Обе ноги путинского режима стоят на шаткой поверхности

Стратегически правитель РФ не может опереться ни на мегаполисы, ни на глубинку.

Путинизм – часть мирового ультраконсервативного тренда. О чем бы ни говорил Путин: о миграции и религии, о семье и патриотизме, об энергетике о революции и либерализме, - он всегда занимает крайне правую реакционную позицию.

Любая революция вызывает реакцию. Культурная революция толерантности вызвала нынешнюю реакционную волну: Орбана, Мари Ле Пен, AfD. В исламском мире реакция на вестернизацию еще в прошлом веке привела к власти режим мулл в Иране, а в нынешнем - Эрдогана в Турции.

Современная реакционная волна – это восстание мировой глубинки, застрявшей в середине 20-го века, против мирового мегаполиса, живущего в 21 веке. Трампа массово ненавидят в Калифорнии и Нью-Йорке, но обожают в Оклахоме и Канзасе. AfD выигрывает в депрессивных регионах Восточной Германии и проигрывает своим злейшим врагам "зеленым" в крупных, динамично развивающихся городах. Эрдоган потерял Стамбул и Анкару, но держится за счет патриархальных внутренних районов. Другие мировые лидеры реакционной волны также опираются на поддержку своей национальной глубинки.

Позиции Путина уязвимее всего в крупных городах. Их жители, особенно молодые, как и полагается обитателям мегаполисов, в основном не воспринимают путинскую репрессивно-архаичную повестку дня. Это видно даже по результатам во многом фальсифицированных выборов. Но и в глубинке высокий процент голосующих за партию власти объясняется прежде всего высокой степенью фальсификаций (особенно в так называемых "электоральных султанатах"). Как свидетельствуют расследования "Голоса", в реальности поддержка российских властей на выборах там тоже далека от всеобщей.

Характерно, что в последнее время наиболее активные протесты проходили в основном в регионах. Основной враг для российской глубинки (в отличие от американской и европейской) – не мигранты, иноверцы, либералы, «разрушающие традиционный патриархальный провинциальный мир», а московская элита. В региональной России главный враждебный "чужой" - это москвич. В провинции считают, что Москва зажралась. Причем Путина многие воспринимают представителем ненавистной коррумпированной московской элиты, частью столичной правящей бюрократии, бесконечно далекой от нужд "глубинной России", столичным первобюрократом и первоолигархом. Конечно, иллюзии в стиле "бояре плохие, а царь хороший" еще существуют. Но, судя по последним исследованиям (С. Белановского и т.д.), регионы постепенно от них избавляются.

Обе ноги путинского режима стоят на шаткой поверхности. Стратегически он не может опереться ни на мегаполисы, ни на глубинку.

Игорь Эйдман