Евгений Кафельников: «Оппозиционеры – те, кто разгоняют мирных граждан»

Правда будет за людьми, уверен известный теннисист.

Прославленный российский теннисист Евгений Кафельников – удивительный пример того, как могут меняться люди. Еще в январе 2014 года он считал, что вышедшие на Майдан украинцы "отрабатывают американские деньги", и называл Владимира Путина "красавцем" за то, что он признал в крымских "зелёных человечках" российских военных. Сейчас Кафельников, который в январе 2019 года был включён в Международный зал теннисной славы, – один из самых ярких критиков российских властей. Он ходит на протестные митинги, не стесняясь в выражениях, оценивает положение дел в России в своем твиттере и категорически отказывается считать себя представителем "оппозиции" – по его мнению, это слово больше подходит силовикам и коррупционерам, которые противопоставили себя обычным россиянам.

Побывал Кафельников и на двух последних протестных акциях в Москве, закончившихся массовыми задержаниями и уголовным делом о "массовых беспорядках". В числе прочего его возмутил отказ избирательной комиссии регистрировать кандидатом в депутаты Мосгордумы Любовь Соболь, за которую он отдал свою подпись как житель одного из районов, входящих в 43-й избирательный округ российской столицы.

В интервью Радио Свобода Евгений Кафельников рассказывает, почему он поддерживает участников московских акций протеста, нужно ли согласовывать эти акции с властями, могут ли полицейские перейти на сторону демонстрантов и почему главной проблемой России являются "временщики во власти".

– Как вы сходили в субботу на прогулку по бульварам, какие у вас впечатления?

– Как и планировал. Начал практически от метро "Кропоткинская", я просто недалеко живу, примерно в 500 метрах от метро. Я дошел спокойно до метро и пошел прогуливаться по бульварам. Народу было, ну, для субботнего, скажем так, простого выходного дня довольно-таки достаточно. Был и стар, и млад, все прогуливались.

– Докуда вам удалось дойти?

– Беспрепятственно я дошел до ТАССа. Там, чтобы дальше пойти по бульварам до Пушкинской площади, стоял первый кордон, и никого в сторону Пушкинской не пускали. Пришлось свернуть направо, пойти по Леонтьевскому переулку тоже в сторону Тверской. Там с каждым разом я сталкивался с определенного рода полицейскими кордонами, которые ни под каким предлогом не хотели пускать на Тверскую.

– Задержания, избиения в этот раз вы смотрели уже потом, в интернете?

– Да, задержаний и избиений не видел. Не знаю, может быть, я не по тем улицам шел, наверное, такие [задержания] все-таки где-то были, я видел по некоторым роликам, которые в интернете появились к вечеру. В центре интернет просто не работал. Видимо, силовики просто глушили всю связь. Моя прогулка длилась два часа, и я ни разу не мог воспользоваться интернетом, не мог войти, посмотреть, что кто выкладывал, не мог зайти ни в Твиттер, ни в Фейсбук, ничего такого практически невозможно было сделать.

– Вас узнают на улицах люди, которые участвуют в этом протесте, сотрудники полиции?

– Те, кто прогуливался... я сделал три фотографии, причем один из них был молодой парень, и двое мужчин были уже в возрасте, старше меня. Они меня узнали: "Евгений, можно с вами сфотографироваться". Я говорю: "Конечно", – сказал им и без отказа сфотографировался, да.

– Какое в целом у вас впечатление от этих двух суббот? Протест потихонечку сдувается? Или вы думаете, что он еще разгорится с новой силой к сентябрю, может быть, когда люди вернутся из отпусков?

– Мое личное ощущение, что всё-таки это набирает определенного рода силу. Мне внутреннее ощущение подсказывает, что всё будет нарастать, нарастать, нарастать. Я был за неделю до этого, когда было много очень народу, 27-го числа, в прошлую субботу, когда мне удалось побывать все-таки на Тверской прямо, на Пушкинской, рядом, в общей массе, когда я видео выкладывал. И сейчас, когда у меня не было такой возможности, я просто прогуливался, было ощущение, что на самом деле у людей уже такая стадия начинается, когда точка невозврата давным-давно пройдена. У меня такие личные ощущения.

– Вы опубликовали у себя в твиттере опрос по поводу формата следующей акции 10 августа, варианта пока три: митинг на проспекте Сахарова, шествие плюс митинг на Сахарова и опять несанкционированная акция. Лидирует пока в опросе последний вариант. Вы за какой из них проголосовали и почему?

– Я, на самом деле, сделал ретвит. Илья Азар сделал твит, а я его просто ретвитнул. Я выбрал второй вариант – шествие плюс митинг там же (днем в понедельник, уже после этого разговора стало известно, что не допущенные до выборов в Мосгордуму кандидаты и их сторонники согласились на предложение московских властей собраться 10 августа на согласованный митинг на проспекте Сахарова. Один из кандидатов, Любовь Соболь, написала в Фейсбуке, что перед митингом его участники хотят пройти шествием по центру Москвы. О согласовании такого шествия мэрией пока ничего не известно. – Прим. РС).

– Вам кажется, что формат несанкционированных протестов, которые к тому же ведут к избиениям и к уголовным делам, себя не оправдывает?

– Нет. Я вообще не хочу вот соглашаться с пониманием того, что это какая-то несанкционированная акция. Кто нас, простых граждан, может ограничить в прогулках по родному городу? Только беспредельщики. Ну, а что, люди спокойно ходят по бульварам, кто им может запретить? Они ничего не жгут – ни шины, ничего, не разбивают стекла витрин, не крушат рестораны, все же абсолютно цивильно. Да, может быть, скандируют там какие-то свои лозунги, "Допускай!". Это же не призыв к жесткому насилию над своими гражданами, над сотрудниками Росгвардии. Хотя их просто было такое количество, что на одного гуляющего было минимум три сотрудника. Прогуливаешься как будто по концлагерю. Я беседовал с ними, я просто им говорю: "Ну, какие там акции?" Они, как упертые, по методичке говорят: "Вот, будет митинг". Я говорю: "Где вы видите митинг? Где вы видите протестующих граждан?" У меня тоже такое впечатление сложилось, что это все какие-то сотрудники с каких-то периферий, которые реально не понимают, что происходит вообще в стране, нагнали их специально, чтобы таким образом свой порядок охранять.

– Вы еще сделали ретвит твита Маргариты Симоньян о том, что революция случается только тогда, когда силовики переходят на сторону протестующих. Возможно ли такое в России, на ваш взгляд?

– Я больше чем уверен, что нормальных, порядочных силовиков, которые готовы со своим народом таким образом поступать, их просто нету. Ну, вы знаете, да, кто руководит этим... (Речь идёт о Сергее Кусюке, бывшем заместителе командира отряда "Беркут", который участвовал в разгоне студентов на Майдане в Киеве, а как минимум с 2017 года занимает высокую должность в российской полиции. – Прим. РС.)

– Да, я писал про него большую статью в 2017 году, когда вот первый раз всплыло его имя после Майдана.

– Я, честно говоря, сам не знал до позавчерашнего дня. Я крайне недоволен. Я бы всё понял, вот да, если бы этим занимался наш соотечественник, какой-нибудь там порядочный полковник либо генерал, а тут просто, извините, наняли наёмника, дали ему российское гражданство – я не знаю, дали или нет, наверняка дали, да, – чтобы он вот таким беспределом против россиян занимался. Я его не считаю соотечественником, он вообще родился в Винницкой области, украинец, понимаете. Свои люди, украинцы, его бы просто линчевали на месте, если он туда вернется. А мы его приютили. Я этим моментом очень недоволен.

– А вы вообще следили за событиями на Майдане? Вы говорили в интервью, что для вас точкой изменения ваших взглядов стал март 2014 года. Майдан начался чуть раньше. Вы следили за Майданом еще до того, как произошли события в Крыму?

– Я реально не понимал многих вещей. Мне мои украинские друзья объясняли что-то, но я просто был аполитичен и не вникал в суть дела. Я с ними ругался, говорил: "Ну, да, как вы можете..." Они говорят: "Ты здесь ничего не понимаешь, лучше не влезай". Естественно, я там со многими контакт потерял, да, но вот после определенного момента мы вновь вернулись к нашим добрым старым отношениям, и я им говорил, что "да, я в какой-то степени был неправ, я вас понимаю".

– Вернемся в Россию. Евгений, в чем, на ваш взгляд, важность этих выборов в Мосгордуму? Вот, например, знаете ли вы, кто сейчас депутат от вашего района?

– Не имею ни малейшего представления. Тот кандидат, за которого я ставил свою подпись, это Люба Соболь. Просто издеваются над человеком. Издеваются в первую очередь не только над ней, но и надо мной. Тот выбор, который у меня был, меня просто его лишили. Я с этим радикально не согласен, с такой постановкой вопроса. Естественно, я буду свою позицию отстаивать. Я не хочу жить уже в таком "нацистском" в кавычках государстве, когда тебе просто говорят, что ты сегодня можешь дышать, а завтра ты дышать уже не сможешь. Я не хочу, чтобы так было со мной и с моими соотечественниками, которые тоже имеют полное право на определенный выбор, свой.

– Вы один из немногих известных спортсменов такого уровня, открыто декларирующих несогласие с властью, свои оппозиционные взгляды. Как вы думаете, почему таких людей мало? Может быть, вы знаете, что на самом деле думают остальные? Почему молчат?

– Мне очень не нравится термин, когда меня называют оппозиционером. Я не оппозиционер. Вот убейте меня, я не понимаю этого. Оппозиционеры – это те, которые идут на такие шаги, разгоняют своих мирных сограждан. А почему нас мало... я не знаю даже, почему нас мало. Ну, наверное, потому что я все свое состояние заработал своим трудом. Я ни у кого не украл, никого не ограбил, то есть я понимаю, как тяжело достаются средства на существование. Я просто вижу, как у других все происходит, и меня этот вариант тоже как-то вводит в определенную дискомфортную ситуацию.

– Вы видели видео с сотрудниками Росгвардии и болельщиками "Спартака" в Ростове-на-Дону? Это и то, что происходило в Москве в субботу и в прошлую субботу, это явления одного порядка? Откуда вот у полиции такая жестокость?

– Я видел видео. Но я видел видео и другие, когда (смеется) просто очень духовитые ребята с Северного Кавказа, понимаете, независимо от того, сколько бы против них ни стояло росгвардейцев, просто с ними борзо разговаривают, и росгвардейцы тут же немножко охлаждаются. Вот эти видео я тоже видел. Я уверен, что российский человек – он духовитый тоже парень, просто пока что еще нет прецедента для такой ситуации. Но если такая ситуация вдруг появится, то росгвардейцы могут очень сильно удивиться, что кто-то им начнет точно так же с очень гордой грудью высказывать какие-то определенные вещи.

– Такое ощущение, что после Манежки (разгон беспорядков футбольных болельщиков в 2002 и 2010 году. – Прим. РС) эта поляна была довольно сильно зачищена, и сейчас с этого фланга властям, по-моему, ничего особенно не угрожает.

– Ну, есть такие ощущения. Я еще раз говорю, что рано или поздно может все в один прекрасный момент измениться. Пока что россияне очень мирно хотят изъявлять свою волю и желание, очень мирно. А кто-то очень пытается каким-то образом расшатать всё это, чтобы была определенная искра. Рано или поздно, если так будут поступать, эта искра зажжется.

– Вы видели коллективное письмо от сотрудников правоохранительных органов, которое показали по НТВ, якобы в ответ на пост блогера про то, что "мы будем искать вас и ваших детей". На ваш взгляд, это похоже на реальный обмен мнениями реальных людей или, как многие считают, на провокацию?

– Я затрудняюсь ответить на этот вопрос. Но мне кажется, то, что показывали все центральные средства массовой информации, что одного из протестующих они поймали с газовым баллончиком, с ножом, – мне кажется, это постановка наших центральных телевизионных каналов. Я не верю в это, в то, что кто-то целенаправленно приходил на эти все прогулки, имея в рюкзаке вот такого рода арсенал. Это всё, мне кажется, провокация.

– Эффективна ли, на ваш взгляд, такая пропаганда?

– Ну, для каких-то людей, которые не обладают своей точкой зрения, своим умом, конечно, для них это все эффективно, да. Слава богу, что есть и нормальные люди, с нормальным восприятием данной ситуации, с нормальным мышлением, и они всё это прекрасно понимают. Я тоже до определенного момента времени был уверен, я верил в это, в то, что нам вдалбливает в мозги Первый канал, "Россия-1", "Россия-24", НТВ.

– А в 2012 году, когда были протесты на Болотной, тоже верили?

– Я реально не заморачивался в то время, скажу вам честно. Может быть, из-за того, что я в то время был за границей, я был в Соединенных Штатах, и я как-то не следил за этим. Если бы я был, может, в то время в Москве... Но я в 2012 году не следил за тем, что происходило.

– Спрошу у вас как у человека, который действительно часто ездит за границу. Есть ли, на ваш взгляд, какие-то препятствия, которые мешают России стать демократической, цивилизованной страной?

– Есть, конечно! В первую очередь, мне кажется, это коррупционная составляющая. Потому что все понимают, что те, кто приходит к власти, это определенного рода временщики. Вот за это короткое время каждый из них хочет обогатиться. То есть все в политику идут ради того, чтобы каким-то образом обогатиться. Мне кажется, нужно этот стереотип в корне как-то менять.

– В российском спорте сильна коррупция?

– Затрудняюсь ответить на ваш вопрос. Смотря, что вы имеете в виду. Вся ситуация с допингом?

– Например, да. Вы верите в обвинения, которые выдвинуты против российских спортсменов?

– Скажем так: теоретически я вполне допускаю это. Безусловно, теоретически я допускаю. Ну, не может быть так, чтобы у всего мирового сообщества были такие значимые претензии к нам. Наверное, в чём-то мы виноваты.

– Скучаете ли вы по былым временам? Или даже так: есть ли времена, по которым вы скучаете?

– (Смеется.) Я понимаю, что машины времени нет, не существует и что вернуться в 90-е годы, в мои звёздные времена – невозможно. Конечно, ностальгия меня бьёт, особенно когда возвращаюсь... Вот, например, в этом году я вновь был в Париже, на "Ролан Гарросе" неделю, и конечно, когда выходишь как зритель на трибуну смотреть, как играет тот же самый Надаль, Федерер, Джокович, есть такое желание – выйти на корт с 15 тысячами зрителей и вновь показать свое мастерство. Но потом все-таки реальность бьёт обратно, да, и ты понимаешь, что всё, то время не вернуть, всё давным-давно проехали.

– Ельцин любил теннис, Путин вроде бы любит хоккей. Есть разница между тем, как они это показывают, и между тем, как это помогло или не помогло развитию этих видов спорта в России, на ваш взгляд?

– Нет, у каждого есть свои страсти и свои какие-то, ну, привилегии. У Бориса Николаевича... у него не только теннис был, но и большой футбол в своё время. У Владимира Владимировича это боевые искусства, которые практически 24 часа в сутки транслируются на федеральном канале "Матч-ТВ", ну, и его любимая командная игра – хоккей. Ну, что сделать? Придёт новый президент, у него будет новое хобби – парусные гонки, придется всем лодки покупать.

– Придёт новый президент – в 2024 году, когда кончится срок Путина, или раньше?

– Хороший вопрос... Я не Гарри Гудини, чтобы (смеется) как-то прогнозировать будущее, будет ли это 2024 год, 2034-й или 2019-й.

– Откуда вы черпаете новости? Активнее всего вы в Твиттере. Читаете Твиттер или какие-то еще сайты? Телевизор смотрите?

– Нет, телевизор – нет. От телевизора стараюсь себя изолировать, потому что невозможно смотреть. Первый канал невозможно смотреть, "Россия-1" невозможно смотреть, НТВ. Практически ничего невозможно смотреть в нашей стране. У меня есть, конечно, кабельное телевидение, где есть и "Дойче Велле", и "Франс-24", и Би-би-си, иногда я их включаю. Но в основном, да, я очень активно пользуюсь Твиттером, оттуда всю информацию получаю.

– Многие, конечно, ваш Твиттер читают. Но вот для тех, например, наших слушателей, которые, может быть, не так близко знакомы с ним, можете сказать несколько слов для участников московских протестов, чего бы вы им пожелали дальше? Ситуация сейчас непростая, действительно, людей сажают и на длительные сроки, по уголовным делам, и видно, что всё это еще, в общем, далеко от завершения.

– Это реально далеко от завершения, да. И мне бы хотелось, чтобы они так же отстаивали свою точку зрения, от неё ни в коем случае не отступали. Потому что, безусловно, вся правда будет за ними. И их стремление, их желание обязательно вознаградится, я в этом уверен.