Каждому белорусу — по контролеру

Как британцы говорят о погоде, так белорусы — о посадках.

Уголовный кодекс популярнее ежедневных газет и бизнесового глянца. Самый живой отклик практически любого интеллигентного собеседника вызывает статья 426 (Превышение служебных полномочий). С бизнесменом всегда можно обсудить 243-ю, налоговую. С удивлением говорят про кончину 233-й (Незаконная предпринимательская деятельность). 430-я и 431-я, взяточные, порождают бурные дискуссии и вечера воспоминаний про то, как у нас без «этого» все криво работает и как вообще отличить «это» от чего-то другого вроде вежливой бутылки конфет доктору — не для чего-то, а по традиции.

Свою любимую статью УПК, 108-ю, «Задержание по непосредственно возникшему подозрению в совершении преступления», обсудила уже и с бизнесменами, и с чиновниками, и с работниками столовых, и с коммунальниками. Равнодушных нет.

Но история главного инженера МЗКТ Андрея Головача даже для привычных ко всему белорусов стала знаковой. 50 (!) месяцев в СИЗО. Два уголовных дела против адвоката. Оправдан судом и тут же, прямо в зале суда, снова задержан — нашлись новые эпизоды той же статьи. И хотя пытки у нас запрещены Конвенцией ООН, в данном случае все происходящее смахивало именно на «действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание, физическое или нравственное, чтобы получить от него или от третьего лица сведения или признания, наказать его за действие, которое совершило оно или третье лицо или в совершении которого оно подозревается…».

«Я не понимаю, как можно задержать человека, посадить его в следственный изолятор (даже не в тюрьму, а в следственный изолятор — разница понятна) и держать его в четырех стенах четыре года? Держать этого человека и потом за недоказанностью отпустить. Дело в том, что это разнузданность правоохранительных органов. И, в частности, скорее всего, следствия. Я с генеральным прокурором буду разбираться, почему он так „надзирает“ за уголовными делами и за соблюдением закона», — прокомментировал вчера Александр Лукашенко.

И хотя Генпрокуратура оправдательный приговор Головачу опротестовала, после таких заявлений Лукашенко окрепла надежда, что все хождения по судам, наконец, закончатся.

Кстати про суды. На заседания суда по последнему делу главного инженера МЗКТ не явился ни один из четырех предполагаемых взяткодателей. И если показаний, данных на следствии, достаточно, может, пусть следствие и приговор выносит?

Несоответствие риторики правоохранительных органов после задержания и во время следствия с тем, что доходит до суда — отдельная тема. Вот перед впечатлительным зрителем ковром раскладывают деньги академика Александра Белецкого. Шутка ли — 500 тысяч долларов! Какое там сочувствие или сомнения в справедливости обвинения — все-таки крупный ученый, директор РНПЦ травматологии и ортопедии. Брал же, небось! Греб лопатой! В суде грехи академика оказались куда скромнее — 4 тысячи евро и три тысячи долларов, брал, считал подарком, частично потратил на поездку 12 медиков на конгресс в Барселону. Приговор — семь с половиной лет. И странное послевкусие — вроде и косяк был, но замах-то — на миллион, а удар так себе.

Или вот Доморацкий, зампред Мингорисполкома. Лукашенко разносит тех, кто «кормил детей отходами»; главу ГУПРа, Сергея Барисевича, приговаривают к близкому к рекордному сроку за массовые взятки и поборы. А вот его заявления о том, что деньги носил Доморацкому, повисают в воздухе. В обвинении зампреду — взятка в 3,5 тысячи долларов, незаконно полученная (но возвращенная) премия в 1 тысячу долларов. А когда в суде главный свидетель-взяткодатель отказывается от своих показаний: мол, писал под диктовку следователя, потому что хотел поскорее вернуться из СИЗО КГБ домой, то общественное мнение, естественно, склоняется в пользу обвиняемого. Приговор — 12 лет. Может, мы чего-то не знаем. Но то, что мы знаем — из озвученного в открытом судебном заседании, — не убеждает.

Вот и Лукашенко рекомендует: «Есть же другие методы для того, чтобы, не задерживая человека, взять его на контроль и получить факты противоправной деятельности. Если вы видите, что недоработали на оперативном уровне, не надо задерживать человека».

А теперь снова про любимые статьи и справедливость. 425-я. Бездействие должностного лица. Медики получают сроки — министр и бывший вице-премьер о коррупции не знали. Зампред Мингорисполкома и экс-глава ГУПРа получают 25 лет на двоих, а Андрей Шорец ни при чем. Зато в результате масштабной спецоперации и изобличения сотрудников tut.by в чтении новостей БелТА главред, Марина Золотова, получает судимость и штраф.

Но самые виноватые у нас все-таки не медики, журналисты и чиновники, а бизнесмены. Отъем собственности у них происходит с максимальным удобством для отнимателей (кейсы ТД «Ждановичи», Юрия Чижа, «РевиТара»). Генпрокуратура проводит проверку ситуации с аккумуляторным заводом, но Виктор Лемешевский уже сидит. Спасибо, что с «5 элементом» обошлись без задержаний.

Комитет госконтроля рапортует: за пять месяцев 2019 года проведено около 4 тысяч проверок. Из них без претензий — 57. И глава КГК Леонид Анфимов сетует: мол, «С одной стороны, это радует: проверяемые оказались чисты перед законом. С другой — настораживает: может, компетенции проверяющих не хватило для выявления нарушений?». Сложно разделить его тревогу. Стопроцентный результат, показанный контролерами, беспокоил бы куда больше.

Хотя куда уж больше. Вот Анфимов требует от бизнеса «отказ от предпринимательского „эгоизма“, который проявляется в стремлении отделить себя от реальных социальных проблем». А вот пролетариат в очередном письме-жалобе, отправленном на tut.by, ополчился против «слишком богатого» бизнесмена: «Имея такое количество бизнесов, скольким труженикам села и работающим на своих предприятиях господин К. помог, например, дав беспроцентную ссуду на авто или банальные скидки в своих ресторанах?» Решение — раскулачить бы всех, классово чуждых и не отказавшихся от «эгоизма» — кажется, висит в воздухе.

Кстати, уже не раз слышу сетования силовиков, мол, с вашим седьмым декретом и декриминализацией экономических нарушений мы нормально работать не можем. Ну извините. А без всего этого бизнес не может жить. А не выживет — без ВВП останемся.

Ольга Лойко, tut.by