«Люди начали дополнительную мобилизацию»

Почему мэрия Москвы провалила борьбу с протестами.

В Москве в офисе правозащитной и просветительской организации «Международный Мемориал» 4 сентября состоялся экспертный семинар, на котором обсудили летние протесты в Москве этого года. Это первый семинар «Мемориала» в этом сезоне и первый экспертный анализ прошедших волнений. Почему произошел протест, кто протестовал, какие ошибки допустили власти и другие выводы экспертов — в материале «МБХ медиа».

«Массовое участие молодежи в митингах — миф»

Первая часть встречи была посвящена преимущественно социологической картине протестов. Экономист и доцент НИУ ВШЭ Алексей Захаров рассказал, какие данные удалось получить после опросов на акциях 3, 10 и 31 августа.

Мужчин на митинги выходило больше, чем женщин — соотношение 60% на 40%. Средний возраст участников — 30−33 года. То, что молодежь массово участвует в митингах — миф. Средний возраст задержанных — 27 лет. Подавляющее большинство участников — люди с высшим образованием. Стабильно 80% участников всех акций — это москвичи, 15−17% приехали из Московской области, менее 5% — из других регионов. «Это, конечно, идет вразрез картинке, которая формировалась федеральными СМИ», — комментирует Алексей.

Следующей выступила антрополог Александра Архипова. Она обратила внимание на то, какие процессы происходят вместе с изменяющимися год от года цифрами статистики. Сделать это можно, обратив внимание на такой показатель как «готовность взять на себя риск». К настоящему времени стало рискованно брать с собой плакат, значок или ленточку даже на согласованный митинг. Однако не всех это останавливает. По словам Александры, в этом году женщины гораздо охотнее стали «брать в руки шашку». Если раньше с плакатами готовы были стоять либо молодые девушки, либо пенсионерки, то после митингов против реновации и повышения пенсионного возраста женщины в возрасте 25−45 лет начали все чаще демонстрировать свою позицию. На некоторых митингах женщин с какой-либо символикой или плакатами в руках было в два раза больше, чем мужчин.

Александра Архипова объяснила и миф о популярности оппозиционных митингов среди школьников и студентов. На самом деле, на протестах представлены все возраста, но самая юная группа больше всех расположена брать в руки плакаты, шарики и ленточки. Такие участники митингов чаще попадают в кадр, и возникает иллюзия того, что их приходит больше, чем взрослых людей.

Александра отметила еще одно важное изменение: люди стали острее воспринимать насилие со стороны полиции. На митинге КПРФ больше 50% опрошенных говорили о том, что смотрели видео, где омоновец ударил девушку в живот. «Тема полицейского насилия отлично объединяет людей, потому что она „ближе к телу“», — добавила Архипова.

Исследователь Денис Волков из «Левада-центра» презентовал статические социологические исследования. Согласно его данным россияне достаточно хорошо осведомлены о протестах — слышали о них больше 60%. В Москве — это первое или второе по важности событие, по мнению опрошенных, в регионах оно располагается на 5−6 месте. Он также изложил данные о корреляции между принадлежностью к определенной возрастной группе и политической оценкой протеста. В целом, ничего не изменилось: молодые люди относятся положительно, пожилые — с подозрением.

Журналист Григорий Охотин из «ОВД-инфо» дал оценку масштабам репрессий со стороны государства и рассказал о структуре протеста. «По масштабам это действительно одно из самых мощных политических преследований за все время, что мы наблюдаем и, наверное, за все время существования современной России». Однако Григорий считает, что «масштабы велики за счет большой географической и временной спрессованности в очень узкий период этого лета». В репрессивной кампании государства, связанной с митингами 2017 года, пострадали люди по всей России, в этом году — только в Москве.

«По структуре репрессий интересно, что преследуют всех», — рассказывает Охотин. Преследования начались с муниципальных депутатов и незарегистрированных кандидатов и закончились на рядовых гражданах. Так как сам протест был стихийным и не централизованным, власть придумала разные уголовные статьи для разных акторов. Также, по мнению Охотина, особенностью летних протестов стала борьба профессиональных сообществ с властью за своих членов (дело Голунова, поддержка Егора Жукова студентами ВШЭ). «Этого раньше не было. Раньше репрессий срабатывали», — считает журналист.

Выборы в Мосгордуму будут референдумом

Вторая часть встречи была дискуссионной. Политолог Татьяна Ворожейкина выступила с тезисом о том, что летние протесты стали важнейшим шагом в самоорганизации гражданского общества в России, обретения им исторической субъектности. Однако сама Ворожейкина считает, что этот тезис можно подвергнуть сомнению: «Наиболее массово люди выходят по призывам Навального. Когда Навальный молчит, выходит намного меньше людей». Татьяна предположила, что исход «Умного голосования» покажет реальную силу оппозиционного политика.

Карательная машина государства, по наблюдению Ворожейкиной, действует по индивидуальному принципу. «Индивидуальное спасение путем сотрудничества с властью, принятия навязанных ею правил игры ведет к легитимации власти, оппозиция и власть становятся соучастниками», — считает политолог. Татьяна также отметила, что пока не видно никаких признаков раскола в элитах: «Без раскола в правящих группах репрессивный авторитарный режим трансформироваться в России не может».

Социолог Григорий Юдин говорил о кризисе репрезентации власти — москвичи не могут удовлетворить запрос на самоуправление. Вместе с тем Григорий отметил, что за последние годы в Москве появились сильные муниципальные политики. На протест людей подтолкнули успешные для оппозиции кейсы этого года — борьба против строительства храма в Екатеринбурге и дело Ивана Голунова. Сам конфликт между московской властью и протестующими усугубила неверная тактика мэрии. Была сделана основная ставка на деморализацию. «Но вместо того, чтобы ходить по судам и плакать, люди начали дополнительную мобилизацию», — считает социолог.

Юдин считает, что на этот раз пропаганда не могла понизить протестное настроение, и власти стоит бояться того, что выборы в Мосгордуму превратятся в референдум. «Как бы все не закончилось, кризис репрезентации никуда не денется. У меня есть ощущение, что никакой легитимности ни сроки за твиты, ни сроки за блоги не имеют».

Социолог, директор «Левада центра», Лев Гудков в своем выступлении заявил, что не смог обнаружить на летних процессах случаев самоорганизации общества. Это напомнило ему митинги 2011−2012 годов. По мнению Гудкова, для появления положительных изменений необходимо, чтобы моральный протест перешел к институализированному протесту. Моральный протест — инфантильная реакция, считает Гудков, и если он не перерастет во что-то другое, это грозит деморализацией протестующих. Кроме того, по мнению Льва, оппозиция снова, как и в 2011—2012 годах, не смогла действовать согласованно и не выработала ни одной понятной и привлекательной для населения программы. «Мы имеем дело с достаточно устойчивой системой. Если не понять, на чем она держится, мы не сможем ничего сделать», — подытожил Лев Гудков.

По словам политолога и публициста Александра Морозова, от московской избирательной кампании никто не ждал ничего особенного, но в результате выборы привлекли к себе огромный интерес, потому что кризис представительства власти — очень распространенная причина для протестов. Александр считает, что летние события выявили заметное развитие муниципальной политики. «Вся ситуация фиксирует новый кризис кремлевских политтехнологий. Кремль и его оператор раньше могли микшировать ситуации. Мало того, очевидно, что политические операторы не справились, и в результате все ушло в полицейское насилие», — говорит политолог.

Последним выступил экономист Константин Сонин. Он рассказал, что как экономисту ему бы хотелось найти более фундаментальные причины протеста, чем кризис репрезентации власти. Константин не согласен с тезисом о том, что москвичи стали так убежденно отстаивать свое право на представительство в Мосгордуме из-за экономической неудовлетворенности. «Как на данные ни гляди никакой такой связи не видно», — считает экономист. Если посмотреть опросы «Левада-центра» по параметру «готовность к протестам по экономическим причинам», то он меняется чаще всех остальных параметров, и, следовательно не может свидетельствовать об устойчивых тенденциях.