеркала недели" - ред.). Потому что мы – не просто коллеги; мы очень близкие друзья, дружим 33 года. Да по большому счету нас можно назвать родственниками. Я ее уже воспринимаю как сестру, а она меня – как брата.

- Разговор был непростой?

- Непростой, но он был проще и короче, чем можно было ожидать. Я сформулировал свою позицию, логику своего поступка. А она меня в какой-то момент перебила и сказала: "Дальше можешь не продолжать, мы с тобой уже в том состоянии, когда я знаю все, что ты можешь сказать. А ты знаешь все, что я могу сказать в ответ".

Она сказала, что, во-первых, уважает мой выбор, во-вторых, очень благодарна мне за все, что я сделал для газеты. А в-третьих, она желает мне удачи, и я всегда могу рассчитывать на ее помощь.

- А перед тем, как сказать "да", ты какие-то условия перед Вакарчуком поставил? Ну, или попросил его о чем-то?

- Я не обсуждал никаких бытовых, личных и прочих вопросов. У меня было 3 вопроса. Один из них звучал так: могу ли я ознакомиться (на тот момент эта информация еще не была официальной) с предварительным перечнем людей, которые планируются в список?

- Насколько я знаю, отбирали там серьезно.

- Да, там была достаточно сложная (и на мой взгляд, правильная) система отбора. Работал так называемый номинативный комитет; 7 его членов отбирали кандидатов. Взвешивали их, оценивали, проверяли – и принимали решение. Вакарчук был одним из этих семи. Причем у него не было права вето, а был такой же голос, как и у остальных шести членов комитета.

Отбор проходил по определенному перечню критериев, кандидат должен был им соответствовать. Мы с этими критериями знакомились – и каждый из нас расписывался в том, что он/она добровольно берет на себя обязательство в том, что он/она:

А) соответствует этим критериям;

Б) в случае если будет обнаружено несоответствие любому из этих критериев, то любой из кандидатов решением съезда будет исключен из списка. И мы добровольно соглашаемся с такими условиями.

- Итак, ты посмотрел предварительный список…

- Да, посмотрел. Было много разных слухов – и в том числе, по слухам, там могли быть люди, к которым у меня могли возникнуть вопросы. Но к людям, которые были в изученном мною списке, никаких предубеждений у меня не было. Там не было никого, к кому бы у меня возникали серьезные вопросы.

И это стало для меня очень важным аргументом "за" то, чтобы идти в Раду с этой партией.

- Списки непривычно чистые, это правда. И все-таки сомнения остаются. Часть их связана с именами Виктора Пинчука, Михаила Фридмана, Джорджа Сороса – слухи о том, что эти люди финансируют партию "Голос" (а значит, могут иметь в списке своих людей), не умолкают. Ты наверняка изучал вопрос, что скажешь?

- Давай сразу по поводу Пинчука. Я в списке не нашел ни одного человека, аффилированного с Пинчуком. Возможно, я чего-то не знаю. Но когда я изучал список, то в том числе проверял его и на наличие таких связей.

- Как именно проверял? Гугл, звонки осведомленным людям?

- Нет, у меня есть свои источники и свои возможности проверять. Понятно, что они не идеальны, но у меня есть свой опыт. И так же, как и Мостовая, в определенный момент ты обращаешься в хабы. То есть к людям, которые обладают определенным запасом знаний в той или иной сфере. И у тебя с этими людьми достаточно доверительные отношения, чтобы ты мог задать вопрос и получить более-менее точный и откровенный ответ.

- И какой вывод ты сделал на основании этой своей проверки?

- Я не нашел людей, аффилированных с Пинчуком, Фридманом, с кем-либо еще.

Теперь смотри: какой бы политический проект ни создавался, всегда есть подозрения, что за ним кто-то стоит. Это проявляется по двум видам признаков – внешним и внутренним. Внешние признаки – это люди, так или иначе связанные с олигархом. Причем не всегда эта связь является очевидной. Бывает, что человек считается, условно говоря, кадром Коломойского, а на самом деле он – человек Пинчука. То есть у Коломойского он работал, но, тем не менее, допустим, всегда лоббировал интересы Пинчука. Такое тоже бывает.

То есть внешние признаки – это люди, так или иначе аффилированные с тем или иным олигархом. И я таких людей в списке "Голоса" не нашел.

- А внутренние признаки?

- Это когда структура уже оформилась и прошла в Верховную Раду. Тогда по ее решениям можно отследить, интересы какого персонажа она лоббирует.

- Но это ты сможешь увидеть лишь на том этапе, когда фракция будет в деле.

- Да. Но по внешним признакам я не нашел ни одного человека.

Дальше. Не секрет, что до 1 июля я нечасто заходил в штаб – поскольку отношусь к той категории людей, которые считают, что неправильно объединять профессию журналиста и субъекта избирательного процесса. То есть я избегал открытого участия в акциях, которые проводила партия "Голос" - пока не закрою все вопросы с журналистикой. А будучи журналистом, но, уже формально являясь субъектом избирательного процесса, я избегал любых политических заявлений, политических текстов и т.д. Поэтому я договорился со своими медиаработодателями и политической партией, что, как писал Грибоедов, "смешивать два эти ремесла есть тьма искусников — я не из их числа". И эфиры я проводил с Троицким, Ирмой Витовской, Малковичем, Степаненко и так далее. Говорил о кино, книгах, литературе, театре. А в газете с этого момента я не написал ни одного политического текста и выполнял лишь технологическую редакторскую работу.

- То есть в штабной работе и агитации на округах задействован не был.

- Не был. Но, естественно, общался со Святославом, насколько позволяли его и мой графики. И я задавал ему вопрос о возможных связях людей в списке с олигархами. Получил ответ, что никаких олигархов нет. И у меня есть основания этому человеку верить. У меня с ним достаточно давние отношения.

Что касается Фридмана, то Вакарчук никогда не скрывал своего знакомства с Фридманом. Они знакомы. И я никогда не видел никакой политической или даже бизнес-связи между Фридманом и Вакарчуком. То есть факт знакомства – он сам по себе не означает ничего. По такой извращенной логике, из-за того, что я 33 года дружу с Мостовой, можно считать меня человеком Гриценко, да?

- Кстати, многие так и считают.

- Многие так и считают… Между тем, никогда не существовало связи между Рахманиным и Гриценко. Гриценко – самодостаточный персонаж, Мостовая – самодостаточный и Рахманин – самодостаточный…Поэтому те связи, которые для кого-то являются очевидными, на самом деле далеко не всегда соответствуют действительности… Поживем, увидим. Мне бы не хотелось каких-то неприятных открытий для себя – и пока я не вижу ни одного формального основания для того, чтобы ожидать чего-то подобного. Но поскольку я - человек, всегда настороженно-критично относящийся ко всему, что связано с политикой, - будем посмотреть. В любом случае я буду делать все от меня зависящее, чтобы опасения людей на этот счет – развеялись. Кроме этого, один из первых законопроектов, который будет инициировать партия, если пройдет в Верховную Раду (а я уверен, что она пройдет), касается ограничения влияния олигархов на средства массовой информации. И вряд ли это законопроект, в котором заинтересован тот же Пинчук.

- Кто автор законопроекта?

- Там есть группа людей, пока она ограничена 5 людьми. И я выразил свою готовность подключиться к этому процессу.

- То, как сейчас подают "Голос", напоминает мне "Самопомощь" образца 2014 года. Экспертная среда, молодые лица, многие люди себя реализовали – пора двигать их дальше! Ну, и что было дальше, мы помним: как стала сыпаться фракция; как заседания ее длились по многу часов. Помним эту идеологическую вилку: одной рукой работаем на церковный электорат и традиционалистские ценности, другой – на модерновую Украину. Чем это закончилось – мы видим…

А вопрос такой: в чем принципиальная разница между тем проектом и вашим? Во-первых, чистота списков, об этом мы уже поговорили. Что еще?

- Я достаточно давно знаю Андрея Ивановича Садового и Святослава Ивановича Вакарчука. Они разные люди хотя бы в том, что Андрей Иванович - более консервативен как политик. При том, что он - демократичный, открытый и, на мой взгляд, неплохой мэр. Это моя точка зрения, с которой могут соглашаться и спорить львовяне. Я сравниваю с предыдущими мэрами и считаю, что он удачный мэр Львова, который во многом этот город поднял. Но все-таки он более консервативен как политик. Вакарчук - гораздо более гибкий, более демократичный. И, главное, в чем его преимущество? У него, как у любого человека и любого начинающего политика (а на самом деле он начинающий политик, это как общественный деятель он уже сложился) есть потребность, желание и готовность постоянно учиться. Это - объективно. И я говорю об этом не потому, что иду с этой партией. Скорее, наоборот: я иду с этой партией, потому что он - именно такой человек. При всех его очевидных или неочевидных недостатках, которые присутствуют у любого человека, у Вакарчука есть удивительные желание и способность учиться. (О себе я, например, такого сказать не могу). Человек, который постоянно старается восполнять пробелы, которые у него есть, - это колоссальная штука! И он достаточно серьезно вырос за те годы, которые я его знаю. Могу это утверждать, потому что мы достаточно близко общаемся. За эти годы он помудрел. Достаточно ли этого, чтобы стать ярким влиятельным лидером, который, например, сможет поднять уровень фракции "Голоса" на порядок выше, чем это было во фракции "Самопомощи" в Верховной Раде? Время покажет. Я считаю, что основания и перспектива для этого есть. Он - вырос.

- Многие люди так считали - пока не увидели недавний диалог Святослава с Юлией Тимошенко. После чего снова заговорили: нехай би він краще співав, а не ліз у політику.

- Святославу, как и многим другим людям, еще предстоит научиться убедительно выглядеть в телевизоре. Здесь речь идет не столько о каких-то пробелах в знаниях, сколько об этом умении. Я тебе, например, могу назвать с десяток фамилий политиков, которые обладают гораздо меньшим, чем у Вакарчука, багажом и запасом знаний - но при этом гораздо более убедительно выглядят в телевизоре.

Приведу простой пример. Знание или незнание самой цифры - не означает пробела в знаниях. У меня нет юридического образования - и никогда не было (хоть я и хотел его получить). Но я достаточно системно и заинтересованно работал с документами, законопроектами, решениями Конституционного суда. Подчеркиваю: не имея базовых юридических знаний и юридического диплома. При этом минимум трое действующих, и в отставке, судей Конституционного суда, минимум два профессора права и два известных юриста говорили мне примерно одно и то же разными словами.

- И что говорили?

- Мол, у вас иногда чувствуется отсутствие каких-то базовых знаний - но при этом удивительный врожденный (а, возможно, и выработанный) системный подход к пониманию юридических документов. Это большая редкость даже для квалифицированных юристов, говорили они мне. Для меня это был колоссальный комплимент. Я вообще не люблю хвастаться, но здесь тот редкий случай, когда я готов похвастаться.

То же самое у Святослава – хотя с первого взгляда это, возможно, и не читается. У него есть системное понимание многих процессов. Даже если он не знает или не помнит какой-то цифры, у него есть достаточно большой багаж знания и понимания того, как это работает. Я просто знаю очень разнообразный круг его общения. Он не боится спрашивать, учиться, узнавать. И люди, с которыми он консультировался, советовался, общался, - это люди бизнеса, юриспруденции; люди, занимавшие разные посты; люди с большим портфелем научных работ. Вакарчук находится в постоянном общении с колоссальным количеством людей. И не только при помощи курсов, которые он проходил в Стэнфорде или Йеле; не только при помощи книжек, которые он читал. Он какие-то вещи апробировал, впитывал из общения непосредственно с людьми, которые практически этим занимаются. Он же не с улицы пришел.

Но человек, который наблюдает его по телевизору, этого не знает, и, возможно, не видит. Поскольку, повторюсь, надо еще уметь выглядеть убедительным в телевизоре.

- То есть, когда ты увидел нашумевший фрагмент совместного эфира Святослава с Юлией Владимировной, у тебя, в отличие от многих, не было реакции а-ля смайлик фэйспалм?

- У меня было сожаление касательно того, что в определенных эпизодах он выглядел менее убедительным, чем является на самом деле.

Я приведу другой пример. Не буду называть фамилий, но есть в Украине один масштабный политик - с широчайшим кругозором и удивительно комплексным подходом к вещам. Один из немногих, кто системно понимает происходящие процессы и в политике, и в экономике. Но когда я вижу его по телевизору - я этого не чувствую. Не знай я этого политика лично - никогда бы не поверил, что речь идет об одном и том же человеке!

Еще раз: между тем, каким человек есть на самом деле, и тем, как он выглядит – большая разница. И здесь есть проблема. Да, Вакарчук – человек публичный. Вакарчук – человек, который много выступал. Но публичный общественный деятель, а тем более, артист – это одна история. Публичный политик – другая.

"В ПЕСТРОТЕ ЭТОГО ПАРЛАМЕНТА БУДУТ ЗАКЛЮЧАТЬСЯ И СИЛА ЕГО, И СЛАБОСТЬ. ПОТОМУ ЧТО НИКТО ТОЛКОМ НЕ ЗНАЕТ, КАКИМ ОБРАЗОМ УПРАВЛЯТЬ ЭТИМИ ЛЮДЬМИ"

- Когда стало известно о твоем выдвижении, я сразу подумал, что, вот, Сергей в "Голосе" будет пионервожатым над массой талантливых людей, реализовавших себя в своей отрасли, но часто не имеющих представления о том, что такое публичная политика; с кем в Верховной Раде можно говорить, а с кем нельзя. Что ты будешь дядькой, к которому будут ходить за советом.

- Слушай, ну смешно считать меня дядькой для Олега Макарова, юриста с колоссальным опытом. Или дядькой для Инны Совсун, которая во многих вещах разбирается гораздо лучше меня. Опыта публичных дискуссий у нее не меньше, чем у меня… То есть это в какой-то степени стереотип. Там люди - действительно самодостаточные, сложившиеся, сделавшие себя сами. Им, очевидно, не хватает – как, собственно, и мне - определенного опыта практической парламентской деятельности. Но если у тебя есть стержень, то на него можно нанизать временно отсутствующие вещи.

- Я все же продолжу эту тему – на иной лад. В Раду проходит совершенно мастодонтовская "Опозиційна платформа - "За життя"; есть Юлия Владимировна, у которой в первой двадцатке - сплошь опытные люди. Не получат ли они сходу фору (эдак на полгода вперед), чтобы манипулировать на заседаниях комитетов, в кулуарных разговорах, телеэфирах – в дискуссиях с людьми, которые в сфере публичной политики толком еще и не работали? А ведь эти полгода определят отношение избирателя к проекту "Голос"…

- Давай отличать, собственно, парламентскую работу и публичную деятельность. Если мы говорим о публичной деятельности, то они не получат форы, потому что их электоральный результат будет примерно соответствовать выхлопу, который они будут иметь в эфирах. У них уже сложился свой клуб симпатиков – и вряд ли он будет существенно расширен даже в первые полгода работы нового созыва. Допустим, у них появится возможность критиковать - но, опять-таки, это зависит от конфигурации, будущей коалиции, от миллиона обстоятельств.

А вот в том, что касается аппаратной парламентской работы, внутренних интриг…Да, там идут люди с колоссальным опытом, искушенные, циничные. Например, Медведчук – это монстр. В прямом и переносном – любом смысле слова. Это человек, который практически идеально знает законодательство. Скорее всего, он захочет серьезно влиять на парламент – причем независимо от того, как сформируется его руководство, как сформируется коалиция и т.д.

Но в чем плюс этого парламента? Если бы, условно говоря, на месте партии "Слуга народа" была Партия регионов, я бы примерно представлял бы себе, как будет сформирована коалиция; какими будут законопроекты, которые будут приниматься в первую очередь; какие законопроекты будут отменены в первую очередь. Но этот парламент будет состоять из колоссального количества настолько пестрых людей! С одной стороны, в самой фракции я пока не вижу людей, которые будут в состоянии управлять. С другой стороны, тем, кто будет пытаться перекупать, влиять, - тоже будет сложнее. Ведь тот же Медведчук знает, как влиять на людей, которые проходили бы по спискам Партии регионов или партии "Батькивщина"…

- …Которые ему понятны.

- …которые понятны. Но правила меняются, и я совершенно не уверен, что он, с его запасом знаний и багажом, сможет в достаточной степени реализоваться. Этому новому политикуму только предстоит сформировать эти правила.

И в пестроте этого парламента будут заключаться, одновременно, и сила его, и слабость. Потому что никто толком не знает, каким образом управлять этими людьми. Они сами будут учиться управлять. И сами будут выстраивать какой-то аппарат сопротивления влиянию извне.

- Согласен, что состав будущего парламента – и, в первую очередь, фракции "Слуга народа" - будет очень пестрым. И какие-то вещи предсказать прямо сейчас - невозможно. Но есть и уже оформившиеся тенденции. Я сейчас перечислю лишь то, что публично известно: интервью Шефира, брифинги Зеленского, ситуация с Климкиным, нашумевшее интервью Богдана. Тебе не кажется, что, при всей неоднородности новой президентской команды, базовый проукраинский вектор – проигрывается? Не считаешь, что это в целом не проукраинская команда? По крайней мере, в понимании патриотических ценностей в период войны?

- Знаешь, мне очень трудно судить об этой политической команде. Под этим определением я понимаю и самого Президента, и его ближайшее окружение, и людей, которые под вывеской партии "Слуга народа" будут заходить в парламент. Мне очень трудно их нащупать, потому что я слышу взаимоисключающие вещи. Скажем, публичные заявления Зеленского противоречат заявлениям людей из его окружения. И очень сложно пока судить о весе, идеологии и характере этой политической силы. Скажу так: пока еще нет ни одного осязаемого решения – подчеркиваю, именно решения – по которому можно было бы судить о политике, которую будет проводить эта политическая сила - от президента до его парламентской фракции.

- Думаешь, определяющие решения будут приниматься только после парламентских выборов?

- Полагаю, что да. Многое определит первая же кризисная история; именно по ней всегда можно судить о характере, глубине, идеологии направленности политики политической силы. Вот тогда можно будет определять, что действительно является красными линиями, что - глубокими установками, а что - наносным. Пока у меня ощущение, что, во-первых, там нет единства взглядов; а во-вторых, что в середине самой команды есть люди, исповедующие диаметрально противоположные взгляды. И их точка зрения, подход будет цементироваться, проявляться именно в процессе структуризации команды нового президента как такового. Потому что у него ведь и администрация еще, грубо говоря, не структурирована.

В общем, пока, на мой взгляд, можно делать лишь какие-то отрывочные предположения. Достаточной информации, для того, чтобы делать выводы, я не вижу.

"КОНЦЕНТРАЦИЯ В ОДНИХ РУКАХ БОЛЬШОГО КОЛИЧЕСТВА ИНФОРМАЦИОННЫХ РЕСУРСОВ - ЭТО ОЧЕНЬ ОПАСНАЯ ВЕЩЬ. ДАЖЕ ЕСЛИ ЭТИ ЛЮДИ ДВИЖИМЫ БЛАГИМИ НАМЕРЕНИЯМИ. А В ОТНОШЕНИИ БЛАГИХ НАМЕРЕНИЙ МЕДВЕДЧУКА У МЕНЯ ОЧЕНЬ БОЛЬШИЕ СОМНЕНИЯ"

- Ты некоторое время работал на канале ZIK. То, что с ним теперь произошло, видят все: радикальное изменение лица канала, ярко выраженный пропагандистский вектор. Мы знаем точку зрения Остапа Дроздова, Тани Даниленко, Вахтанга Кипиани, Романа Недзельского. А меня больше всего интересует твоя точка зрения. Что происходит с каналом? И насколько тебя пугает нарастающая медведчукизация украинского телеэфира?

- Начнем с первого вопроса: что происходит с каналом ZIK. Канал ZIK перешел под контроль Медведчука, и значительная часть людей его покинула. Причем в первый, второй, третий день. Мне было формально легче, потому что я к тому моменту уже принял решение – и просто дорабатывал на этом канале; у меня были договоренности еще