Как пошла бы история России, выбери Ельцин другого преемника

Семь вероятных последствий.

20 лет назад Ельцин в своем телеобращении назвал Путина своим преемником на посту президента. The Insider попросил нескольких экспертов порассуждать о том, какой бы сегодня была страна, если бы преемником стал кто-то иной. В этой колонке — мнение Леонида Радзиховского:

Ровно 20 лет назад, 9 августа 1999 года, Ельцин назначил Путина премьером. Первое непосредственное чувство в ответ на эту дату выражается в рефлекторной нервной зевоте: ужас, и не потому что «Путин», а потому что «20». Второе чувство — какая же безнадежная скука, давно уже никакого содержания, только шаманские танцы с бубном, а сказать что-то про Путина, его планы, проекты, совсем нечего. Из батискафа звуки не доносятся. Бубнеж троллей Соловьева про «Запад» и «Украину» да причитания Володина «Есть Путин — есть Володин, нет Путина — нет Володина». Эка горе-то! Ну, нет и нет, кому какое дело?

Однако отложим эмоции, обратимся к фактам. Итак, 9 августа 1999 года, чехарда Черномырдин-Примаков-Степашин меньше чем за год кончилась. Назначая Путина, Ельцин прямо сказал, что видит в нем президента. Выбор сделан. Возникает естественный вопрос: что было бы, если бы это был не Путин? 20 лет — ничто в масштабе истории, но огромный срок для человека, это целое поколение, а то и два. Взгляд с этой дистанции, конечно, резко меняет оптику, делая возможными два совершенно разных вывода.

У разных личностей разная роль в истории, причем часто это никак не связано с масштабом самой личности. Например, если бы Гаврила Принцип был слеп как Фаня Каплан, может не было бы Первой мировой войны? А если бы Фаня имела стрелковые таланты Гаврилы, не было бы 70 лет Советской власти? Если бы безвестного ефрейтора Гитлера не контузили, а насмерть траванули газами, а юный генерал Бонапарт погиб на Аркольском мосту, история Европы (и мира) была бы другой. А вот от убийства Кеннеди или Улофа Пальме ничего в политике всерьез не изменилось. Хрущева спихнули, но если бы он покуролесил еще пару лет, что бы поменялось? Или Брежнев, проживи он на год дольше или меньше — какая кому разница? То же самое относится почти ко всем президентам-премьерам и прочим деятелям, которые «в моменте» вызывают футбольные страсти, и страсти эти кончаются также легко и бесследно с концом матча.

Так что могло, а что не могло измениться, если бы Ельцин «ткнул пальцем» в другую сторону?

Сначала о том, что измениться едва ли могло при любом президенте. Жизнь в России в 1999-м и 2019-м отличается наличием интернета, и начало этой новой эпохи не зависело от фамилии президента. Какова главная характеристика экономики России? Сырьевая рента, и здесь зависимость от личности президента не вполне очевидна. Что самое главное в социальных процессах? Общее успокоение, волна, взлетевшая в 90-е, улеглась, ушла в песок. Трепачей-демократов начала 90-х выпихнул со скамейки свинцовый зад бюрократии. «Множество людей с веревочными усиками и королевскими бородами внезапно посыпались в сторону, и на передний план, круша всех и вся, выдвинулось белоглазое ветчинное рыло с пшеничными бровями и глубокими ефрейторскими складками на щеках». Портрет четкий, но это не Путин лично, а обобщенный лик российской бюрократии, пусть «Михал Иваныч» и является его почти идеальным физическим воплощением. Но сам процесс бюрократической стабилизации был абсолютно неизбежным. И с другого края тоже победила бюрократия. Бандитов 90-х частично перебили, а частично они стали «бизнесменами», «чиновниками» и, конечно же, депутатами, как правильно показано в финале фильма «Жмурки». Число убийств в период с 1999 по 2018 год уменьшилось в 4 раза. Заслуга политики, в том числе президента? Едва ли, ведь примерно также изменилась картина во всех странах СНГ.

«Михал Иваныч» является почти идеальным физическим воплощением обобщенного лика российской бюрократии

Каковы экономические итоги? По данным Всемирного банка, ВВП России по официальному обменному курсу в 1999 году — $196 млрд, в 2018 — $1,66 трлн, рост в 8,5 раз! Но есть нюанс — этот рост пришелся не на 19, а на 9 лет правления Путина. В 2008 ВВП составлял $1,6 трлн. Тот же рост в 8,5 раз за 9 лет! Фантастика! А вот в 2013 ВВП составлял $2,3 трлн, а, значит, за последующие 5 лет упал на добрых 25%. Есть еще один нюанс, Казахстан: 1999 год — $17 млрд, 2018 год – $170 млрд; Азербайджан: 1999 год– $4,5 млрд, 2018 год — $47 млрд, и даже Украина: 1999 год — $31 млрд, 2018 год — $131 млрд. Причем кривые Казахстана и Азербайджана удивительно похожи на Россию: вертикальный взлет в 1999–2008 годах, потом спад, потом некрутой подъем до максимума в 2013–2014 годах, потом опять спад. Но ничего странного в этом параллелизме нет. В 1999 баррель нефти стоил $15, а к 2008 году хорошо перевалил за $100 (на максимуме был $147). Вот и все. Так велик ли вклад «ВВП» в наш национальный ВВП?

Наконец, моя сугубо личная претензия к Путину. За время его правления я постарел на 20 лет.

Итак, что же получается? Экономические приливы и отливы, технологические изменения, даже социальная стабилизация, все «при нем, но отнюдь не его заслуга». Так что же, собственно, остается на долю нашего скромного героя, укротителя тигров и похитителя амфор? Пшик какой-то, пиар-глюки, тв-трески, политическая светская суета вокруг престола, чьи-то карьеры, чьи-то обиды. И это все, великое и ужасное, вызывает такие эмоции? «Около ноля», как было сказано по другому поводу? И какую фамилию не подставь в уравнение Х × O все равно в итоге будет = O?

Если президенты не начинают или не заканчивают войн, не устраивают террор, то их роль в реальной жизни обычных людей совсем не так велика. Тех, кто прокладывает лыжню, в том числе к пропасти, тех запоминают как шрамы на лице и на теле наций или даже человечества. Остальные же, как штаны, которые выходят из моды. Тем не менее, политическая пиар-суета тоже необходима людям — она заполняет жизнь. Шоумен — вполне почтенное занятие, уж точно не хуже всякого другого. Просто не стоит путать пророка и клоуна, впрочем Путина даже платные тролли не продают «за пророка».

Давайте, наконец, разберемся, что если бы на месте Путина был другой? Был бы тогда какой-то другой госпиар, внешняя политика, идеология, другой подбор кадров и воров? Ельцин в 1999 году устроил кастинг на роль президента, как известно, из следующих кандидатов: Черномырдин, Примаков, Степашин, Немцов, Путин. Других имен историки не называют. (Был еще забытый ныне Аксененко, но он серьезной роли не играл). Почему Ельцин выбрал Путина? Частый ответ: кого Березовский ему подсунул, того он и выбрал. Ответ абсолютно неверный. Во-первых, в этом процессе сильно преувеличена его роль, в тени остается Волошин, а именно он и был главным советником. Во-вторых — и это главное, — как бы ни был плох и болен Ельцин, его дремучие альфа-инстинкты были уже слишком слабы чтобы вопреки всему остаться президентом, но они были еще достаточно сильны, чтобы самому решить, кто его заменит. Часто говорят, что якобы Ельцин «выбирал того, кто гарантирует безопасность Семьи и всего нажитого непосильным трудом». Ответ глупый, потому что это гарантировали все, перечисленные выше, и все они бы свое слово сдержали.

Другой ответ: выбирал того, кого «народ выберет», это теплее, но тоже не совсем верно. «Выборы» — это ведь всего лишь выбор между имеющимися кандидатами. Если у кандидата Кремля есть три соперника, Зюганов-Жирик-Явлинский, то проиграть им просто невозможно. Зюганов хочет быть вторым, но еще больше не хочет быть первым, а тему «победы» Жирика или Явлинского обсуждать не приходится. Итак, любой из названных кандидатов во-первых, гарантировал лично-семейную безопасность Ельциных и, во-вторых, победил бы на выборах. Если не в первом туре, то хотя бы во втором.

Имея за плечами 90-е годы, Ельцин выбрал того, кто, по его мнению, мог «удержать» Россию от того, чего боялся он сам, а боялся он, учитывая опыт его личных побед и травм, довольно, как мне кажется, странных вещей: бунта «красного парламента» — в 1999 году самая большая фракция была у КПРФ. Бунта сепаратистов — губернаторы к 1999 году сколотили партию «Отечество вся Россия», в центре которой встал Лужков, ставший личным врагом и Ельцина и Семьи. Наконец, «восстания масс», ведь унижение 1996 года, когда Ельцин победил попреки воле широких народных масс, он отлично помнил.

Итак, кто же нужен? Человек, которого примут массы. Не «выберут» от безнадеги скрепя сердце, а именно примут. Человек, никак не связанный с КПРФ, но и не ненавистный для них. Который сможет их «привести в чувство», «поставить на место». Человек, который точно также сможет с позиции силы договориться с региональными вождями. Человек, который не просто «гарантирует и даст» безопасность Ельцину, но которого он хотя бы в каком-то смысле мог бы считать «своим». Последнему условию точно не отвечал Примаков, как, впрочем, и второму. Зато слишком отвечал первому — легко станет президентом, но поведет свою игру, безусловно выполнив все обязательства лично перед Ельциным. И вот здесь в дело вступает очень важный в 1999 году «фактор Примакова». Твердый государственник Примаков был очень популярен, даже без поддержки Ельцина, он имел все шансы выиграть президентские выборы, если бы выставился, конечно. Но тогда, раз Примаков «не с нами» — то против нас! И тогда в «избираемость» вводится еще одно важное условие — Ельцину нужен тот, кто или может выиграть «у Примакова», или против кого сам Примаков не выставится. По критерию избираемости очень слабым казался Степашин, тем более против Примакова. Да, 100% лояльный, давно знакомый, но не «свой». «С нами — а не наш!». Да и остальным условиям Степашин отвечал с такой же натяжкой: «Ни рыбкин — ни мяскин». Округлый подбородок, спокойная карьера. По четвертой позиции идеален был Немцов: «Свой — так свой!», но против него обязательно выставился бы Примаков — и почти наверняка победил бы! В 1999 году «самолет Примакова» четко развернул Россию от опостылевшего «западничества» к верному «державничеству». И даже если бы каким-то чудом Немцов все же выиграл во втором туре, его избрание означало бы не отход, а приближение к 1993 году, означало бы не консолидацию страны, а новый раскол. Методом вычитания остаются Черномырдин и Путин.

Черномырдин был всем хорош, абсолютно надежен, умел, тверд, харизматичен, но он уже был, и был бит — дважды вылетал из премьеров, Дума его прокатила, а в народе он вполне справедливо ассоциировался со всеми прелестями 90-х, против него тоже пойдет Примаков и тоже выиграет. А вот преимущества Путина просто кричат: не связан с 90-ми, не красная тряпка для коммунистов, вполне близок к массам («вышел из народа» — и не далеко ушел), абсолютно твердый, тот же Примаков против него не пойдет, потому что они идеологически близки, «вышли мы все из конторы». Здесь в дело вступает самый главный козырь Путина — он способен вызывать страх, неясный, бессознательный, это самая важная черта лидера в России, в понимании Ельцина. Этой способности не было ни у кого из остальных кандидатов, с ним не справится никто, он справится со всеми. Я думаю, что Путина Ельцину помогла выбрать интуиция — чему-чему, а своей интуиции он доверял.

Наконец, давайте подумаем, что было бы «если бы» выбрали не Путина, а другого:

1. Все эти люди имели бы огромный успех, потому что при бешеном росте экономики (никак от них независящем) в 1999–2008 годы не иметь успеха было невозможно

2. Все они ушли бы или в 2004 или в 2008, потому что не смогли и не захотели бы запугать СМИ, и их бы свободно критиковали. Ничей 20-летний «застойный юбилей» мы бы не отмечали.

3. Все они частично делали бы то же, что Путин: приструнили региональные элиты, окоротили нефтяных баронов («дело ЮКОС») — в той или иной форме. Добивались бы уплаты налогов.

4. Все они проводили бы более-менее «либеральную» экономическую политику, хотя на такой шаг, как плоская шкала налогов, едва ли все бы решились.

5. Все они были бы вынуждены заигрывать с «державниками» и «националистами», потому что эти настроения доминировали в обществе в 1999 году. Легче и органичнее всего это, конечно, было бы Примакову. Сильнее всех этому, конечно, сопротивлялся бы Немцов, но и он, окажись он президентом, не смог бы упорно плевать против ветра. И какие-то «уступки народным предрассудкам» должен был бы сделать.

6. Никто из них не произносил бы «Мюнхенских речей», специально не провоцировал Запад и не игрался в Осажденную Крепость. Это делал только Путин, потому что хотел не уходить, а остаться пожизненно. Для этого надо взвинтить антизападные настроения до уровня «искусственного психоза». И только опираясь на этот агрессивный фейк, закрепив его как национальную парадигму, можно вечно вести пиар-войну против несуществующей «опасности» и оставаться пожизненным вождем «осажденной крепости», которую никто при этом не осаждает.

7. Ни у кого из них не было такого «круга друзей», которые так плотно обсели госаппарат, выстроившись при этом в беспросветную вертикаль.

Таким мне видится «общее» и «специфическое» в политике всех потенциальных кандидатов-1999. Все они были кандидатами в президенты, а Путин был кандидатом в «путины». В этом разница. Соответствовал ли интуитивный выбор Ельцина «непреложным скрепам» России или именно этот выбор «укрепил и подправил скрепы»? Это вечный вопрос о яйце и курице. Ответа на него не знает никто. Понятно, что историю делают личности. Но ведь и сами эти личности — продукт истории и часто сильны именно тем, что родились «из ребра» истории своей страны.