Предвыборный баррель Трампа

Почему рынок энергоносителей ждет коренной перелом в 2020 году.

В только что опубликованном «Проекте основных направлений денежно-кредитной политики на 2020 год и период 2021 и 2022 годов» Центральный банк в наихудшем сценарии видит «…возможность снижения мировых цен на нефть до $25/баррель в 2020 г. (в наиболее острой фазе кризиса — до $20/баррель) за счет значительного сокращения спроса на энергоносители в мире и существенного ухудшения ожиданий относительно перспектив роста мировой экономики».

Неделей раньше глава МЭР Максим Орешкин заявил, что «если мировая экономика столкнется с серьезными проблемами… $40 за баррель устроят Россию».

А больше месяца назад агентство АКРА, собственниками которого являются крупнейшие российские компании и банки, в базовом (!) сценарии резко ухудшило прогноз среднегодового курса доллара: если в октябре 2018-го агентство считало, что в 2020-м курс составит 60,10 рубля за доллар, то в июле‑2019 — уже 73,80. Также АКРА ухудшила прогноз по цене нефти и объему экспорта.

Все видят угрозу, которую несут для стоимости нефти мировой экономический кризис и торговые «войны», а агентство АКРА отмечает еще и то, что с вводом в строй новых нефтепроводов, доставляющих нефть сланцевых месторождений к экспортным терминалам Мексиканского залива, нефтеэкспортный потенциал США за 2019–2020 гг. вырастет на 4,7 млн баррелей/день.

Тут, конечно, можно спросить: а откуда же Америка возьмет такой объем нефти для экспорта? Ответ: из так называемых DUC — пробуренных, обвязанных, но стоящих без гидроразрыва пласта (ГРП) скважин, которые после проведения процедуры ГРП способны совокупно вылить на рынок более 4 млн б/д. Сейчас эту нефть невозможно доставить к потребителю из-за дефицита нефтепроводных мощностей, но к концу 2020 года он будет ликвидирован. Вопрос, кто купит такое огромное количество «легкой» нефти, да еще в условиях торговой войны США и Китая, отложим на печальное будущее.

Я же расскажу о том, чего никто из означенных структур не упоминает в качестве причины снижения стоимости нефти.

Игра на понижение

В ноябре 2020 года в США пройдут очередные президентские выборы, совмещенные с полными перевыборами Палаты представителей и трети членов Конгресса. А теперь заглянем не в столь уж далекую историю.

В 2008 году, когда так же выбирали президента США, нефть сорта Brent за 105 торговых сессий упала на 105 долларов (точнее, на $104,75). Падение по столь жесткой матмодели говорит о жесточайшей модерации мирового рынка нефти — при соответствующей необходимости.

Следующие выборы президента США пришлись на 2012 год, и цена нефти Brent снова за три месяца упала с пика в $126 за баррель до $89. Что примечательно, в том году падение остановилось ровно через день после того, как праймериз республиканской партии выиграл непроходной Митт Ромни — выводивший рабочие места из США в Китай мормон, — т.е. когда стало окончательно ясно, что Барак Обама гарантированно будет переизбран на второй срок.

В выборный 2016 год цена на нефть падала до минимума последних 20 лет — $28 за баррель, но потом пришел Дональд Трамп, у которого крайне важные для него «промежуточные» выборы Палаты представителей и части Сената (в случае утраты республиканцами большинства в Сенате Трампу вполне серьезно угрожал импичмент и уголовное преследование) пришлись на ноябрь 2018 года. И снова нефть за три месяца упала с $86 до $50.

Объяснение тут следующее: в каждой американской семье есть минимум один, чаще два легковых автомобиля, розничную же стоимость бензина формируют не налоги, как в Европе или России, а стоимость сырья, т.е. нефти.

Чем дешевле нефть, тем дешевле бензин, тем больше денег в кошельке избирателя, тем лучше его настроение в момент похода на избирательный участок.

Плюс ко всему падение стоимости нефти на $10 за баррель приносит экономике США дополнительный рост в 0,2–0,25% ВВП, что особенно важно как в год выборов, так и в период экономического кризиса, в который сейчас с окончанием цикла роста входит экономика США.

За последнее десятилетие мы имеем четыре факта «предвыборного» понижения стоимости нефти, но о механизме реализации этого процесса на практике можно только догадываться. Одна из гипотез отсылает нас к истории нефтяного рынка. До 1973 года, когда арабские страны-члены ОПЕК объявили эмбарго на поставки нефти США, Великобритании, Японии, Нидерландам и другим странам, поддержавшим Израиль в ходе Войны Судного дня, за баррель нефти давали жалких три доллара.

Эмбарго подняло стоимость нефти в четыре раза. И уже на следующий год на Западе были сделаны первые попытки организовать биржевую торговлю фьючерсами на нефтепродукты. Дело шло ни шатко ни валко до 1983 года, когда Нью-Йоркская товарная биржа запустила оказавшиеся суперуспешными торги фьючерсными контрактами на западнотехасскую сырую нефть. По сути, была сделана попытка перехватить ценообразование нефти у нефтедобывающих стран. В итоге она завершилась победой: всем известно, чтостоимость «физической» нефти формируется в привязке к ценам, устанавливаемым в ходе биржевых торгов «бумажной» нефтью, обороты которых на порядок превышают продажи реальной нефти.

Это превратило нефть в привлекательный для спекулянтов актив, и теперь стоимость денег (кредита) влияет на цену нефти не меньше, чем решения ОПЕК.

С точностью можно сказать, что Саудовская Аравия «в деле». Это следует из того, что в первой половине 2008 года целиком и полностью завязанный на нефть саудовский фондовый рынок на фоне мощного восходящего движения цены нефти упал на 15% — т.е. работающие на нем крупные игроки еще за полгода знали о предстоящем падении стоимости нефти. Накопленный королевством многомиллиардный финансовый резерв позволяет делать очень крупные ставки на рынке «бумажной» нефти, при необходимости подкрепляя их решениями ОПЕК, касающимися уже рынка реальной нефти.

По сути, единственное, чего мы не знаем, так это названий конкретных финансовых структур, через которые власти США и Саудовской Аравии раз в несколько лет реализуют крупные понижательные движения на рынке нефти.

Дилемма Дональда

Для Трампа, которого, согласно заявлению бывшего спецпрокурора Мюллера, от начала уголовного преследования спас лишь статус президента, победа в 2020 году исключительно важна, тем более что под потенциальным ударом находятся и его дети, как минимум Дональд-младший. В этой ситуации у Трампа два выхода: победить или дорого продать свое поражение.

Если Трамп настроен на победу, то он приложит все силы, выложится даже больше, чем в ноябре 2018 года. И раз он использовал снижение стоимости нефти для тех выборов, то тем более использует и сейчас. Если же Трамп придет к выводу, что ему не остается ничего, как обменять поражение на гарантии неприкосновенности/освобождения от ответственности, то он скорее решит сорвать куш, толкнув нефть вверх, в то время как все будут ожидать ее падения (кризис ведь). И поведение нефти в год выборов, таким образом, станет маркером того, насколько Трамп готов драться за переизбрание.

Так что рост стоимости нефти, если таковой случится в 2020 году, скорее всего, обернется для России большими неприятностями, ведь любой президент-демократ будет настроен крайне антироссийски.

Если же Трамп решит бороться, то с учетом его пунктика «им. Б. Обамы», мы вполне можем увидеть нефть ниже значений выборного 2016 года: либо ниже январского минимума в $28 (вот тогда рискованный сценарий ЦБ РФ в $20–25 станет реальностью), либо ниже ноябрьских $45 за баррель. Тут уж Трампу выбирать, а он парень резкий, да и на кону у него будет стоять очень и очень много.

Кроме того, в выборный 2020 год США просто обязаны прийти к «энергетической независимости», т.е. — ситуации, в которой совокупный экспорт нефти и нефтепродуктов из этой страны превысит их импорт. По газу США уже добились этого, по нефтепродуктам тоже. Осталось за 12 месяцев нарастить собственную нефтедобычу на полтора миллиона баррелей в день, что вполне возможно — именно таким темпом растет добыча американской нефти в последние годы.

Трамп же не упустит возможности выложить перед избирателем столь мощный козырь, ведь это реальное воплощение его лозунга: Make America Great Again! Таким образом, в следующем году рынок нефти ждет коренной переворот: недавний крупнейший в мире импортер нефти и нефтепродуктов превратится в их чистого экспортера.

Максим Авербух, «Новая газета»