Перевод с путинского

Глава Кремля всегда отказывается от неформальных договоренностей.

Очередное перемирие между украинскими военными и донбасскими сепаратистами, объявленное 21 июля, долго не продержалось. 6 августа минометной миной, привязанной к боеприпасу гранатомета (изобретение многолетней окопной войны), были убиты четверо украинских военнослужащих.

Неформальным образом соблюдение перемирия гарантировалось первым телефонным разговором украинского президента и Владимира Путина. Поэтому Владимир Зеленский немедленно позвонил российскому президенту еще раз. Состоялся длинный разговор, содержание которого стороны излагают по-разному. Зеленский: «Сказал ему, что это нас не приближает к миру.

Я очень прошу повлиять на ту сторону, чтобы они прекратили убийства наших людей». Путинская пресс-служба, излагавшая свою версию разговора, сделала другой чрезвычайно ясный акцент. Отметив ради приличия, что «в ходе обсуждения… проблематики урегулирования на юго-востоке Украины была акцентирована важность неукоснительного соблюдения установленного с 21 июля режима прекращения огня, а также разведения сил и средств от линии разграничения», в Кремле подчеркнули, что Путин счел необходимым подтвердить «исключительную важность последовательной реализации Минских соглашений, включая юридические аспекты предоставления «ДНР» и «ЛНР» особого статуса».

В переводе с макиавеллиевского сие означает, что Путин, может быть, и поспособствует прекращению обстрелов, если Киев согласится с существованием в составе Украины неконтролируемых регионов, подчиняющихся соседнему государству. Причем такое состояние по требованию России должно быть закреплено в украинской конституции. Таким образом, цена мира, как намекают в Кремле, должна представлять собой согласие на сохранение мощного инструмента российского вмешательства как во внутреннюю, так и во внешнюю политику страны. Ведь если во властных структурах украинского государства появятся представители сепаратистов с правом вето, о «европейской мечте», интеграции в евроатлантические структуры можно благополучно забыть если не навсегда, то очень надолго. При этом Украине придется фактически содержать сепаратистов, включая и их силовые структуры.

Мало того, Путин легко откажется от соблюдения неформальных договоренностей, как только они его в чем-то перестанут устраивать. Ведь Москва не устает повторять, что не является стороной внутриукраинского конфликта. Между тем Кремль не считает необходимым соблюдать даже заключенные по всем правилам международные договоры. Таковы параметры страшно невыгодного, унизительного мира. Настолько унизительного, что ряд украинских аналитиков заговорили о новом майдане, если Зеленский рискнет выполнять Минские соглашения в путинской интерпретации. В свое время политолог Владимир Пастухов провел весьма откровенную аналогию с «похабным» Брестским миром.

Однако какова альтернатива? В военном столкновении с Россией Украина обречена на поражение — силы слишком неравны. При этом возможность вовлечь в такое противостояние страны Запада равна нулю. Только безумец рискнет конфликтовать с ядерной державой из-за Украины. Да и, по чести сказать, желание западноевропейских государств и США оказывать невоенное давление на Москву «по украинскому вопросу» на глазах оскудевает.

В этих условиях альтернатива «Брестскому миру -2» — это реинкарнация политики Порошенко: ни мира, ни войны, символические жесты, указывающие на полный и окончательный разрыв с «московским рабством», вроде независимости церкви и отказа от русского языка, постоянные апелляции к мировому сообществу. Не принося никаких конкретных результатов, такой курс отбирает ресурсы страны, не позволяя ей решать важнейшие задачи развития: проводить давно назревшие (и даже перезревшие) реформы, причем не только экономические, но и, например, военную, а также бороться с коррупцией и самоуправством олигархов. Насколько можно понять, именно это желание высказали большинство украинцев, проголосовав за Зеленского.

Сегодня совершенно неясно, готов ли сам Зеленский к «похабному» миру. Неясно и то, обладает ли он достаточным авторитетом, чтобы убедить в необходимости такого мира большинство жителей страны. Наконец, хватит ли ловкости, чтобы строить отношения с весьма изощренным империалистическим хищником. При этом надо честно признать: возможность возвращения утерянных территорий прямо зависит от вероятности серьезного внутреннего кризиса российского режима (что сегодня уже не выглядит совершенно невозможным). Но к этому моменту жизнь в Украине должна стать такой, чтобы миллионы людей захотели такого возвращения. На этом и должен, вероятно, концентрироваться украинский руководитель. Для этого и нужна «мирная передышка».

Александр Гольц, «Ежедневный журнал»