«Никому в голову не приходило искать меня в Беларуси, хотя я говорила «бульба» вместо «картошка»

Невероятная история пропавшей Юли, которую искали 20 лет.

По истории Юлии Моисеенко, а сейчас Гориной, можно снимать фильм. 1 октября 1999 года она пропала в электричке Минск — Осиповичи. 20 лет она даже не догадывалась, что в Беларуси у нее есть мама, папа, старшая сестра и младший брат. Наверное, она об этом и не узнала бы, если бы не ее парень. О том, как вышло, что найтись получилось спустя несколько десятков лет, Юля рассказала (Onliner https://people.onliner.by/2019/09/02/rozysk-75).

Юлия пропала 1 октября 1999 года. На тот момент малышке было всего четыре года. Как гласит ориентировка милиции, девочка потерялась в электричке Минск — Осиповичи. Как сообщило сегодня МВД, два дня родители пытались найти малышку.

— Два дня отец и мать блуждали по станциям в надежде найти ребенка: спрашивали уличных продавцов, расклеивали фотографии, общались с пассажирами, обследовали все колодцы в округе, а потом обратились в милицию, — сообщала сегодня пресс-служба МВД. — На поиски ребенка ориентировали всех: милицию, общественность, средства массовой информации. Ни одной зацепки.

Единственное, что говорилось в ориентировке о пропавшей девочке: «может проживать в цыганских семьях».

«Мы собирали деньги и прятались от милиции в каких-то домах заброшенных»

Пока в Беларуси массово искали 4-летнего ребенка, Юля очутилась в Рязани. Почти за 1000 километров от родного дома. 21 октября на станции «Рязань-2» девочку обнаружила милиция. То, что ее могли спокойно перевезти через белорусско-российскую границу, — это понятно: паспортный контроль между Беларусью и Россией отменили в 1995 году. Но как и с кем четырехлетний ребенок преодолел такое расстояние? Сама Юля эти события помнит отрывочно.

— Родители, которые меня воспитали здесь, в Рязани, рассказывали мне, что я, маленькая, говорила тогда, — объясняет девушка. — Я говорила, что ходила с какими-то дядей и тетей. Мы собирали деньги и прятались от милиции в каких-то домах заброшенных. Помню, очень боялась попасть в милицию, потому что мы были без документов. Даже когда жила уже со своими новыми родителями, очень боялась попасть в милицию. Когда мимо проезжала милицейская машина, я говорила: «Мам, я боюсь, мало ли они нас заберут». Этот страх меня всегда преследовал. Так вот в Рязани этот незнакомый мужчина высадил меня из поезда. Я захотела в туалет, меня спустили прямо на рельсы, и тут ко мне подошли сотрудники милиции. Вот так меня взяли.

Что это были за «дядя и тетя», Юлия не помнит, не видели их и сотрудники российской тогда еще милиции. Сейчас девушка предполагает, что это, возможно, были цыгане, но она не уверена.

— Помню, почему-то я всегда думала, что у меня мама светловолосая и папа тоже светленький. Может, этих людей я и принимала потом за маму с папой, раз столько времени с ними провела и была в состоянии стресса и шока, — рассуждает Юля. — Мои опекуны рассказывали, что я как-то называла их имена и что-то про них рассказывала, но они не запомнили что. Единственное, я говорила, что очень много и долго ножками ходила с этими «дядей и тетей».

«Никому в голову не приходило искать меня в Беларуси. Хотя я говорила „цыбуля“ вместо „лук“, „бульба“ вместо „картошка“»

Правоохранители начали расспрашивать Юлю, как ее зовут, откуда она. Девочка помнила только свое имя и имена родителей — мама Люда и папа Витя. То, что она из Беларуси, абсолютно не помнила. Тогда ей дали фамилию Иванова и отправили в центр для детей, попавших в трудную ситуацию. Там определили примерный возраст и записали Юле новую дату рождения — 1 октября 1996 года (на самом деле она родилась 26 сентября 1995 года).

— В детстве я рассказывала опекунам, что в том месте, где мы жили, я выходила во двор и всегда видела коров. Говорила, что у меня есть маленький братик. Помнила, как он купался в тазике, — говорит девушка. — Кроме того, я помнила старшую сестру и бабушку, которая меня ругала за шалости.

Полгода Юля жила в центре. Все это время решался вопрос, отдавать ее в семью или же в детский дом.

— Сотрудники милиции, а потом и опекуны думали, что меня родители просто взяли и оставили на вокзале. По словам же ребенка особенно ничего не скажешь. Ну мужчина оставил, а что за мужчина... — рассказывает она. — Они по России везде пробили эту информацию, наверное, объявления дали, что нашелся ребенок. Но никто не откликался, ничего не было... Никому в голову не приходило искать меня в Беларуси. Хотя я произносила белорусские слова «цыбуля» вместо «лук», «бульба» вместо «картошка». Но на это внимания не обратили.

— Наверное, подумали, ну ребенок невнятно говорит. И искать там не стали. Ну и вдобавок, когда меня нашли, в руках у меня была книга из библиотеки Ряжска — это районный город под Рязанью. Все думали, может быть, что я оттуда с какой-то стороны, меня там бросили. То есть там все так запутано.

«Была новость за 1999 год о розыске девочки Юли»

Спустя полгода никто так и не откликнулся, не заявил о том, что пропала девочка. В центр, где была Юлия, пришли ее будущие опекуны.

— Сотрудники этого центра посоветовали взять меня в их семью, — вспоминает девушка.

Это была простая семья. Сейчас мама-опекун Юлии работает заведующей аптекой, а ее муж — в рязанских электросетях. У пары на тот момент было два сына 14 и 11 лет.

— Как говорит моя мама-опекун, все быстро пошло с документами и в сад меня быстро оформили, хотя никто не знал, есть ли у меня прививки и так далее. Это прошло настолько легко и быстро, я к ним в семью очень быстро попала. Она пришла, и где-то через неделю-две я была у них в семье.

В Рязани Юлия закончила школу, затем поступила в училище на товароведа, а сейчас учится в медколледже по специальности «фармация». У нее есть дочка от первого брака. Юля всегда знала, что у нее есть родные родители, и постоянно пыталась их найти, но безуспешно. Ни по Рязани, ни по России информации об этом не было.

— Я не понимала, как так бывает, почему меня не искали? Может, действительно, меня просто оставили, и все? — говорит девушка.

С Ильей Юлия стала встречаться недавно. Когда девушка рассказала ему о том, что про родителей у нее нет никакой информации, парень попробовал ей помочь.

— Он стал искать в интернете и вышел на сайт orshanka.by. Там была новость за 1999 год о розыске девочки Юли, — говорит она. — Описание очень подходило под мою историю, более того, отчество совпадало, хоть фамилия и была другая.

Несколько дней ребята думали, что делать. В итоге Юлия не выдержала и они решили позвонить. Номер набрал Илья. Он же и рассказал историю Юлии. В Пуховичском РОВД подтвердили, что такую девочку действительно ищут до сих пор, и попросили пару приехать, что они и сделали.

Дальше был анализ на родство, который показал, что Людмила — это мама Юлии, а Виктор — ее отец.

«Папа сказал, что его избили, а когда очнулся, меня уже не было»

Родители Юли рассказали ей, как все было. В пятницу 1 октября 1999 года ее отец собирался ехать из Нового Села на рынок продавать картошку.

— Я плакала: «Папочка, папочка, возьми меня с собой». Он сдался и взял меня, а старшую сестру оставил дома. Она меня ревновала по-детски, мол, раз папа взял меня с собой, значит, меня больше любит, — вспоминает девушка.

Юля с родными в Беларуси

— С рынка домой мы возвращались на последней электричке. Он сказал, что его избили, а когда очнулся и сотрудники милиции или кто-то, я не знаю, привел его в сознание, меня уже не было. Потом они меня искали, ездили на этом поезде Минск — Осиповичи, спрашивали у людей — что и как, объявления расклеивали. Спустя какое-то время они переехали из деревни Новое Село в Чериковский район, они там до сих пор живут.

По словам Юли, ее родные родители держат хозяйство и работают на своем участке. Старшая сестра устроилась социальным работником, а младший брат работает на стройке в Москве.

— Отец просил у меня прощения за то, что так вышло, — говорит Юлия. — Мы были на станции Новое Село, показали они мне там все. Конечно, они все плакали. И к маминой сестре ездили, в основном все плакали. На первой встрече даже сказать не знаешь что, как себя вести. В таком растерянном состоянии прибываешь, что не до этого. Следующий раз собираемся поехать, наверное, уже зимой. Пообщаемся подольше, узнаем друг друга. Сейчас мама звонит мне каждый день, все родные пишут. Мы постоянно на связи. Они зовут меня к себе все время...

Оценивая произошедшее, Юлия считает, что произошло катастрофическое стечение обстоятельств.

— В Беларуси искали, не подумали, что нужно искать в России, а в России не подумали, что в Беларуси. Грустно, что эти люди, которые меня водили, не обратились в милицию, — заключает она.