Как белорус перешел из Google в Facebook и живет в Кремниевой Долине

29.07.2019 общество

Средняя зарплата по Калифорнии - $71,8 тысяча в год.

Четырнадцать лет назад Андрей Глухманчук окончил Лицей БГУ и в последний момент передумал: вместо физфака пошел, как многие лицеисты с его потока, на факультет прикладной математики и информатики БГУ, пишет onliner.by.

О выборе айтишной карьеры вместо научной Андрей вряд ли жалеет: он успел поработать в двух ведущих корпорациях мира. Недавно белорус перешел из Google в головной офис Facebook — и сравнил компании мечты.

Google ценит белорусские вузы

— Как вообще попал в IT?

— Заметил, что многие знакомые из Лицея БГУ идут на ФПМИ и мехмат. Перспектива попасть в IT мне понравилась, и я подал документы на ФПМИ. К середине учебы увидел объявление о наборе на курсы в EPAM Systems. Пошел на .NET-разработчика. Закончил, дальше они приглашали людей прямо в отдел разработки. Так осенью 2009 года, в начале четвертого курса, я стал работать на полную ставку.

Потом я переключился на Front-End — это были проекты на JavaScript, по структуре похожие на Gmail. В 2010 году такими проектами занималось мало компаний, они считались передовыми. Так прошли следующие четыре года, я стал техлидом, мне передали команду. И в мае 2014-го я переехал в Штаты.

— В американский офис EPAM?

— Не совсем: тогда у EPAM, кажется, был только один офис в США — в Ньютауне (штат Пенсильвания). Бизнес заключался в перевозке техлидов и delivery-менеджеров прямо к заказчику. Так всем проще и удобнее: ты сидишь у заказчика прямо в офисе, а не общаешься с ним путем переписки или звонков. Сразу начинаешь видеть логику в происходящем — почему клиент хочет именно такое решение.

Но мои ребята оставались в Минске, а ответственность была огромной. Из-за большой разницы во времени сложно организовать работу команды. Если кто-то сегодня не вышел, ты узнаешь об этом только часов через двенадцать. То же самое в обратную сторону: передача новых пожеланий и требований идет с задержкой.

Получалось так: созваниваешься с минскими ребятами около половины седьмого утра, потом весь день работаешь в офисе заказчика и затем, около одиннадцати вечера, снова звонишь в Минск, чтобы рассказать фидбек и новости по проекту.

После трех лет я решил сменить работу и в июле 2017 года ушел в Google в Лос-Анджелесе. История интересная: общался я с ними давно, еще как вуз закончил. Они пытаются привлекать выпускников хороших университетов. В 2012-м летал в Цюрих на собеседование, но не сложилось — по-моему, тогда основная сложность была в рабочей визе.

— На всякий случай уточню: Google высоко оценивает белорусские университеты?

— Во-первых, в Google работает много выпускников белорусских вузов. Конечно, азиатов больше, но тем не менее. Белорусы реально видны, я сам знаю нескольких человек, которые там работают. Во-вторых, рекрутеры и менеджеры проектов на собеседовании говорили, что считают наше математическое образование очень хорошим.

— Вузам будет очень приятно это слышать.

— Факт есть факт. Когда я подавал документы, ожидал вопроса типа «что это за страна и университет?». Но они все отлично знают. Единственная загвоздка — когда верифицируют диплом, то звонят в университет, а архивы часто недоступны, никто не отвечает…

В общем, вопросов по этой части ко мне не возникло: знают и Беларусь, и БГУ, и БГУИР.

Так вот, у Google такая политика: если не проходишь собеседование, то раз в год они пишут тебе и интересуются делами — мол, хотите ли еще раз прийти к нам? И в 2017 году со мной снова связались. Пришел на собеседование, понравился им.

Google — это моя компания-мечта, поэтому я не сомневался, стоит переходить или нет.

— Почему мечта?

— Мне очень нравятся продукты Google — компания делает что-то полезное для конечных пользователей. Кроме поисковика выделю Gmail и особенно Google Docs. На тот момент это был невероятный проект — использовались самые свежие технологии по тем меркам. Дальше Android появился — опять же, великолепный продукт. Да, я знаю, что Google некоторые считают «корпорацией зла», но мне все нравилось.

Что крутого в Google

— Над чем именно ты работал в Google?

— Я был на YouTube-проектах. Если смотришь YouTube с мобильных девайсов и видишь рекламу — можешь меня вспоминать. Было очень познавательно, продуктовая компания в плане работы сильно отличается от консалтинговой.

YouTube, к примеру, очень важный проект — он приносит огромную часть дохода. Ты видишь, как твоя работа напрямую влияет на стоимость акций компании.

А часть твоей зарплаты, вообще-то, и есть акции.

— Чувствовалось, что Google — это одна из топовых компаний планеты?

— В технологическом плане это одна из самых крутых компаний, да. Если по-простому, то процесс от момента написания кода до попадания этого кода конечному пользователю настроен просто невероятно эффективно и удобно для разработчика. Я подобного никогда не видел и не читал о таком.

— Почему другие компании не могут так же? Слишком дорого?

— Это дорого, долго и не всем надо. В Google около 70 тысяч разработчиков, и для организации их работы нужна очень сложная инфраструктура. Если в компании, допустим, пятьсот разработчиков — ситуация абсолютно другая. Можешь использовать GitHub, где есть половина нужных фич, и найти другой opensource-проект с оставшимися 50% фич. Все, вопрос закрыт. Но когда разработчиков 70 тысяч и все отсылают код в один и тот же репозиторий — нужны более сложные технологии.

— Google был компанией-мечтой, но ты ушел оттуда. Почему?

— Да, примерно месяц назад. Переехал из Лос-Анджелеса в Кремниевую Долину, в Саннивейл. Facebook охотился за мной с того момента, как я попал в Google — то ли именно по этой причине, то ли по какой-то другой.

После того как я разобрался во всех системах Google и их процессах работы, то подумал, что сейчас самое время попробовать Facebook. На мой взгляд, это зеркальное отражение Google в плане разработки. Плюс хотелось в Кремниевую Долину — я здесь никогда раньше не жил.

Разница между Facebook и Google

— «Facebook — зеркальное отражение Google в плане разработки». Это как?

— Google — очень бюрократичная компания. По крайней мере, в рамках тех проектов, на которых я успел поработать. Нужно пройти очень много кругов разработки, чтобы доставить пользователям фичу: начинаешь с дизайн-документа, который необходимо согласовывать на многих уровнях с разными командами, затем пишешь прототип, отчитываешься об эксперименте, дальше обсуждаешь целесообразность запуска фичи, мониторишь и так далее. Короче, процесс невероятно долгий — может длиться вплоть до года.

Facebook совсем другой. До 2014 года у них был слоган Move Fast and Break Things: мол, нужно ломать стереотипы разработки и пробовать все новое. Я тут около месяца и уже успел запустить пару экспериментов, без огромного потока документов и согласований — достаточно с менеджером обсудить. Это очень привлекает меня.

— На какой продукт в Facebook тебя взяли?

— Я пока еще в так называемом учебном лагере. Вот, кстати, еще одно отличие между компаниями. Google нанимает тебя в конкретную команду. То есть сперва принимают в саму компанию, а потом уже проходишь собеседование у менеджера конкретной команды, для которой ты подходишь. Условно, пишет: «Хотите ли в YouTube?» Ну, опций у тебя не особо много: отказываешься от одной, предлагают другую — и, как правило, приходится идти туда.

В Facebook политика другая. После найма тебя четыре недели обучают процессам, инфраструктуре, знакомят с задачами компании. И вместе с этим ты начинаешь подыскивать себе команду. На портале менеджеры пишут открытые позиции. Остается заполнить информацию: пишешь, что ты, например, мобильный разработчик, хочешь работать над чатом или каким-нибудь внутренним инструментом. И уже на основании профиля менеджеры связываются с тобой или же ты сам можешь им написать. Уже успел поработать с Messenger Kids, Portal и мобильной версией Instagram.

— На собеседованиях были какие-то специфические уловки?

— Исключительно мое мнение: искусство прохождения собеседования сильно отличается от реальной разработки — ты можешь быть хорошим разработчиком, но плохо проходить собеседования, и наоборот.

Этапов несколько: звонок рекрутера, потом еще один звонок от, как правило, инженера, который задает пару вопросов, — ему нужно понять, разбираешься ты в том, в чем считаешь себя профессионалом, или не очень. Там ничего сложного.

Далее приглашают в офис на весь день, где будет 5—6 интервью. Три собеседования утром, потом за обедом кто-нибудь из твоих знакомых сотрудников, если таковые есть, расскажет вкратце о компании. Дальше — оставшиеся интервью. Затем рекрутеры собирают фидбек от всех, с кем ты общался.

Тематика интервью отличается в зависимости от твоего уровня. Про другие не знаю, расскажу о senior. Одно собеседование — архитектурное. Допустим, «как написать Google Docs»: нужно очень абстрактно рассказать, из каких компонентов состоит продукт, какие данные ты использовал бы, связи между ними.

Второе интервью — с менеджером, где проверяют твои soft skills. Частый вопрос: «Какие у вас были конфликты с командой и как их решали?» Им очень интересно посмотреть на лидерские качества — смогли вы отстоять свою точку зрения или нет? Если пришел из консалтинга, то спрашивают про конфликты с клиентами. Потом еще 2—4 технических интервью: решение обычной прикладной задачи для оценки аналитических способностей — правильно ли ты владеешь языком, верно ли выстроены функции. Если не знаешь или не помнишь редкую функцию, которую можно найти в документации, — ничего страшного. Важнее показать, что понимаешь задачу, продумать структуры данных и подобрать эффективные алгоритмы.

О культуре и терпимости

— В одном офисе и Facebook, и Google могут работать люди буквально со всего мира. Команды формируют из людей одной культуры? Как сотрудников учат никого не обижать?

— Нет, команды многонациональные. Тенденция всех крупных IT-компаний — практика diversity and inclusion. Говоря простым языком, diversity — «все приглашены на тусовку», а inclusion — «на тусовке всем весело». Окружение должно быть таким, чтобы все комфортно себя чувствовали. Для этого проводится куча тренингов.

В YouTube-проекте, к примеру, были американец, мексиканец, индонезиец, турок, китаянка и я, причем этот список не полный.

Да, есть набор тем, к которым нужно подходить очень аккуратно. Пример опасного вопроса — «Откуда ты?» Его можно интерпретировать по-разному: «Где ты сейчас живешь?» либо «Откуда ты или твои родители родом?» Если тебе отвечают на первый вопрос, то, скорее всего, это значит, что не надо вдаваться в подробности: «Нет, откуда ты на самом деле?» Человек, вероятно, по каким-то причинам не хочет об этом говорить. Вопрос не относится к категории табу, но нужно понимать, готов ли собеседник на него отвечать. Что касается меня, то негативных эмоций по поводу своего акцента не испытываю, поэтому с радостью рассказываю про Беларусь.

— В общем, задеть можно чем угодно и кого угодно.

— Без знания культуры — запросто. В одних странах исключено потребление свинины, в других — говядины, но столовая общая и меню обычно включает все типы блюд. Конечно, люди понимают, что ты из другой культуры, и относятся толерантно к тому, что ты ешь это мясо. Просто, наверное, не стоит их уговаривать попробовать кусочек.

— Это не вызывает стеснения? Все время боишься сказать что-то не то.

— Есть small talk: «как дела?», «как прошли выходные?» Когда люди готовы поговорить, то дадут это понять. Например, ответят: «Отмечали такой-то праздник». Ты о нем никогда не слышал, но если уж упомянули его, то можешь смело спросить, что это такое. А если человек не настроен говорить, то ответит про выходные стандартное «нормально» — все, это сигнал, что не нужно расспрашивать. Замечу, что в Facebook политика более открытая. Здесь хотят, чтобы мы не прятали, а привносили свою культуру в компанию.

Мол, вместо того чтобы всех уравнивать и бояться обидеть друг друга, давайте раскрываться: говорите, откуда вы, какие у вас традиции, что обычно люди едят и все такое. Меня, кстати, очень часто про Беларусь спрашивают.

Почему это полезно еще и для самих продуктов: Facebook создается для всех культур сразу, и если, допустим, какую-то кнопку перевести на другой язык без учета культурного контекста, неточность поймет только «местный». Поэтому здесь приучают не молчать и говорить обо всех нюансах.

Айтишники Долины любят белорусский грильяж

— Что про Беларусь рассказываешь?

— Обычно люди спрашивают, где это — многие учили в основном географию Западного полушария. Говорю стандартное «между Россией, Польшей, Украиной, Литвой» — и люди уже примерно понимают. Часто спрашивают про язык. Я говорю на английском с акцентом — одни замечают, что он похож на русский акцент, а другие говорят, что близок к польскому или французскому.

Образование интересует, уровень зарплат, жизнь в целом. Они спрашивают про нас то же самое, что и мы про них.

— Драники готовил уже коллегам?

— Честно говоря, я плохой повар. (Смеется.) Но каждый раз привожу белорусские конфеты — здесь всем очень нравится клюква в сахаре и грильяж.

Доходы и расходы

— Раз уж в Штатах интересуются белорусскими зарплатами, то и нам можно спросить. Насколько комфортно жить senior-инженеру Facebook в Долине?

— Первое время после переезда в США зарплата была выше средней по Калифорнии, а она сейчас составляет примерно $71,8 тысячи в год до налогов. Хватает или нет? Смотря на что примерять. Если ожидаешь, что купишь жилье — нет, не купишь.

Штука такая: да, тебе платят много денег, но очень много и уходит. Мое съемное жилье стоит чуть больше $3 тысяч в месяц, еще тысяча — отчисления в пенсионный фонд. И после всех выплат остается не то чтобы много. С другой стороны, товары по всему миру стоят примерно одинаково.

При большом обороте денег здесь тебе гораздо проще купить новый гаджет, взять в кредит машину. Так что да, с этой точки зрения жизнь в США комфортнее, чем в Беларуси.

Но если хочешь купить жилье в Долине — это около миллиона долларов. Кредит будет, в зависимости от истории, под 4—5% годовых на тридцать лет. Деньги получаются очень серьезные. Причем за этот миллион ты не будешь жить в каких-то элитных апартаментах — нет, обычный таунхаус или небольшой домик.

— Разница в доходах айтишников и, допустим, врачей, преподавателей вузов большая?

— Ты очень удачные профессии упомянул: врач, преподаватель в университете и айтишник — три самые высокооплачиваемые профессии в Штатах. Хороший врач получает больше хорошего айтишника. Одно «но»: они, как правило, выплачивают кредиты за семь лет обучения — это легко может быть $150—200 тысяч. Самые большие доходы — у хирургов и анестезиологов. На пике карьеры — около миллиона в год. Далеко не каждый директор IT-компании столько зарабатывает. То же самое с профессорами: образование ведь платное, и деньги за обучение идут в том числе им. Еще у адвокатов очень высокие доходы.

Вообще, базовый минимум в Калифорнии — $12 в час. Выходит где-то $22,9 тысячи в год. Средней, как я уже сказал, считается зарплата в $71—72 тысячи. Столько получают, например, бухгалтеры.