Почему Витовта называют «Великим»
Деятельность князя по возвышению ВКЛ оценили еще его современники.
«И был князь великий Витовт сильный господар, и славен по всим землям, и много царей и князей служили у двору его», — так сказано о нем в летописной «Похвале Витовту».
Великое Княжество Литовское и Русское в правление Витовта достигло своего могущества и раскинулось от Балтийского до Черного моря, от рек Буга до Угры — настоящая империя. Это итог жизни и политической деятельности Витовта. Казалось, он не знал покоя и всего себя посвятил заботам о государстве, его процветанию и укреплению.
Правление Витовта вспоминали и в следующие века как золотые времена Великого Княжества Литовского. Поэт XVI столетия Николай Гусовский вдохновенно прославлял Витовта:
«Факельщик войн с слабым, а с сильным
Ангел-миротворец
Ставил обнаженный меч свой, как столб пограничный,
Перед нашествием врагов с юга и востока».
Родился Витовт около 1350 года в Троках в семье трокского князя Кейстута и бывшей языческой жрицы Бируты.
С детства он воспитывался воином. Уже в 13 лет участвовал в боевом походе против крестоносцев. А в 1368 году его имя впервые попадает в анналы истории. В Никоновской летописи среди участников похода Ольгерда на Москву упоминается и Витовт, который тогда был еще «младъ и неславенъ». В 1370 году он сражается с крестоносцами в Рудавской битве, в 1372 году отправляется вместе с отцом и дядей Ольгердом вновь на Москву. В 1376 году Кейстут, Ягайло, Юрий Белзский и Витовт напали на Польшу и, по свидетельству «Хроники Вартберга», «произвели такое поражение между польскими рыцарями, дворянами, девушками и почтенными женщинами, о каких никогда не было слыхано в прежня времена». В этих походах закалился характер Витовта, проявилось его военное дарование. Теперь Кейстут доверяет ему действовать самостоятельно.
Вот как пишет о первом самостоятельном походе Витовта «Хроника Литовская и Жмойтская»: «Витовт сын Кестутов млодзенец удатный, сердца смелого, до войны охочого, выправою першою своею на войну сам през себя тягнул до Прус. Евстерборг замок и волости его порубил, а загоны роспустивши аж до Тарнова велми спустошил огнем и мечом, а с користю великою, без утраты войска своего з звитязством [49] до отца своего вернулся». Хроника ошибочно относит этот поход к 1388 году. По-видимому, речь идет о выступлении Витовта против крестоносцев в 1377 году, когда он с дружиной в 500 всадников уничтожил и разграбил склады продовольствия и фуража, устроенные крестоносцами, вынудив их отступить от Вильно.
Нелегким был путь Витовта к великокняжеской короне. В 1376 году Кейстут передал ему Городенское княжество с городами Берестье, Каменец, Дрогичин на Буге. Несколько раз Витовт во главе городенской дружины отбивал орденские нападения. Так, в 1377 году он прогнал врага из-под Трок, а в 1380 году защищал Дрогичин на Буге. Именно Витовту Кейстут хотел передать в правление все Трокское княжество.
Но великий князь Ягайло вынашивал иные планы — захватить Трокское княжество и посадить там своего брата Скиргайлу. Пригласив в 1382 году Кейстута и Витовта в Вильно на мирные переговоры, он заточил их в темное подземелье Кревского замка. На пятые сутки князя Кейстута задушили Ягайловы слуги золотым шнурком от его одежды.
Ягайло заявил, что трокский князь покончил с собой. Но позже Витовт в одном из писем к магистру Ордена писал, что «двоюродный его брат погубил его отца и мать». Такая судьба ждала и Витовта, которого Ягайло бросил в то же подземелье Кревского замка, где погиб его отец. Спасли Витовта его жена, дочь смоленского князя Анна, и ее служанка Алена, навестившие его. В подземелье служанка Алена обратилась к Витовту: «Князь, ты должен как можно быстрей убегать. Ягайло погубит тебя, как погубил Кейстута. Одень мою одежду и иди с княгиней, а я останусь тут. Уже темно, и никто не узнает». Витовт запротестовал: «Что ты говоришь? Ты знаешь, что тогда ждет тебя?» — «Знаю, что меня ждет, но моей смерти никто не почувствует, а твоя смерть была б несчастьем для Литвы. Убегай, князь!». Витовт отказывался, и тогда мужественная девушка ответила: «Я желаю послужить Родине — мне приятно будет умереть за Литву. Ты, освободившись, сделаешь для нее столько хорошего! Позволь и мне участвовать в этом. Когда любишь Литву, то послушай меня». Витовт принял жертву мужественной девушки и надел ее одежду. Переодетый, он вместе с княгиней вышел из подземелья. Стража приняла Витовта за служанку. Князь по веревке спустился с замковой стены и убежал из неволи. Он отправился в Мазовию к князю Янушу, женатому на его сестре Дануте. Позже в Черск, где был Витовт, приехала княгиня Анна. Не найдя помощи у родственников, Витовт обратился за помощью к Ордену и получил ее за уступку ему на ленных правах Трокского княжества.
Поход крестоносцев осенью 1383 года на Вильно не принес желаемого результата. Столицу они не взяли и в конце сентября вернулись назад в Пруссию. Следующий поход зимой 1384 года закончился строительством возле разрушенного Ковно мощного замка Мариенвердер. «С помощью таких крепостей уничтожим Литву без всягого труда!» — довольно воскликнул магистр. Наконец Ягайло и Скиргайло поняли всю опасность, идущую от Витовта: «Невозможно им стати противу ему, занеже бо в него собралася великая сила».
Ягайло вернул ему Трокское княжество, однако вскоре отобрал Троки и передал их Скиргайле. Витовт остался только городенским князем. Правда, Ягайло, чтобы успокоить недовольство Витовта, передал ему Луцкую землю. Но за это надо было платить преданностью и послушанием. В 1387 году Витовт участвует в войне со смоленским князем Святославом Ивановичем, осаждавшим Мстиславль, и командует полком в битве с ним 29 апреля на реке Верхе. После Витовт вместе со Скиргайлой подавлял восстание Андрея Полоцкого и штурмовал Лукомль, где спрятался мятежный князь. В этот период Витовт — послушный исполнитель воли Ягайлы и, надо признать, хороший исполнитель, за что и ценил его великий князь. Так, в грамоте от 20 февраля 1387 года о даровании привилегий феодалам за переход в католическую веру имя Витовта стоит вторым после Скиргайлы, которого Ягайло назначил своим наместником в Великом Княжестве. И сам Витовт надеялся получить этот пост. Но Ягайло боялся Витовта и старался лишить его свободы действия и внимательно следил за ним.
Вот как писал Витовт о своем положении: «Даже дитя мое, мою дочку, не позволено мне было отдать замуж, за кого я желал, боялись, чтобы я таким образом не нашел друзей и единомышленников. Хотя многие соседние князья просили ее руки. Одним словом, я был как невольник во власти Ягайло, а брат его Скиргайло, правитель моих родных Трок, совершал покушение на мою жизнь». О вражде Витовта и Скиргайлы хронист Ян Длугош писал следующее: «Незаметно проникая в их сердца, это соперничество настолько усилилось, что они начали преследовать друг друга с глубочайшей ненавистью, как непримиримые и смертельные враги… Витовт же, князь городенский, муж более умеренного и более сильного и всегда трезвого ума, опасался Скиргайлы, подозревая по многим признакам, что тот сильно жаждет погубить его и его родных и приверженцев оружием, ядом и любым способом, поддерживаемый в этом русинами, которые очень любили Скиргайлу, как принадлежавшего к тому же греческому обряду и ввиду его родства с королем польским Владиславом». Витовту ничего не оставалось как бороться. Он начал искать союзников. Многие князья и бояре поддержали Витовта, среди них Юрий Новогородский, Лев Друцкий, Юрий Белзский, Иван Гольшанский. Нашел он еще одного союзника — сына московского князя Дмитрия Донского, Василия, который сбежал из ордынского плена: По дороге в Москву Василий заехал к Витовту в Луцк. Причиной, по которой он посетил Витовта, было сватовство к его дочери Софии (от первой жены Марии Лукомской). Витовт согласился на этот брак. Хотя Никоновская летопись утверждает, что Витовт заставил Василия жениться на своей дочери: «Отпущу тебя к отцу твоему в землю твою, если возмешь дочь мою за себе, единое чадо мое». Так или иначе, но при содействии митрополита Киприяна состоялась помолвка.
Эти события в Луцке насторожили Ягайлу. Он решил ослабить Витовта и отобрал у него Луцк и Владимир, у его брата Юрия Тевтивила — Новогородок, а у Ивана Гольшанского — Гольшаны. Ждать больше не было времени, ибо Ягайло мог расправиться со всеми сподвижниками Витовта поодиночке.
Где-то в середине 1389 года Витовт собрал в Городно в своем замке недовольных Ягайлой князей и бояр и заявил, что чужаки овладели Литвой, а в Вильно правит польский староста. Князья и бояре предложили захватить Вильно и возвести на великокняжеский посад Витовта. И на этот раз Витовт решил воспользоваться хитростью и ситуацией. Когда в конце 1389 года Скиргайло выехал из Вильно в Полоцк утихомирить недовольных им полочан, Витовт снарядил в Вильно обоз с дровами, под которыми спрятались его воины. Планировалось ввести обоз в Вильно и захватить столицу, после чего объявить Витовта великим князем. Кто знает, как бы развивалась история, если бы этот план удался, ведь за Витовтом стояли православные князья и такие крупные города, как Полоцк и Витебск. Но, как это часто бывает, случайность вносит в ход истории свои не предусмотренные людьми значительные коррективы. Князь Корибут, оставшийся вместо Скиргайлы в столице, узнал о заговоре и успел принять меры. Как только обоз подошел к Вильно, его окружило войско. Заговорщики вынуждены были сдаться. А Витовт, покинув в Городно и Берестье сильные гарнизоны, вместе с семьей и близкими бежал в Пруссию под защиту Ордена. Искушение вновь использовать Витовта в борьбе с Ягайлой было большим, поэтому великий магистр Конрад Цолльнер простил ему прежнее предательство. Между Витовтом и Ягайлой началась новая война.
Многие феодалы Великого Княжества видели в Витовте борца за независимость их государства против Польши и поддержали его. Полоцк признал Витовта своим князем. Поддержали его и жемайты. Теперь Витовт был куда сильнее, чем прежде, а значит, и более опасен для Ягайлы.
При поддержке Ордена Витовт осенью 1390 года и летом 1391 года ходил на Вильно. Эти походы закончились неудачей, но Витовт продолжал борьбу. Хронист Ян Длугош писал, что, опираясь на помощь крестоносцев, «князь Витовт производил частые набеги на литовские и жемайтские земли, забирая в плен и убивая жителей обоего пола, сжигая селения и совершая много грабежей». Позиции Витовта укрепились, когда в 1392 году его дочь София вышла замуж за московского князя Василия Дмитриевича. Вот тогда Ягайло задумался. Удары Витовта становились все более опасными. На границе с Великим Княжеством крестоносцы возвели для него замок Риттеревердер, откуда он совершал набеги на Литву. Керновский князь Вигунд Александр попробовал штурмом взять замок, но был отбит. А вскоре Вигунд умер при загадочных обстоятельствах. Подозревали, что его отравили Витовтовы сообщники. Ягайло лишился человека, на которого возлагал большие надежды и которого назначил своим наместником в Великом Княжестве вместо бездумного и горячего Скиргайлы. Вслед за этим Витовт завладел Городно и укрепился там. И не такой уже несбыточной представлялась победа Витовта. Положение Ягайлы было непрочным. В Литве его не любили, поляки использовали в своих интересах. Витовтов зять, московский князь Василий, получил от хана Золотой Орды ярлык на Великое Княжество Владимирское. Выход из создавшегося положения был одним — помириться с Витовтом. Через своего посла — мазовецкого князя Генриха, который приехал в Пруссию якобы сообщить крестоносцам о желании поляков заключить мир, встретился с Витовтом. Ягайло передал Витовту свою просьбу не опустошать больше литовские земли, пойти на мир с ним и взять себе великое княжение. Решение Ягайлы помириться с Витовтом Длугош объясняет так: «Владислав, король польский, заботясь прежде всего о благосостоянии и спокойствии родной Литовской земли, с которой его связывала великая любовь, а затем и о безопасности остальных своих братьев, …задумал примириться с князем Витовтом; …ибо Владислав, король польский, по прежнему и давнему товариществу с князем Витовтом в юности знал, что князь Витовт был мужем большого и гибкого ума и что не найти иного, более способного править Литвой и восстановить ее разрушения и опустошения, причиненные прошлыми войнами; вследствие этого он и поставил Витовта правителем Литовской земли, минуя четырех оставшихся еще у него братьев, а именно: Скиргайлу, Корибута, Любарта [50] и Свидригайлу.
И король Владислав не обманулся в своих надеждах. Ибо в скором времени заботой и стараниями князя Витовта наступило приметное восстановление Литвы»…
5 августа 1392 года в деревне Островский Двор около Лиды между Витовтом и Ягайлой был заключен договор, по которому великим князем литовским стал Витовт. Под его власть переходило и Трокское княжество. Но Витовт дал клятву «никогда не покидать королей и Королевство Польское ни в счастливых, ни в несчастных обстоятельствах», признав Ягайлу «братом и паном нашим».
«И рада ему вся земля Литовская и Русская», — пишет о воскняжении Витовта летописец. Дорого заплатил Витовт за корону великого князя. Погиб в боях за Вильно его брат Тевтивил, второй брат Сигизмунд находился у крестоносцев заложником, был закован в кандалы и брошен в подземелье. Сыновей Витовта отравил его друг рыцарь Андрей Саненберг. Он приехал в Кенисберг, чтобы выкрасть сыновей Витовта Ивана и Юрия, но был разоблачен. Саненберг, якобы желая спасти души мальчиков и боясь перехода их в язычество, дал им выпить яда. Крестоносцы, отрекаясь от этого позорного преступления, оправдывались, что сыновей Витовта погубила его измена. Нелегко было пережить убитому горем отцу утрату своих сыновей. Судьба брала с Витовта дорогую плату, но не могла сломить его. Потеряв сыновей, Витовт стал отцом своему государству.
Витовт быстро и решительно сломал сопротивление удельных князей, «чинячи собе панование самовладное». Были ликвидированы Полоцкое, Киевское и Новгород-Северское княжества. Тут начали управлять великокняжеские наместники. Это был прогрессивный шаг, ибо Витовт укреплял великокняжескую власть и содействовал централизации государства. Подольская земля вновь вошла в состав Великого Княжества Литовского после похода Витовта в 1393 году на Подолье и победы над князем Федором Кориятовичем. Восточное Подолье вошло в состав ВКЛ, а Западное было передано в лен польскому магнату Спытку из Мельштына. Этот необдуманный раздел Подолья в будущем приведет к войне с Польшей. Самый опасный враг Витовта — князь Скиргайло умер в Киеве, отравленный каким-то монахом. Так творил свое «панование самовладное» князь Витовт, и с 1395 года он в актах по праву начал титуловать себя великим князем литовским.
Поход крестоносцев в поддержку князя Свидригайлы в 1394 году принес им значительные потери. Вильно они не взяли и после четырехнедельной осады 22 августа повернули в Пруссию. Витовт защитил Вильно. А когда крестоносцы возвращались в Пруссию, он пустился за ними в погоню. «На обратном пути магистр от частых нападений князя Витовта и его людей потерял большое число рыцарей в болотистых и неудобных местах, ибо литвины нападали на врага и ночью и многих убивали», — писал Длугош. Поэтому Ордену «довелось прекратить на долгое время походы на Литву как пагубные для себя и своих», — отметил Длугош. Но в 1395 году крестоносцы дошли до Новогородка и Лиды и взяли множество народа в плен. Брат магистра, Ульрик фон Юнгинген, «ища славы и добычи в разорении Литвы», опустошил пограничные земли возле Росситен. Разгневанный Витовт ворвался в Пруссию и разорил огнем и мечом окрестности Инстербурга. Нападение так напугало крестоносцев, что Ульрик фон Юнгинген опасался попасть в плен и прятался от литвинов в замках. Орден вынужден был пойти на перемирие, что давало возможность Витовту заняться иными делами.
В 1395 году Витовт присоединил к Великому Княжеству Смоленское княжество. Причем действовал Витовт не оружием, не силой, а хитростью. Он собрал войско и распустил слухи, что идет войной на Золотую Орду. В то время смоленские князья враждовали между собой за уделы Смоленского княжества, этой враждой и воспользовался Витовт. Осенью 1395 года он с войском подошел к Смоленску и вызвал из города брата своей жены — князя Глеба. Когда-то Глеб был вместо Витовта заложником у крестоносцев. Витовт с почетом встретил шурина, одарил богатыми подарками, а на прощание вроде бы искренне предложил смоленским князьям приехать к нему, «а что будеть промежи васъ слово, или какова пря, и вы на меня съшлитеся, аки на третей [51], и язь васъ право разсужу».
Князь Глеб поверил и уговорил князей приехать в лагерь к Витовту, где они и были взяты в неволю.
28 сентября Витовт вошел в город, сжег посад, захватил «люди многи» и «богатство безчислено» и посадил в городе своих наместников. Вот таким «лукавствомъ» Витовт взял город и все Смоленское княжество. Как видим, Витовт действовал всеми доступными ему способами и средствами, в том числе обманом, коварством и жестокостью. В войнах он «кровь проливавъ, аки воду». А во время борьбы за великокняжеский посад Витовт «много зла сотвори земли Литовской», как отмечается в летописях. Может, летописцы, неприязненные к Витовту, и сгущали краски, что и понятно. Если и к своим подданным Витовт относился сурово, держал их в страхе жестокого наказания (преступников мог лично расстрелять из лука, поэтому они, не ожидая его гнева, сами вешались), то и к врагам не проявлял милосердия. Но, как справедливо заметил орденский сановник Конрад Кибург, «грозен он (Витовт) только в военное время, но вообще полон доброты и справедливости, умеет карать и миловать».
Силу Витовта признали и на Руси. Зять Витовта — московский князь Василий — «держал с ним мир». В 1396 году они встречались в Смоленске и Коломне и Василий вынужден был признать присоединение Смоленского княжества к ВКЛ. Тверской князь Борис Александрович «взял есьми любовь такову съ своим Господином с Дедом великим князем Витовтом Литовским и многих Рускихъ земель госпадаремъ».
Был заключен союз Золотой Орды с Польшей и Великим Княжеством Литовским. Хан Тохтамыш обещал Ягайле и Витовту «помочь всею моею силою».
Победы и политические успехи Витовта прославили его. Так, на пиру в честь венгерского короля Сигизмунда польский шляхтич Крапидло сказал: «Ни ты [52], ни король Ягайло не получите славы с вашего правления. Только великий князь Витольд заслуживает быть королем! Ягайло и ты — вы не заслужили носить скипетр! Тот с головой отдался своей охоте, а вы готовы лишиться чести ради женской юбки… Поэтому не хвались королевскими достоинствами! Если б дано было сеять королей, я б никогда не сеял Сигизмундов, никогда Ягайлов, но всегда одних только Витольдов»! С этими словами солидарен Длугош, который жалеет, что поляки не выбрали королем Витовта — «мужа совершенного ума и величия подвигов, подобного Александру Македонскому». Но вот ирония судьбы: Сигизмунд станет императором Священной Римской империи, Ягайло был уже королем, а вот Витовт не поднимется выше своего великокняжеского престола. Но его назовут великим.
Витовт не признавал себя вассалом Ягайлы. На требование королевы Ядвиги платить дань за русские и литовские земли, которые Ягайло отдал ей в качестве вено [53], приближенные Витовта отвечали: «Мы не подданные Польши ни под каким видом; мы всегда были вольными…». А 12 октября 1398 года князья Юрий Пинский, Михаил Заславский, Иван Гольшанский, Иван Друцкий, Владимир Слуцкий, Александр Лукомский, Ямонт Клецкий, Мингайло Ошмянский и другие на переговорах с крестоносцами на озере Салин во время пира провозгласили Витовта «королем Литвы и Руси». Этот титул не был утвержден папой римским и императором Священной Римской империи. Но идея была публично озвучена, и она завладела умами и сердцами сподвижников Витовта. И в договоре с Орденом он титуловал себя уже не великим, а верховным князем Литвы и Руси, как именовался Ягайло.
Понятно, что своего величия Витовт достиг не только благодаря государственному и военному таланту, но и благодаря напряженной работе и всему укладу жизни, подчиненному реализации поставленных задач. Орденский посол Конрад Кибург, который приезжал в Вильно в 1398 году, писал о Витовте: «Лицо великого князя моложаво, весело и спокойно, он почти не изменился с тех пор, как я видел его в Инстербурге, только тогда он не был таким подвижным. При всей своей полноте, он кажется больным. Он имеет что-то пленительное во взгляде, что привлекает к нему сердце каждого; говорят, что он наследовал эту черту от матери; любит обязывать более благосклонностью и предупредительностью, нежели дарами, относительно последних, иногда бывает очень скуп, иногда же чересчур расточителен… В обращении с людьми он строго соблюдает приличия, придворные его отличаются скрытностью и учтивостью. Никогда через меру не пьет крепких напитков, даже в пище соблюдает умеренность. Великий князь много работает, сам занимается управлением края и желает знать обо всем; бывая на частых аудиенциях, мы сами видели его удивительную деятельность: разговаривая с нами о делах, требовавших полного внимания, он в то же время слушал чтение разных докладов и давал решения. Народ имеет свободный к нему доступ, но всякий, желающий к нему приблизиться, допрашивается предварительно особо для того назначенным дворянином, и после того просьба, имеющая быть поданною к монарху или кратко излагается на бумаге или проситель сам идет с помянутым дворянином и устно передает ее великому князю. Каждый день мы видели очень много людей, приходящих с просьбами или приезжающих из отдаленных местностей с какими-то поручениями. Трудно понять, как достает ему времени на столько занятий; каждый день великий князь слушает литургию, после которой до обеда работает в своем кабинете, обедает скоро и после того некоторое время, тоже недолго остается в своем семействе или забавляется выходками своих придворных шутов, потом верхом на лошади он едет осматривать постройку дома или корабля или что-нибудь, привлекающее его внимание. Грозен он только в военное время, но вообще полон доброты и справедливости, умеет карать и миловать. Мало спит, мало смеется, более холоден и рассудителен, нежели пылок; когда хорошее или дурное известие получает он, лицо его остается бесстрастным в этом отношении, он очень мало изменился с того времени, как был в Пруссии».
Может, Витовт и достиг бы заветной мечты — превратить государство в королевство, если бы не трагическое поражение на реке Ворскле. Бывший хан Золотой Орды Тохтамыш, изгнанный своим врагом, среднеазиатским правителем Тимуром, заключил союз с Витовтом. Тохтамыш отказывался от претензий на украинские и русские земли, входящие в ВКЛ, но хотел вернуть с помощью Витовта ханский престол Золотой Орды. Витовт согласился помочь. «Я обеспечил навсегда мир и независимость Литвы от меченосцев, теперь я должен освободить и остальных христиан от гнета иных угнетателей», — объяснял Витовт цель своего союза с ханом Тохтамышем.
В 1397 году Витовт с войском ходил «аж за реку Дон». Он не встретил никакого отпора со стороны золотоордынского войска. Витовт взял в плен много татар, часть которых отослал Ягайле, а часть поселил в Литве. В «Хронике Литовской и Жмойтской» говорится, что Витовт пришел «до замку Озова», где разбил «наголову» татарское войско. Этот поход был разведкой сил Золотой Орды, и, видимо, Витовт убедился в ее слабости, что привело к переоценке своих сил. Татары его не пугали. Взяв на себя роль христианского борца с неверными (своего рода крестоносца), он мог надеяться на благосклонность папы римского в возведении себя на королевский престол созданного им королевства Литвы и Руси. Совсем не случайно, что в это время Витовт принимает попытки организовать церковную унию. По его желанию митрополит Киприан два раза посылал из Киева посольства к константинопольскому патриарху с предложением заключить с папой церковную унию. Хоть патриарх ответил отрицательно, но сам факт предложения унии знаменательный. Витовт хорошо понимал пагубность раздела его подданных на две конфессии, а поэтому желал иметь в своем государстве униатскую церковь, одновременно желал склонить сердце папы римского к себе, как к христианскому сподвижнику.
Важным были для ВКЛ выход к Черному морю и контроль над оживленными торговыми путями, связывающими Северную и Южную Европы. Если б планы Витовта реализовались, то Великое Княжество, став королевством, было бы мощным государством в Центральной, Северной и Восточной Европе, и, может, совсем иначе сложилась бы история народов, населявших его.
Осенью 1398 года Витовт ходил с войском в Крым и 8 сентября взял Кафу (современную Феодосию), где посадил править хана Тохтамыша. Недолго правил в Крыму Тохтамыш. Новый хан Золотой Орды Темир-Кутлуй при поддержке Тамерлана (как звали Тимура в Европе) прогнал его оттуда. Тохтамыш вновь убежал к Витовту, и вновь он просил помощи, пугая его Тамерланом. Мол, оружие дикого завоевателя и жестокого тирана народов и правителей достигло границ Руси и вскоре будет угрожать русским землям, если его своевременно не остановить. О грандиозных планах Витовта рассказывает летописный «Хронограф»: «Витовт рече: Я тебя [54] посажю на Орде и на Сараи, и на Болгарех, и на Азтархан, и на Озове, и на Заятцькой Орде, а ты мене посади на Московском великом княжении… и на Новгороде Великом, и на Пскове, а Тферь и Рязань моа и есть, а Немцы и сам возму». Как видим, Витовт за помощь уже требовал от Тохтамыша ярлык на русские земли.
Встревоженный приготовлениями Витовта, хан Золотой Орды Темир-Кутлуй просил у него через своих послов: «Выдай ми беглаго Тохтамыша, врагъ бо ми есть и не могу тръпети, слышовъ его жива суща и у тебе живуща; пременяетъ бо ся житие сие: днесь царь, а утре беглець; днесь богатъ, а утре нищь; днесь имеять други, а утре враги; азъ же боюся и своихъ, не токмо чюжих; царь же Тохтамыш чюжи ми есть и врагъ зол, темже выдай ми его, а что около его ни есть, то тебе». Витовт, видимо, забыл о превратностях судьбы. Ведь еще недавно был он изгоем, а теперь вознесся властью над многими землями над народами и потерял чувство реальности. Темир-Кутлуй уступал Витовту права на русские земли, но этого ему казалось мало. «Язъ царя Тохтамыша не выдамъ, а со царем Темиръ-Кутлуем хошу ся видети самъ», — ответил Витовт послам. Как союзник Витовт поступал благородно, но как политик — опрометчиво. Переценил свои силы и возможности.
Для войны с татарами Витовт собрал практически все военные силы своего государства — «Собра воя много без числено». Историки называют цифру в 70 тысяч человек против двухсоттысячного войска Золотой Орды. Хотя и понятно, что эти цифры явно завышены, но все равно битва на реке Ворскле была крупнейшей в ту эпоху.
4 мая 1399 года папа римский Бонифаций XI издал буллу, которой предписывал костелу в Польше и Литве поддержать крестовый поход против татар. Но польский король Ягайло выступил против намерения Витовта. Королева Ядвига вообще заявила, что во время молитвы перед распятием Христа ей привиделось поражение Витовта. Этого хватило, чтобы польские рыцари остались дома. К Витовту пришел лишь небольшой отряд поляков в 400 человек. Отряд в 100 рыцарей прислал Орден, пришла дружина из Москвы во главе с героем Куликовской битвы князем Дмитрием Боброком.
В поход в Дикое поле Витовт выступил из Киева 18 мая 1399 года. Войско шло по левому берегу Днепра. 5 августа оно достигло реки Ворсклы и возле впадения ее в Днепр и остановилось. Лагерь окружили коваными возами, соединенными между собой цепями, расставили орудия. Если бы Витовт не был так самоуверен в своем преимуществе, то выбрал бы оборонительный вариант боя и, укрывшись в лагере, мог в оборонительных боях обескровить татарское войско, а после нанести решающий удар. Но ему не хватило здравого ума.
Хан Темир-Кутлуй, который с войском стоял на противоположном берегу Ворсклы, ждал подхода войска крымского эмира Едигея, тянул время. Он через послов спросил, зачем Витовт пошел на него, он же не трогал ни его земли, ни его городов и сел. Самоуверенный Витовт категорически потребовал подчинения себе: «Богъ покорилъ мне все земли, покорися и ты мне и буди мне сынъ; а язъ тебе отець, и давай ми на всяко лет дани и оброкы, аще ли не хощеши тако, да будеши мне рабь язъ Орду твою всю мечу предам». Хан попросил три дня на размышления и прислал в лагерь Витовта много скота, чтобы из-за нехватки провианта его воины не начали требовать нападения на татар. Едигей подоспел вовремя и, когда узнал о требовании Витовта, отверг их. «О царю, лутче нам смерть приати, неже сему быти». Он решил выманить Витовта из лагеря в открытое поле, где маневренная татарская конница имела преимущество. Пригласив Витовта на переговоры, которые велись через реку, Едигей хитро спровоцировал его. «Вправду, — говорил эмир, — еси взялъ волнаго нашего царя Болшиа Орды въ сыны себе, понеже ты еси стар, а волный наш царь Великиа Орды Темирь-Кутлуй млад есть; но подобаетъ тебе разумети и се: понеже зело еси премудр и удал, разумей убо, яко аз есмь стар пред тобою, а ты млад предо мною [55], и подобаеть мне над тобою отцем быти, а тебе у меня сыном быти, и дань и оброки на всяко лето мне имати со всего твоего княжениа, и во всем твоем княжении на твоих денгах Литовских моему Ординьскому знамени быти». Разгневанный Витовт прекратил переговоры.
Когда на военном совете Витовт изложил условия Едигея, то все присутствующие возмущенно потребовали начать битву. За горячими криками не услышали трезвых голосов. Особенно разгорячились молодые «панята русские», ругавшие старых воинов за осторожность и нерешительность. «Мы хочем битися, а не мирити; битися, битися пришлимо». Обрадованный Витовт поддержал их: «Поневаж вижу вашего рицерства цноту, и тую до бою смелость и мужное серце, тылко сполне мужество свое окажете, а я вас не выдам».
На требование Витовта отступить за Дон Едигей тоже потребовал подчинения Польши и Литвы своему сюзерену Тамерлану, который хотел присоединить к своим владениям Европу. Послы Витовта ответили, что полякам и литвинам дороже жизни свобода. Стало ясно, что битвы не избежать. Вместо помощи Тохтамышу воины Витовта теперь должны были биться за свободу родной страны.
Битва произошла во вторник, 12 августа, за два часа до заката солнца. Хитрым маневром Едигей выманил Витовта из лагеря. Витовт повел войско вдоль реки параллельно движущемуся по другому берегу татарскому войску. Уловку Едигея он не разгадал, забыл, что покидает без прикрытия свой лагерь и оставляет у себя в тылу войско Темир-Кутлуя. Первым атаковал Едигей. Татарская конница, переправившись через брод, начала битву. Вражескую атаку не сдержали даже пушки, на которые надеялся Витовт: «…убо въ поле чисте пушки и пищали недействени бываху», — отмечается в Никоновской летописи. Волна татарской конницы столкнулась с закованной в броню тяжелой кавалерией Витовта. В той же Никоновской летописи читаем: «…но убо Литва крепко боряхуся, и идяху стрелы, аки дождь силенъ, и тако начяша перемогати Литва князя Едигея Ординского». В этот момент с тыла ударил Темир-Кутлуй. Он переправился через Ворсклу возле Витовтова стана и захватил его. Тохтамыш, который охранял его, разграбил лагерь и трусливо бежал. А войско Темир-Кутлуя беспрепятственно зашло в тыл литвинского войска. Положение усугубилось и тем, что поднялась буря и ветер дул в сторону литвинов. Они оказались окруженными. «И обыдоша ихъ кругом, — сообщает Никоновская летопись, — и подстреляша под ними кони и надолзе зело биющимся имъ крепко велми обоимъ, и бысть брань люта и сеча зла зело, и паки начяша премогати Татарове. И одоле царь Темир-Кутлуй и победи Витофта и всю силу Литовскую, а Тохтамыш царь, егда видевъ сиа, и преже всехъ на бегъ устремился и многь народъ возтръгаше, бегучи, акы на жатве класы, и много Литовскиа земли пограбилъ». Яркое художественное описание этой битвы дает «Хроника Литовская и Жмойтская»: «…а затым огромне скочили до себе з великим криком, труб слыхати храпливых голосы, бубны выдают голосы, кони ржуть, „ала, ала“ татары кричать, а наши христиане и литва, шаблями и стрелбою ручничною биючи их, волают: „Господи помогай“. Татаре з луков безпрестанку также стреляють. Димитр Корибут впосред татар з своими вскочил, и там селкся долго, з коней татар валяючи, аж его великий гмин конми оскочил. Крик, гук отвсюль валяючихся як волнам морским для ветров бурачихся, кули, стрелы, як дождь, свищучи, летят з обу сторон в полях, як рой пчолный; кричат, шабли, мечи гримят, зброи от копий трещат. А в том наших огорнули татаре и почали слабети наши от их великости войска. Видячи Витолт, же зле, утекл з Швидригайлом в малой дружине фортелем промыслным, а татаре биют, секуть, любо то и самых колкодесять тысячей татар згинуло. И так татаре збили все наше войско и распорошили, мало где кто сховался або ушол, и то пехотою, снадней в траве (нижли конем) сховавшися».
Сам Витовт едва спасся и несколько дней блуждал по степи. Татары гнали литвинов 500 верст, «пролита кровь, аки воду». Погибло более 50 князей (Никоновская летопись называет цифру 74 «всех князей именитых славных»), среди них — Андрей Полоцкий, Дмитрий Брянский, Глеб Смоленский, Михаил Заславский, Андрей Друцкий, Дмитрий Боброк, Глеб Кориятович, Михаил Подберезкий, Дмитрий и Федор Патрикевичи, Иван Вельский и др.
Витовт не терял присутствие духа, успел подготовить к защите Киев, а сам с запасными хоругвами поспешил к острову Тавань на Днепре, чтобы не дать переправиться тут Едигею. Воины рвались в бой, желая смыть кровью позор поражения. Когда Ягайло прислал письмо с обещанием помощи, то он ответил: «Этого не нужно. Если не только Едигей, но и сам Тамерлан со всеми войсками отважится на переправу через Днепр, я смогу задержать его». Едигей повернул в Крым. А войско Темир-Кутлуя дошло до Киева, но штурмовать его не отважилось. Взяв откуп в 3 тысячи рублей с города и 50 рублей с Печерского монастыря, татары вернулись в степь.
Благодаря мужеству воинов Витовта Золотая Орда, понеся существенные потери, не смогла совершить нашествие на Европу, что хотели сделать золотоордынский хан Темир-Кутлуй и его покровитель Тамерлан. Золотая Орда даже не смогла вернуть под свою власть украинские земли, Причерноморье и Нижнее Поднепровье. Вскоре умер Темир-Кутлуй, смертельно раненный в битве на Ворскле Свидригайлой. И в Орде вновь начались междоусобицы, что не позволило ей использовать победу на Ворскле. «Важность битвы при Ворксле для судеб Восточной Европы не подлежит сомнению», — отмечал русский историк Сергей Соловьев. Могущество Золотой Орды уже не пугало. Наступало время упадка некогда непобедимого исполина.
Поражение в битве на Ворскле ослабило Литву. Победителей боятся, а на побежденных нападают сильнейшие, стремясь воспользоваться их ослаблением. Теперь и грозный для соседей Витовт был им не страшен. Отпал от Великого Княжества Смоленск, рязанский князь Олег повоевал полоцкие земли. Вновь возобновились нападения Ордена. Витовт вынужден был согласиться с Ягайлой возобновить акт унии, что и было сделано 18 января 1401 года в Вильно и подтверждено 11 марта в Радоме. Польское Королевство и Великое Княжество обязались действовать совместно против общих врагов, польские феодалы должны были выбирать короля с согласия феодалов ВКЛ и то же самое при выборе великого князя. Витовт признавался самостоятельным правителем при условии вассалитета Польской Короны. Впрочем, Витовт и не считал себя вассалом Ягайлы и заявлял, что он никем не назначен, а выбран на великокняжески
Новости и события в Беларуси и мире.
Пресс-центр [email protected]