Изгой-освободитель

Путин меняет заложников.

О том, как президент РФ будет избывать чувство геополитического одиночества после того, что он натворил в соседней стране, предположения строились разные. Правда, высказывалось мнение, что "план Путина - победа России" к тому и сводился, чтобы загнать себя и соотечественников в осажденную крепость и таким образом решить все внутренние проблемы, а на прочие ему плевать. Но эта точка зрения явно не учитывала ни особенностей характера нашего национального лидера, ни его национал-патриотических убеждений. Поэтому большинство наблюдателей склонялось к мысли, что одиночества он не потерпит.

Вообще изгнание РФ из восьмерки и лишение российской делегации права голоса в ПАСЕ, не говоря уж об иных санкциях, персональных и в особенности секторальных, - это было для него испытанием. За годы, проведенные в Кремле, Владимир Владимирович привык, чтобы с ним обращались как с руководителем довольно-таки великой державы. Роль мирового изгоя он играть не собирался, а натура, национал-патриотическая идеология и жизненный опыт подсказывали, как ему действовать, дабы враги не смели упорствовать в своем желании бойкотировать Россию и того, без которого этой России нет.

На глобальном уровне он использовал методику ядерного шантажа. Любимый его телеведущий буквально с первых дней противостояния РФ и Запада завел речь о радиоактивном пепле. Путин с удовольствием подхватил тему, вслух размышляя о том, что планете нашей без России существовать незачем, а в случае чего россияне попадут в рай, тогда как все враги сдохнут. Бывало, такие его высказывания для наглядности сопровождались мультипликационными картинками, на которых ракета федерального подчинения уничтожала штат Флорида. Как легко догадаться, все это производило неотразимое впечатление на его уважаемых партнеров и способствовало процессу их сближения с погруженным в мистику Апокалипсиса лидером довольно-таки большого государства.

Что же касается соседней страны, то есть Украины, против которой он повел необъявленную войну, отхватив Крым и залив кровью Донбасс, то здесь для принуждения к диалогу была использована другая методика. Бывший подполковник КГБ, организации вполне себе террористической, он применил технологии, которые уже не раз успешно обкатывал на своих политических противниках в России: взятие заложников. Можно вспомнить хоть историю с НТВ, когда первым делом был арестован начальник финансового управления "Медиа-Моста" Антон Титов. Или дело ЮКОСа, по которому проходила целая череда заложников, а последний из них, Алексей Пичугин, сидит до сих пор, приговоренный к пожизненному заключению. Или Болотное дело, в рамках которого отбывали сроки люди заведомо невиновные. Или нынешнее московское, практически ничем от Болотного не отличающееся. Короче, террор как способ расправы с политическими противниками внутри страны стал его фирменным стилем и, как бы сказать, хорошо себя зарекомендовал.

Как и следовало ожидать (примеров тому в истории немало), это средство оказалось еще более эффективным при эксплуатации на международной арене. Проблемы войны и мира, Крыма и Донбасса, исполнения и нарушения минских соглашений - все отступило на второй план, когда обозначилась главнейшая задача: освобождение людей, захваченных российскими спецслужбами. Русских, украинцев, крымских татар. После массового захвата в плен украинских моряков в ноябре прошлого года и фабрикации дела против них по статье, карающей за незаконное пересечение госграницы, данный вопрос стал основным на переговорах новоизбранного президента Зеленского с Путиным. Более того, сюжет с заложниками на время вытеснил многие другие, отравляющие отношения России с Америкой и Европой. Советник президента США по вопросам национальной безопасности Джон Болтон заявлял, что Трамп не будет встречаться с Путиным, пока тот не освободит моряков. Призывы к немедленному возвращению похищенных в Керченском проливе звучали из европейских столиц. В Москве реагировали хладнокровно, и это несложно объяснить.

Ведь чем государственный терроризм выгодно отличается от обыкновенного? С обычными отморозками тоже редко удается договориться, но зато людей, которых они удерживают, можно попытаться освободить при штурме, уничтожив бандитов. Лефортовскую тюрьму или колонию в Лабытнанги, где сидит Олег Сенцов, штурмовать затруднительно. Оттого приходится все-таки беседовать с Владимиром Владимировичем, а ежели он сильно настаивает и у собеседников не хватает решимости следовать хотя бы собственным обещаниям, то порой случаются истории совсем уж удивительные.

Тот же Трамп встречается с Путиным, хотя украинские моряки по-прежнему находятся в СИЗО. России возвращают право голоса в ПАСЕ, хотя ни из Крыма, ни из Донбасса Путин не ушел и даже мыслей таких не имеет. Президент США "поддерживает" возобновление участия РФ в большой восьмерке, и президент Франции с ним солидарен, уточняя, впрочем, что это будет зависеть от развития ситуации на Украине. Формулировка расплывчатая, и не исключено, что если господин Путин завтра порадует мсье Макрона, большого ценителя русской литературы и глубокого исследователя русской души, выпустив некоторых заложников, то послезавтра тот сочтет его достойным возвращения в элитный клуб. Шутка ли, мог еще годами держать в своих тюрьмах граждан соседней страны, а вот не стал. Совершил европейский выбор, как его за это не похвалить и не наградить?

Да и Владимир Владимирович не против. При условии, что его опять считают европейцем, ну типа Бунина или Тургенева, он готов, наверное, отпустить на волю некоторых украинских политзеков. А то и моряков отпустит, весьма правдоподобный слух об этом уже запущен. На чем Путин и собирается поставить точку, завершая дискуссию по украинской тематике и вопросительно поглядывая на своих западных партнеров с их провалившимися санкциями и готовностью прощать ему даже массовые убийства - во имя гуманизма, да. "У террористов нет будущего, а у нас оно есть", - сказал он однажды, и с годами фраза эта звучит все парадоксальней, наполняясь новым содержанием. Может, у каких террористов и нет будущего, а у него пока есть.

Илья Мильштейн, «Грани.ру»