Одна печень на двоих: как спасали маму и малыша из Кобрина

Семья отравилась бледной поганкой.

Врачи зашли в операционную в два часа ночи, а вышли и смогли выдохнуть уже в 12 часов дня. 22-летней Марии и ее маленькому Мирославу пересадили печень. Одну на двоих. Так спасли их жизнь после сильнейшего отравления бледной поганкой. Пациенты уже пришли в себя, а медики наконец смогли рассказать tut.by, как это было.

«Про грибы я даже не подумала, прошло уже часов пять»

31 августа, в субботу, 22-летняя Мария и 24-летний Павел сели за ужин. Рядом был малыш — их сын Мирослав возрастом 1 год и 10 месяцев.

У семьи уже долгое время не ладились отношения, хотя они провели 5 лет вместе. По словам Марии, она чувствовала, что тянет все на себе, особенно в финансовом плане. На тот момент женщина написала заявление на развод, оставалось ждать еще месяц, отведенный на примирение. Пара не жила постоянно вместе. Хотя Мария говорит, что муж раньше постоянно повторял: жизни без нее не представляет.

Две недели назад он напросился в гости. А вечером 31 августа принес пакет грибов и взялся готовить ужин. Мария даже удивилась — муж не слишком хорошо управлялся на кухне. Но уступила.

В пакете рассмотрела грузди и еще одни грибы. Муж ответил: это подзеленки. По словам Марии, он нередко ездил с семьей за грибами, поверила на слово. Но сомнения все же были.

«Когда он приготовил грибы, я еще смотрю: какие-то слишком белые. Смотрю и думаю: ну не похожи на подзеленки… Но мы с ним собирали грибы все эти годы, у нас закаток полпогреба, он знал все, любил их собирать, рыбалку, все такое».

Мы общаемся с девушкой в одной из палат Минского научно-практического центра хирургии, трансплантологии и гематологии.

Мария говорит, что просила мужа приготовить ребенку отдельно: малыш не ест жареное, тем более грибы. Но Павел все смешал. «Он дал, может, я чуть-чуть дала, но ребенок не хочет — я же знаю», говорит она теперь. Потом, по словам девушки, она из других продуктов приготовила Мирославу нормальный ужин и покормила.

Супруги съели приготовленные картошку с грибами. Павел еще успел съездить в гости к друзьям, а потом вернулся, и вместе с женой они отправились в клуб. Ребенка оставили дома с друзьями. В клубе супруги выпили, а вскоре Марии стало плохо.

«Меня начало тошнить, я думала, какая-то паленая водка. Про грибы даже не подумала, прошло уже часов пять! Только когда меня привезли в Брест, то поняли, что грибы».

Но перед этим скорую не вызывали несколько часов, супруги вернулись домой и легли спать. Рядом были друзья. Хотя женщину тошнило, она даже начала испражняться под себя.

«Ребенок, видимо, услышал и проснулся. Я машинально, потому что мне было плохо, его к себе, чтобы успокоился, а он, видимо, нашел грудь, — объясняет она теперь, как яд мог попасть сыну. — Хотя я почти уже не кормила грудью, только на ночь подкармливала».

В скорую позвонили, когда Мария выдавила из себя: «Я умираю». Ребенку, по ее словам, тогда плохо не было, он даже сначала остался дома. Марию забирали на носилках, Павел в машине медиков лег возле нее.

«Там сразу стало ясно, что отравление, надо делать промывание. Начали засовывать трубки. Я знала: мне это нужно, у меня ребенок. А он отказывался, не хотел. Уговаривали, может, он так и не сделал… В больнице в Кобрине нас спрашивали: что случилось? Я говорю: не знаю. А он (это прозвучало впервые. — Прим. tut.by: «Это, наверное, от грибов».

Она помнит, что Павел в больнице сам ходил, пока она не могла даже встать с койки. Через пару часов привезли ребенка. «Я услышала его: он плакал и кричал «мама». Утром друзья дали ему яблоко, и Мирослава вытошнило. Они привезли его в больницу сами».

Потом было принято решение: ребенка надо срочно переводить в Брест. Затем и маму с отцом.

«Я уже не помню, как нас везли в Брест. Там меня опять промыли, Паша снова не хотел. Медики сказали, что у меня все хорошо, желудок пустой, но у Паши уже пошло… Помню, мне сделали укол, я заснула. Смутно помню звонок, что меня отправляют с ребенком (в Минск. — Прим. tut.by). Когда меня увозили, Паша так головой повис, и я поняла, что все: я его больше не увижу».

В Минске она очнулась на операционном столе. Сняли кольцо, надели маску — и Мария снова уснула. А проснулась от ужасной боли. Это была среда, спустя четыре дня после отравления.

«Неделю, пока я была в реанимации, жить не хотела. Трубки везде, лежать невозможно, все болит. Шрам огромный. Я умоляла, чтобы мне отключили все аппараты. Лежу, смотрю на ребеночка. Он был в лекарственной коме, рядом… Ужас, никакому врагу не пожелаю. Я очень благодарна врачам. Они чудесные. Это чудо».

Все это время девушке, по ее словам, снятся плохие сны. На днях в Кобрине похоронили ее мужа — спасти Павла не удалось. Как ранее говорили медики, он, видимо, съел больше всего грибов, а потому получил наибольшую дозу яда. «Он был хороший человек. Да, семья с ним не сложилась, но он был всегда душой компании», — говорит сегодня Мария.

Малыш и мультики

Журналистам позволяют зайти в еще одну палату. Это реанимация. Возле ограждения койки — мобильник, включены мультики. За картинкой на экране, сидя под цветастым одеялом, следит мальчик.

Это Мирослав, и ему здесь спасли жизнь. Ребенок пришел в себя лишь пару дней назад, до того он был в медикаментозной коме. Так надо, чтобы «запустить» весь организм после трансплантации органа.

«До этого момента наши усилия были направлены на то, чтобы поддержать все витальные (жизненные. — Прим. tut.by) функции малыша. Чтобы в работу включилась новая печень, а затем наладилась работа всех систем организма. Ребенок вышел из комы, мы видим ясное сознание, он активен и доступен к контакту. Работа всех других систем его организма также не внушает опасений, несмотря на то, что медикаментозная терапия долгая и включает много препаратов. Но в таком возрасте детки довольно хорошо восстанавливаются при должном уходе и терапии. Свой шанс на вторую жизнь он получил», — улыбается Елена Бучкина, лечащий врач Мирослава в реанимации.

Вчера сюда, к сыну, наконец пригласили маму. Мария поначалу плакала: ребенок ее не узнал. Но медики успокаивают, что так бывает, надо время на восстановление. Он пережил отек мозга, и медленная реакция, тремор — стандартные последствия для пережитого.

Кстати, мультики — это не только забота о том, чтобы сделать обстановку вокруг малыша максимально комфортной. За его реакцией на звуки и визуальные раздражители следят медики, по ней судят о динамике выздоровления.

«Сейчас ребенку вводятся иммуносупрессанты, это стандартная схема для подавления иммунной системы, чтобы не было отторжения печени. Проводится симптоматическая терапия, чтобы улучшить мозговое кровоснабжение, плюс препараты, улучшающие моторику желудочно-кишечного тракта, и, конечно, обезболивающие. Все направлено на то, чтобы человек поправился быстрее», — добавляет Иван Штурич, заведующий отделением трансплантации. Пару дней назад он был в бригаде, которая оперировала ребенка, а потом пошел помогать и маме Мирослава.

Всего в спасении Марии и ее ребенка были задействованы порядка 30 медиков (!), не только из Минска — еще из Гродно, Бреста и Могилева. Это было сложно, но все получилось.

10 часов в операционных и одна печень на двоих

Медики объясняют: в бледной поганке настолько токсичный яд, что не оставляет ничего живого в печени. И счет идет на часы. Но еще больше усложняет ситуацию то, что из-за отмирания клеток печени начинается острая печеночная недостаточность, это напрямую «ударяет» по головному мозгу, идет его отек.

«И пациент может умереть уже не от печеночной недостаточности, а от отека мозга. Поэтому трансплантация часто нужна по экстренным показаниям, в течение нескольких часов. И нет в запасе суток-полутора», — объясняет трансплантолог Алексей Щерба, замдиректора научно-практического центра. В ту ночь он координировал всю работу по спасению мамы и сына и сам в бригаде с коллегами-трасплантологами и микрохирургом делал операцию ребенку.

Мирослава доставили в центр вечером в понедельник, 2 сентября. Маму — на следующий день, уже в полночь 3 сентября, показания к трасплантации печени были неотложные.

За пару часов до этого было принято решение: печень будут пересаживать сразу обоим, это называется split-трансплантация.

«Когда к нам поступил ребенок, у нас было два сообщения о донорах (о возможности забора печени. — Прим. tut.by). Один из органов, когда его привезли, оказался непригодным. При прочих равных условиях мы бы орган и не использовали, но в тот вечер рассчитывали на каждый шанс. Собрали консилиум, посмотрели на состояние ребенка и поняли — у нас еще есть время, часов 6−8. Лучше ребенку дождаться надежного, идеального органа, чем идти на явную авантюру и пересаживать печень плохого качества».

Второй орган привезли уже через пару часов — подходил! Так в два часа ночи 4 сентября начали работу сразу три операционные бригады. Задача для первой: разделить печень на две части — пятую часть ребенку, большую часть матери.

После этого вторая бригада начала пересадку печени Мирославу, а третья — Марии. Медики потом рассказали Марии: когда начали оперировать, то ее собственная печень и печень сына были белыми — это был некроз, то есть отмирание тканей.

Работали в операционных полсуток. Вышли в 12 часов дня, хотя и это для здешних врачей не рекорд.

Трансплантация печени, а тем более сразу двум пациентам, которые буквально умирают на глазах — уникальный и сложный случай. Он стал возможным во многом благодаря тому, как меняется система трансплантации в Беларуси.

«Последние два года по нашей инициативе в областных центрах стали выполнять часть операции по мультиорганному забору. То есть раньше мы выезжали и на забор органа, а потом привозили сюда и выполняли трансплантацию. Но количество пересадок растет в стране, нам не хватает сил на такое. Мы подготовили региональных хирургов для выполнения забора печени. И теперь благодаря этому мы смогли одномоментно выполнить забор органа в двух городах, а сами сконцентрировать свои силы здесь», — рассказывает Алексей Щерба.

Трансплантолог Алексей Щерба руководил спасением мамы и ребенка в ту ночь

А уж тем более ситуация непростая потому, что, с точки зрения методики забора для трансплантации, печень — даже сложнее сердца или почки.

«С точки зрения анатомии, у нее много сосудов, кроме них есть желчные протоки — все это важно не повредить. Для этого нужны глубокие системные знания».

Пока беседуем с медиками, у них невольно вырывается: уже во многих странах люди не употребляют в еду дикорастущие грибы, вредная привычка! Каждый год белорусы отравляются бледной поганкой.

«Как раз все наши случаи трансплантации из-за отравления бледной поганкой случались в этот период, август–сентябрь. В год от одного до трех пациентов. Всего 11 пациентов за время существования нашего центра. Первый случай был в сентябре 2009 года, мальчик. Ему было 16 лет, сейчас живет в Могилеве нормальной жизнью. Спортом занимается! До операции занимался в секции, после трансплантации сначала пришлось уйти. Но потом вернулся, а теперь тренирует детей боксу!» — вспоминает собеседник.

Отмечает коллег и сам директор Минского научно-практического центра хирургии, трансплантологии и гематологии Олег Руммо. Он объясняет:

— Выполнение split-трансплантации — не такая редкость. Когда один орган делится между двумя реципиентами. Но обычно такое выполняется в плановом порядке. Взрослым, чаще всего с циррозом вирусной этиологии (происхождения. — Прим. TUT.BY), а ребенку — с врожденной аномалией. В данной ситуации все приходилось делать экстренно и делить одну печень между членами одной семьи, а это нечасто встречается. А чтобы еще при отравлении бледной поганкой... Не надо есть, чего есть не нужно… — говорит без упрека медик.

Он повторяет: если бы маму и ребенка вовремя не отправили из Бреста, задержали бы на несколько часов, то их бы не спасли. Но молодцы: все сделали верно. Отцу, к сожалению, помочь было невозможно: смертельная доза.

Что касается трансплантации, то Беларуси есть чем гордиться: в нашей стране уровень органного донорства составляет 25,1 на миллион населения в прошлом году (число возможностей получить орган для спасения жизни). Чем выше, тем лучше.

Для сравнения, перечисляет по памяти Руммо, в Германии этот показатель составляет 9,6, в соседней Польше — около 14, в Литве 13,8, а в России 4. Опережаем Канаду и Великобританию. Ближе к Норвегии и Швеции — там 21,9 и 19,4 соответственно.

Такие операции требуют не только колоссальных финансовых и человеческих ресурсов, подчеркивает Олег Руммо.

«Люди не спали всю ночь, какое эмоциональное напряжение мы испытали за пациентов. Такого (речь об отравлении поганкой. — Прим. tut.by) лучше не допускать. А команда, с моей точки зрения, отработала отлично, — говорит трансплантолог. — Уникальнейший случай в мировой практике, единственный на постсоветском пространстве».