Путин в ловушке

Чего боится Кремль.

Новая российская традиция — ежегодный военно-морской парад в Санкт-Петербурге. На этот раз он состоялся 28 июля. Однако, выяснилось, что демонстрация военной мощи страны куда менее значима, чем-то, что произошло накануне. Днем ранее, 27 июля, в Москве был грубо подавлен оппозиционный митинг.

Напряжение в российской столице росло в течение нескольких недель, пока власти пытались не допустить независимых кандидатов к участию в муниципальных выборах, запланированных на 8 сентября. Вердикт официальной избирательной комиссии по дисквалификации всех независимых кандидатов привел — к удивлению и ужасу правящей элиты — к выходу на улицы более 20 000 протестующих. Мэр Москвы Сергей Собянин попробовал сыграть роль великодушного лидера, обеспокоенного благоустройством города. Но после митинга 27 июля офис Собянина перешел на сторону обеспокоенной администрации российского президента. Алексей Навальный, лидер оппозиции и главный раздражитель Кремля (из-за его беспощадной антикоррупционной кампании) был арестован в прошлую среду. Более того — в общей сложности были грубо задержаны около 1388 человек. Причем наугад.

Нынешний политический кризис послужил идеальным примером чрезмерной авторитарной реакции на изначально умеренное общественное недовольство. Теоретически Кремль мог бы с легкостью допустить несколько независимых кандидатов к участию в избирательной кампании, позволить парочке быть избранными в Мосгордуму. Но желание путинской системы пресечь на корню протесты одержало верх над расчетливой идеей выпустить пар — и тем самым подчеркнуло то, как правящий режим мутировал в зрелую автократию.

Любой протест или недовольство населения рассматриваются верхушкой правящей пирамиды как угроза стабильности этой «естественной», но по факту все более хрупкой конструкции. Грубые действия в Москве по отношению к оппозиции могут послужить примером и для других регионов — допустим, Иркутска, где власти обвиняются в неправильном проведении спасательных работ после разрушительного наводнения.

Президент РФ Владимир Путин пытается дистанцироваться от этих проблем. На недавней встрече с губернаторами областей он решил не упоминать о растущем недовольстве. И явно чувствовал себя комфортнее на помпезном военно-морском параде, получившем максимальную огласку в официальной пропаганде. Его администрация, тем не менее, не только инструктирует подчиненных применять в отношении протестов грубые контрмеры, но и мобилизует онлайн-троллей, спонсируемых такими персонажами, как олигарх Евгений Пригожин.

Внешняя политика могла быть стать альтернативой для Путина, но пока не приносит ему больших успехов. Российская инициатива по созданию сети «коллективной безопасности» в Персидском заливе для замены возглавляемой США коалицией — уже провалилась. В то же время первый объединенный патруль российский и китайских стратегических бомбардировщиков влетел в неприятности с Японией и Южной Кореей, что напомнило Москве о рисках, которым она себя подвергает, ввязываясь во множество территориальных конфликтов, которые Пекин преднамеренно раздувает в Тихоокеанском регионе. Путин призвал к усилению российского стратегического ядерного потенциала, призванного продемонстрировать готовность Москвы сворачивать контроль вооружений. Но финансирование этого приоритета может осуществляться только за счет других — и серьезно перегруженных — подразделений Вооруженных сил.

Российская экономика продолжает траекторию шаткой стагнации. Снижение ключевой ставки на 0,25% до 7,25% Центральным банком особо не поможет. Решение грубо подавить митинг оппозиции явно будет иметь серьезные экономические последствия. Хотя отношение западных инвесторов мало беспокоит Кремль, недостаток инвестиций не может быть компенсирован государственным спонсированием «национальных проектов», которые являются, скорее, ресурсом для обогащения коррумпированных бюрократов. Макроэкономическую статистику, конечно, можно подкорректировать, но сокращающиеся доходы населения так просто не объяснить.

Недовольство снижающимся уровнем жизни растет давно, но Путин предпочитает его игнорировать, как и лесные пожары, поглотившие Сибирь этим летом. Тысячи москвичей скандировали «Идите бороться с пожарами!» тысячам милиционеров, мобилизованных для подавления «несанкционированного» митинга. Вооруженный до зубов режим оказался в ловушке — «умеренные» репрессии больше не вселяют страх, а эскалация насилия может лишь увеличить ряды оппозиции.

Пока число протестующих в Москве было почти в 10 раз меньшим, чем в Гонконге. Однако, преднамеренное злоупотребление силой может возмутить сотни тысяч россиян, которые уже были недовольны экономической ситуацией, но еще не участвовали в политических митингах. Опрос, проведенный в начале июня, предположил, что только 22−25% россиян были готовы присоединиться к протесту. Но если во время сентябрьских выборов на улицы выйдет 5% москвичей, даже полная мобилизация сил Нацгвардии не сможет удержать полумиллионную толпу.

Контраст между тем, как Путин полагается на пропаганду и военную силу с одной стороны и публичным разочарованием в этих приоритетах с другой стороны, на прошлых выходных стал очевиден. В ближнем кругу Путина, возможно, понимают, что участники митинга в Москве — несмотря на щедрое использование полицейских дубинок — получили психологическую победу и моральное превосходство. Компромисс мог бы разрядить кризис, но Кремль слишком боится показать слабость — и может оказаться слишком коррумпированным, чтобы применить силу.

Павел Баев, «Новое время»