Взрыв в Неноксе: проявились неожиданные последствия

Почему взрыв под Северодвинском вызвал в России столько паники?

Таинственный двигатель взорвался на испытательной платформе в Белом море еще 8 августа, больше трех недель назад, но обсуждение этой истории все не стихает, а тревог, опасений и вопросов не становится меньше. И дело тут совсем не в гаданиях, для чего именно предназначался взорвавшийся двигатель, – странно было бы ожидать раскрытия этой информации. Вопросы вызывает то, что власти не пытаются успокоить паникующих и отказываются предоставлять сведения, от которых зависит безопасность людей, даже в тех случаях, где военная секретность явно ни при чем.

Противоречия и отключения

Восьмого августа около полудня по московскому времени Минобороны РФ провело на 45-м Государственном центральном морском испытательном полигоне Военно-морского флота России испытания жидкостного реактивного двигателя для неизвестного изделия. Это место расположено вблизи поселка Ненокса на побережье Белого моря, примерно в 30 км от Северодвинска Архангельской области. Полигон был создан в 1954 году для испытания межконтинентальных баллистических ракет, крылатых и зенитных ракетных комплексов морского базирования.

На этот раз испытания завершились взрывом и гибелью нескольких военных и гражданских специалистов. По неподтвержденным данным, взрыв был такой силы, что часть морской платформы выбросило на берег. Но все это, разумеется, стало известно далеко не сразу – власти предпочли как можно дольше скрывать информацию о погибших.

В первые дни после взрыва Минобороны сообщило о двух погибших специалистах, не назвав ни имен, ни место работы. Затем «Росатом» официально заявил, что погибли пять его сотрудников. Директор Российского федерального ядерного центра – Всероссийского научно-исследовательского института экспериментальной физики (РФЯЦ-ВНИИЭФ) Валентин Костюков назвал их имена: Алексей Вьюшин, Владислав Яновский (судя по возрасту, один из самых опытных специалистов института), Вячеслав Липшев, Евгений Коратаев и Сергей Пичугин – и добавил, что они пытались предотвратить взрыв, но не смогли.

Этим последствия взрыва не ограничились. В первый же день в 11:50 по московскому времени (то есть сразу после взрыва) датчики Автоматизированной системы контроля радиационной обстановки (АСКРО) зафиксировали в Северодвинске длившееся около 20 минут повышение радиационного фона в шести контрольных точках из восьми.

По данным Росгидромета, в течение нескольких часов после взрыва радиационный фон в Северодвинске превышал норму в 4–16 раз. Обычный радиационный фон в городе составляет 0,11 микрозиверта в час, что равняется 11 микрорентгенам в час. Это означает, что в день аварии максимальные значения равнялись 176 микрорентгенам в час.

Панику подстегнуло и то, что сообщение о повышении радиационного фона разместили 9 августа на сайте администрации Северодвинска, но почти сразу удалили. Следом на том же сайте граждан уведомили, что специальная комиссия и приглашенный специалист из Санкт-Петербурга не зафиксировали радиацию в области после взрыва. «Отобраны пробы воздуха, почвы, воды, проведена оценка радиационного фона в Северодвинске и его окрестностях. Проверкой были охвачены несколько населенных пунктов. Ни в одном из них превышение нормального уровня радиационного фона не выявлено», – говорилось в заключении главного санитарного врача региона Романа Бузинова.

Однако этому заключению противоречат не только более ранние данные, но и другие утечки в СМИ. Например, 19 августа в сети появилось видео, снятое на встрече командира войсковой части 9703 Владимира Босого с жителями Неноксы, где обсуждались последствия взрыва на полигоне. В числе прочего военный посоветовал местным жителям не приближаться к берегу Белого моря, так как туда прибило один из понтонов, который использовался при испытаниях, и контейнер с «тросами, цепями и приборами». Сами жители Неноксы говорили прессе, что городские власти не советовали пока ловить рыбу в Белом море и употреблять ее в пищу.

Кроме того, спустя три недели несколько близлежащих российских станций (сначала две, а через сутки еще две), которые отслеживают радиоактивные частицы в атмосфере, перестали передавать данные в международный сегмент мониторинга Организации Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний в Вене (позднее две из них восстановили работу).

По официальной версии, их отключение никак не связано со взрывом, а предоставление сведений иностранным коллегам является сугубо добровольным делом. Но куда более убедительно выглядит другая версия: эти станции не только определяют уровень радиоактивности, но и то, какая конкретно радиоактивность есть, то есть состав радионуклидов.

Если бы какая-нибудь станция сообщила эти данные, то стало бы понятно, что именно взорвалось под Северодвинском. А так, при отключенных станциях, американские и российские военные эксперты могут сколько угодно рассуждать о том, были ли это испытания прототипа межконтинентальной крылатой ракеты с ядерной установкой «Буревестник», которую НАТО обозначает как SSC-X-9 Skyfall, или не были – точными данными никто из них все равно не обладает.

Врачебная тайна

Безусловно, неудачи при испытаниях перспективных образцов вооружения – обычное явление. Но непонятно, почему при этих неудачах необходимо скрывать данные о погибших, пострадавших (их точное число по-прежнему неизвестно) и об уровне радиации – даже от врачей, которые работали с ранеными.

Последнее – это, пожалуй, самое поразительное из последствий взрыва. Известно, что первых шестерых пострадавших отвезли в две разные клиники: троих – в обычную гражданскую Архангельскую областную больницу, остальных – в Центр им. Н.А. Семашко, который расположен в километре от областной больницы. В этом центре есть радиоизотопная лаборатория, датчики альфа-, бета-, гамма-излучения, костюмы химзащиты, респираторы и возможность проводить дезактивацию специальными средствами.

Между тем медики Архангельской областной больницы и их коллеги анонимно рассказывают прессе, что клиника и ее сотрудники совершенно не были готовы к приему пострадавших, которые привезут вместе с собой цезий-137 (радиоактивный изотоп, побочный продукт ядерного распада урана-235). По их словам, в первые часы врачи, медсестры и санитары работали в обычных медицинских перчатках и без респираторов, а пострадавших перевозили из приемного покоя на компьютерную томографию и в операционный блок и только потом замерили радиацию, после чего отмывали клинику мыльным раствором. Их просто никто не предупредил, с какими пациентами они имеют дело. Сотрудников больницы, которые могут быть заражены, десятки.

Двадцать третьего августа правительство Архангельской области отчиталось об итогах обследования местных врачей, которые помогали пострадавшим от взрыва. У 110 обследованных «превышение допустимых уровней радиоактивности не выявлено». При этом власти впервые официально подтвердили, что у одного из врачей в мышечной ткани действительно нашли радиоактивный цезий-137.

Эту информацию сообщали многочисленные анонимные источники СМИ всю предыдущую неделю. Но специалисты Федерального медико-биологического агентства решили, что он попал туда не в результате контакта с пострадавшими, а через продукты, которые врач принимал в пищу. По словам ФМБА, цезий-137 может «накапливаться в рыбе, грибах, лишайниках, водорослях».

Имена и разработки

Из разных источников становится понятно, что у военных и чиновников были большие проблемы с взаимодействием после взрыва. Например, министра здравоохранения Архангельской области Антона Карпунова просто не было на месте, он находился в отпуске в Крыму и осуществлял руководство по телефону, не зная деталей и не сочтя нужным приехать оперативно.

По неофициальным данным, на полигоне в Неноксе в момент испытаний присутствовал замминистра обороны Павел Попов. Именно он позвонил губернатору Архангельской области Игорю Орлову и сказал о произошедшем, вызвав его на место. Но и это не помогло скоординировать усилия и хотя бы предупредить врачей обычной гражданской больницы о том, какого типа работа их ожидает.

В единственном телеинтервью по теме глава области будет не особенно конструктивен: Орлов просто огульно обвинит в нагнетании ситуации в регионе некие внешние силы. «То, как раскачивали ситуацию, то, как заостренно и системно пытались посеять панику в головах людей и в обществе в целом, – это уже очевидный вызов, с которым мы сталкивались», – заявил он.

Как сообщил Росгидромет 26 августа, скачок уровня радиации, который 8 августа был зафиксирован в Северодвинске, связан с распадом радиоактивных изотопов стронция, бария и лантана, а в настоящее время в самом городе и в Архангельске «техногенные радионуклиды не обнаруживаются».

Можно предположить, что самое страшное, что происходит сейчас, – это не возможное распространение радиационного облака, а проблемы тех людей, кто получил облучение при работе с пострадавшими или был недалеко от места взрыва. Так как власти предпочли скрыть эти данные и этих людей от всех остальных, до конца нельзя быть уверенным, что те, кому нужна помощь, действительно ее получат в полном объеме.

Минобороны, безусловно, привыкло скрывать существенную часть информации о своей работе. Но когда это касается, например, поставок вооружения в российские войска, военных действий в Сирии или перемещения высших чинов, то понятно, в чем может состоять угроза. Здесь же ситуация совершенно иная.

Непонятно, что выигрывают Минобороны или Кремль, когда отрицают трагические неудачи во время военных испытаний или не называют имена погибших. Глупо надеяться, что таким образом от потенциальных противников удастся скрыть то, что вскоре все равно становится достоянием даже обычных СМИ. От кого и от чего может обезопасить такое временное молчание?

Не меньше поражает, с какой легкостью закрытой признается любая информация без разбору: от действительно секретных данных о военных разработках до необходимых обществу сведений, типа уровня радиации в городах и имен тех, кто погиб или пострадал в результате аварии. Официальное признание гибели людей, с именами и почестями, могло бы стать поводом для гордости и хорошим прецедентом, но власти до сих пор не сделали этого после взрыва под Северодвинском – неизвестно даже точное количество пострадавших. Точно так же, как не стали публиковать официальный список имен погибших членов экипажа «Лошарика», где случился пожар за месяц до этого.

Александра Джорджевич, carnegie.ru