Господь лишил российскую власть разума

Власть, чекисты, должны знать, что москвичи не сдадутся.

В 14:00 по московскому времени (начало «групповых пикетов», как назвали акцию организаторы — независимые и незарегистрированные кандидаты в депутаты Мосгордумы, которые все, за исключением Любови Соболь, юриста из ФБК, сидят сейчас по разным спецприёмникам со сроками от недели до 30 суток) на Пушкинской площади и Страстном бульваре людей почти не было видно.

На Страстном, в конце бульвара, стояла пара автозаков, вокруг которых толклись инфантильно покуривающие полицейские. По Петровского бульвару вниз к Трубной шла все увеличивающая цепочка людей под зонтиками — шел проливной дождь, на Трубной уже была видна толпа, но еще больше — «космонавтов» Росгвардии и людей в голубом полицейском камуфляже. Я вышла из машины на Рождественском бульваре — там шла уже внушительная и все увеличивающаяся толпа людей, состоявшая в основном из молодых людей, но не пацанов — те, кого обычно называют постдоки, то есть уже закончившие бакалавриат и либо работающие, либо пишущие диссертации, 25-30 лет.

Ни интернета, в том числе бесплатного городского wi-fi, чем так гордится московская власть, ни мобильной связи не было.

Толпа шла от Тургеневской и с Мясницкой: я подумала, что вышли молодые преподаватели и доценты Высшей школы экономики. С Виктором Шендеровичем, с которым мы столкнулись практически нос к носу, мы, наверное, были самыми возрастными участниками этого марш-броска по Рождественскому бульвару. «Ты специально оделась клоуном», — сказал мне знаменитый сатирик, когда-то бывший колумнистом The New Times, имея в виду мою замечательную австралийскую шляпу, купленную в высокогорной деревушке Куанда (Kuanda) в Северном Квинсленде (Far North Queensland), которая не пропускает ни солнце, ни дождь. «Московские интеллигенты всегда отличаются избытком доброжелательности», — подумала я, и дальше мы пошли отдельно. Где-то на середине бульвара раздался визг сирен, потом по тротуару побежали куда-то омоновцы, которые скрутили молодого человека — он просто шел. Толпа засвистела, закричала «Позор» и — вот чудо — омоновцы парня отпустили, видно потому, что под боком не было автозака — автозаки неслись вниз, к Трубной площади.

На Трубной того сквера, где проводили свои встречи с избирателями незарегистрированные кандидаты (акция «Каждый день!»), не было видно за спинами действительно высоченных сотрудников Росгвардии в касках, которые цепью перекрыли доступ в сквер.

Периодически цепь на метр раздвигалась — туда проходила цепочка росгвардейцев из пяти человек, державших друг друга за левое плечо. Они вбегали на сквер, совершенно произвольно хватали какого-то человека — в шести наблюдаемых мною случаях это были мужчины, один с каким-то плакатиком, и одна женщина. Правда — не били. Бить стали позже. Журналистов с камерами скапливалось на пятачке все больше, тут был и Тимур Олевский с камерой «Настоящего времени», и Павел Лобков с «Дождя», и куча иностранцев, и тогда ОМОН решил выдавить журналистов на другую сторону дороги, подальше от сквера. В отличие от 27 июля удостоверения прессы здесь не работали. «С какого бодуна вы не даете нам работать?» — спросила я одного из них, который вместе с коллегами пытался выдавить меня на проезжую часть. Он как-то удивленно посмотрел на меня.

Я добавила что-то про то, что я в журналистике 40 лет, а он, пацан, рассказывает мне, где и как я должна выполнять свои профессиональные обязанности — исполнять конституционное право сограждан на информацию. Цепочка остановилась, в дискуссию вступили и другие журналисты, но последовал окрик откуда-то сзади, и нас все оттеснили от сквера. Потом эта же цепь вытеснила людей и со следующей площадки.

На Петровском бульваре была уже толпа, она в три-четыре ряда двигалась вверх, к Петровке и Страстному бульвару, и в один-два ряда спускалась вниз. Смотреть на лица молодых людей было одно удовольствие — они улыбались, весело переговаривались, просили сделать с ними селфи, а на мои слова, что на Трубную им лучше не идти — отшучивались, в смысле, да ладно, проходили, как-нибудь. Пятидесятилетних в этот раз было тоже немало, а их лица скорее отражали грустную решимость и безнадегу. Многие шли, глядя себе под ноги, и радовались, когда встречали знакомых. Знакомых было много.

15:00 — был пик протеста: бульвары были забиты людьми, и тут власть, видимо, приняла решение прекратить гуляние и жестко начала зачищать бульвары. Правда, когда вышли к Петровке, вдруг заработала связь. Но пройти дальше, по Страстному или по тротуарам вверх было невозможно: цепочка полиции перекрывала вход на Страстной, а полицейский бесконечно сообщал в мегафон, что «проход в сквер закрыт». «Почему закрыт?» — спросила я. — «Все вопросы в пресс-службу полиции Москвы», — ответил белобрысый, лет 25 полицейский. За цепочкой виднелся Высоцкий, а рядом с ним мужик с плакатиком на листе бумаги формата А4: полицейские не обращали на него никакого внимания.

Люди сверху шли по тротуару внутренней стороны улицы, шли плотной толпой. Коллеги сообщили, что только что было жесткое винтилово на Пушкинском сквере, народу было очень много, разгоняли жестко. Тут на тротуаре внешней стороны бульвара показалась толпа, которая шла плотным маршем от Пушкинской площади. Я попыталась пройти, но меня не пропустила цепь Росгвардии. На просьбу позвать старшего ко мне подошел майор Голованов Игорь Викторович.

Я представилась и предъявила удостоверение, он сказал, что я могу пройти по тротуару, при этом его явно веселила ситуация: он знал, что на тротуаре стоит Росгвардия, которой дан приказ никого не пропускать. Рядом — пара то ли эшников (сотрудников Центра «Э»), то ли чекистов — молодые ребята лет под тридцать, они тоже забавлялись ситуацией. И действительно: на тротуаре Росгвардия отметелила тех, кто шел от Пушкинской площади. В этот момент начались задержания на Петровке, между Страстным и Петровским бульварами: Росгвардия брала людей в коробочку, давила, выхватывала тех, кого почему-то решили забрать, передавала полицейским, которые тащили человека в автозак, и давила дальше.

Если в прошлую субботу, 27 июля, омоновцы выглядели скорее подавленными, по рациям запрашивали подкрепление, которого не было, несмотря на то, что половину личного состава Росгвардии свезли со всей страны в Москву, то 3 августа они явно чувствовали себя значительно более раскованно. Возможный страх получить нагоняй за превышение власти и избиение лежащих на тротуарах людей очевидно был нивелирован: вероятно, перед субботой 3 августа им объяснили, что есть приказ с самого верха — «не давать спуску», «не проявлять слабину, это враги президента и России, они выходят за госдеповские деньги». Они и не давали. При этом враждебность Росгвардии сегодня чувствовалась значительно сильнее, чем неделю назад.

Вечером, когда я возвращалась из гостей в город, услышала по радио Бизнес.FM, что в протестной акции приняли участие 1500 человек. Мне стало стыдно за коллег: учитывая, что задержанных от 600 (данные полиции) до 828 {данные «ОВД-Инфо»), это значит, что служивые с дубинками задержали половину участников, что, если отсмотреть видеосъемки, очевидно быть не могло. Простое уважение к тем, кто вышел на бульвары, мирно, без оружия и зная, что будут дубинки и задержания, все-таки должны были не позволить микрофонам Бизнес.FM так беззастенчиво врать.

Кстати: в отличие от прошлой субботы, я так и не встретила на бульварах представителей Совета по правам человека — фасад все больше становится ширмой. UPD: после публикации этого репортажа два члена СПЧ , Иван Засурский и Татьяна Локшина, написали мне, что были на акции. Они так же сообщили, что были и два других члена СПЧ — Александр Верховский из центра «Сова» и Игорь Каляпин из комитета против пыток.

Выводы — они довольны очевидны.

Во-первых, субботнее гуляние по бульварам показало, что москвичи не готовы мириться с тем беспределом, который творится на выборах в Мосгордуму: даже под угрозой избиения, задержания и перспективы попасть под уголовное дело.

Да, конечно, 3 августа вышло, наверное, в 2-3 раза меньше, чем неделю назад. Понятно, что многим страшно стать фигурантом уголовки. И это при том, что ни одного факта, свидетельствующего в пользу тезиса мэра Москвы о «заранее спланированных массовых беспорядках», так обществу и не было представлено.

Во-вторых, власть еще раз показала, что она испугана и находится в состоянии истерики. «Шашлык Live» в парке Горького, бесплатные концерты — мэрия сделала по максимуму, чтобы отвлечь молодежь от протеста. К пропаганде были привлечены те самые мастера культуры, которые давно уже засвидетельствовали свою способность падать ниц за право зарабатывать большие и очень большие деньги — от единоросса и партнера Путина по «Ночной хоккейной лиге» Бутмана до режиссера Богомолова. Однако были примеры и того, что денежные знаки не всегда становятся выше морали: Алексей Кортнев, лидер группы «Несчастный случай» отказался вести «Шашлык Live», объяснив это тем, что ему кажется неприличным участвовать в развлечении, когда в это же время в другой части города людей будут бить и тащить в кутузку. По схожим причинам отказалась выступать и группа «Ногу свело», о чем заявил ее лидер Максим Покровский. Это важный прецедент.

В-третьих, важно, чтобы на следующую акцию, торопливо согласованную властями на 10 и 11 августа, вышло действительно много людей. Власть, чекисты, должны знать, что москвичи не сдадутся, что либо мэрия отменит выборы 8 сентября и начнет всю компанию по регистрации кандидатов с чистого листа, либо они в сентябре получат новый протест, а результаты голосования в Мосгордуму будут осознаны согражданами как нелегитимные.

И последнее: власть пугала москвичей слухами, что полицейским раздали патроны — пластиковые или настоящие, не суть. Пугали друг друга участники протестов и в соцсетях.

Страхи эти, как мне представляется, лишние: Путин отлично понимает, что как только в Москве на улицах прольется кровь, даже Трамп с Джонсоном не смогут подать ему руки, и он окончательно переместиться в компанию к президенту ЦАР и Зимбабве. Такой конец президентства станет для него катастрофой. И при том, что его решения уже давно не его, а корпорации выходцев из КГБ, от которых зависит его жизнь и жизнь его близких, тем не менее и у Сечина с Чемезовым уже сформировалась привычка летать на частных джетах в европы и лондоны. Понятное дело, на права человека и прочее из этого ряда всем им глубоко наплевать. Но у них есть дети, которые жить в клетке не хотят.

Евгений Альбац, The New Times