Бархатная дальневосточная революция
Как партия Путина потеряла всю власть в регионе.
В кабинете председателя комитета Законодательной думы Хабаровского края по вопросам строительства, ЖКХ и ТЭК Сергея Сокуренко царит бардак: столы завалены коробками, пакетами, папками с бумагами. Поверх вещей лежит ватман с наклеенными фотографиями Сокуренко в разных рабочих ситуациях, работа украшена цветными рисунками и декоративными звездочками. Это подарок от сотрудниц аппарата краевой думы, который Сокуренко возглавлял до того, как стал депутатом, пишет «Новая газета».
Сокуренко собирает вещи, потому что 8 сентября с треском проиграл выборы: за него на одномандатном округе в Хабаровске проголосовали в четыре раза меньше человек, чем за директора городского краеведческого музея Ивана Крюкова, шедшего от ЛДПР.
На интервью Сокуренко приехал с торжественного открытия участка автодороги Хабаровск — Владивосток, где он стоял рядом с губернатором края, чем явно очень горд. Похоже, депутат никак не может поверить, что на днях срок его полномочий закончится, все силится понять, как же так произошло.
«Погода была не самая хорошая (в день выборов в Хабаровском крае был тайфун — Ред.), и мне кажется, народ как шел на выборы, опустив голову, прячась от дождя, так и на участке проголосовал, не поднимая головы, — рассказывает единоросс. — Да если бы выдвинули оленя или медведя, то народ только потом понял бы, что избрал даже не человека.
Я не хочу население обидеть, но произошел какой-то феномен, который следует изучить, потому что это дальневосточный диагноз».
Новая партия власти
Проиграл 8 сентября не только Сокуренко — в Хабаровском крае в этот день рухнул весь привычный порядок вещей.
Для полной смены власти в регионе хватило одного года — в прошлом сентябре губернатором региона стал экс-депутат Госдумы от ЛДПР Сергей Фургал, а спустя год его партия победила вообще на всех проходивших в регионе выборах.
Теперь в краевой думе у ЛДПР 30 мандатов из 36 (у КПРФ — три, у «Единой России» — два, и один — у «Яблока»). В городской думе Хабаровска «либерал-демократам» ушло 24 мандата из 25 (один — «Справедливой России»). Во втором по значению городе края, Комсомольске-на-Амуре, выборы мэра выиграл кандидат от ЛДПР Александр Жорник, а в гордуме там теперь будут заседать 24 депутата от ЛДПР из 25 (один — от КПРФ). На довыборах депутата Госдумы от Хабаровского края также победил кандидат от ЛДПР Иван Пиляев.
То есть из распределявшихся 8 сентября 88 кресел представители «Единой России» сядут только в два.
«[В Хабаровском крае] произошла смена власти, отодвинуты абсолютно все старые кадры, которые много лет занимались управлением региона и назывались его политической элитой», — констатирует главред издания «Хабаров.today» Алексей Капер.
По словам политолога, декана социально-гуманитарного факультета Тихоокеанского государственного университета (ТОГУ) Илдуса Ярулина, агитаторы ЛДПР внушали людям, за кого точно не надо голосовать, и выбили все крупные фигуры, как при игре в городки. «Даже николаевский олигарх Валерий Постельник, под которого зачистили округ, убрав не только коммуниста, но и кандидата от ЛДПР, все равно занял даже не второе, а третье место! Не получили вторых мест и большинство других представителей истеблишмента», — говорит Ярулин.
Первые симптомы
Мало кто ожидал, что в не самом бедном и не самом протестном регионе вдруг произойдет настоящий переворот. Ничего особенно стыдного или ужасного единороссы в Хабаровском крае не делали — примерно так же они действуют и в других регионах.
Основная вина, соглашаются все мои хабаровские собеседники, лежит на предыдущем губернаторе края — Вячеславе Шпорте. Долгие годы он работал на Авиационном заводе имени Гагарина (КнААЗ) в Комсомольске-на-Амуре, где прошел путь от сборщика-клепальщика до технического директора. Заслуженный единоросс (член политсовета партии «Единство» с ее основания) стал в 2003 году депутатом Госдумы. В следующий созыв не попал (стоял слишком низко в партийном списке), но зато в 2009 году был назначен губернатором.
В 2013 году Шпорт остался на второй срок, выиграв выборы с результатом 63,92% голосов, и начал стремительно «бронзоветь».
«Он слушал только то, что хотел услышать, и только от тех, кого хотел слышать, а все остальное — это происки врагов и гнилая интеллигенция», — рассказывает Ярулин.
По его словам, Шпорта в крае не очень любили, тем более что пришел он на место Виктора Ишаева, «мастодонта и народного губернатора». «Тот был, может, иногда и самодур, но делал все для людей, он был хозяин, на перспективу работал», — добавляет политолог.
По словам журналиста Капера, Хабаровский край никогда не выделялся с точки зрения оппозиционности: «Губернаторов мы не свергали. Наоборот, была жесткая рука Ишаева, который давил оппозицию, тут все было зачищено и стерильно».
Последние два года своего губернаторства Шпорт якобы почти перестал участвовать в принятии решений и рассказывать людям, что он делает. Живо интересовали его только самолеты, а особенно Sukhoi Superjet 100, который производят как раз на авиазаводе в Комсомольске-на-Амуре.
Самолет, как известно, оказался проблемным, от него начали постепенно отказываться заказчики, а в мае 2019 года случилась катастрофа в Шереметьево, практически похоронившая надежды на успешное будущее самолета.
Пенсионная реформа, скандал с «клубничным полпредом» (представитель Шпорта в Комсомольске на джипе давил клубнику на плантации молодого фермера, который отказался платить за аренду земли большую сумму) — претензии к Шпорту копились.
Последним гвоздем в крышку губернаторского гроба стали его слова на встрече с Путиным о том, что средняя зарплата врача в крае составляет 81 тысячу рублей.
«Тут такая волна поднялась! В Хабаровском крае же было две реальности — потемкинская деревня из отчетов и серьезно отличавшаяся от нее действительность», — говорит политолог Ярулин.
Жители края как-то выживали в «серой зоне», в том числе за счет браконьерского вывоза леса в Китай, но после введения санкций крутиться стало тяжелее. «Экономики толком нет — ни одного завода серьезного не осталось, а все проблемы Шпорт решал за счет кредитов — на момент его ухода общий долг составлял 56 миллиардов рублей. Значительную часть бюджета приходилось тратить на обслуживание долга, а на развитие денег не было», — продолжает Ярулин.
Тем не менее ни Шпорт, ни команда московских технологов во главе с Сергеем Гречишниковым не волновались. «На встрече в начале августа я им говорил, что ситуация тяжелая, а они мне: «Да чего тяжелого! У нас все готово уже — будет 40% явка, и 60% за Шпорта, все железно». Ну мы же тут деревня, чего нас слушать», — вспоминает политолог.
Избирательную кампанию Шпорта критикует даже депутат Госдумы от Хабаровского края единоросс Борис Гладких:
«Я откровенно и прямо говорю: более бездарной кампании, чем кампания 2018-го на тот момент действовавшего губернатора, я, честно говоря, еще не видел».
По его словам, «технологи, отдельные министры и какие-то случайные товарищи» не допустили «Единую Россию» до кампании, хотя сам Гладких предупреждал губернатора, что тот «не пройдет, и это видно невооруженным глазом». «Не было никакой программы по развитию на следующую пятилетку, а поход на третий срок — это очень ответственный шаг. Шпорту надо было снять с себя бронзовый лоск и пойти к людям, причем за год до выборов», — говорит Гладких.
Вопреки желаниям
Самое смешное, что победивший Шпорта Фургал не очень-то и стремился стать губернатором. «Сто процентов, что он не хотел этого, ему было бы намного спокойнее работать депутатом Госдумы», — уверен журналист Капер.
Так как Фургал был относительно известным в крае политиком (на выборах в 2013 году он занял второе место с 19%), то он, по словам источника, близкого к региональной власти, предупреждал тех, кто выбрал его соперником Шпорта, что если пойдет на выборы, то может их выиграть, и предлагал еще раз хорошенько подумать. Но Фургала очень настойчиво попросили.
Единоросс Гладких, который сидел с Фургалом в Госдуме, утверждает, что коллега ему и вовсе говорил следующее:
«У меня нет желания заниматься губернаторской работой, давай думать, что делать, чтобы Шпорт прошел, потому что я и с ним не хочу ссориться».
Как бы то ни было, Фургал (несмотря на не самую богатую и активную кампанию) уже в первом туре совсем ненамного, но Шпорта обошел.
Перед вторым туром Гладких предлагал Шпорту «сделать образ более простым» и «чтобы две недели радио и телевидение говорило голосами простых граждан, представителей разных профессии». Но Шпорт ограничился записью совместного видеоролика с Фургалом, который согласился в нем стать заместителем Шпорта, то есть как будто бы отказался от борьбы.
Но было уже поздно: люди поверили, что перемены возможны. «Если на первый тур многие махнули рукой, то перед вторым я впервые видела, как мужчины бросают рыбалку и едут в город, чтобы успеть проголосовать», — вспоминает телеведущая местного канала «Губерния» Софья Епифанова.
Тефлоновый мессия
Фургал победил, получив без малого 70% голосов избирателей при явке в 47%. «Людям дали новую надежду. Или химеру какую-то. Это как у Бальмонта (на самом деле у Беранже — И.А.): «Честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой». Вот люди сами себе навеяли сон и сделали ставку на нового мессию, что он все зачистит и все будет хорошо», — рассуждает политолог Ярулин.
Новый губернатор оправдал народные ожидания, сделав несколько популярных (многие называют их популистскими, а самого Фургала сравнивают с ранним Ельциным) шагов. Так, губернатор уменьшил число министров, запретил им летать бизнес-классом, снизил себе зарплату до МРОТ, в два раза сократил пенсии бывшим чиновникам и депутатам, а также выставил на продажу яхту, находившуюся в собственности правительства Хабаровского края.
Показухи при этом стало меньше. Если Шпорт каждый год варил на набережной Амура уху, которую бесплатно раздавали всем желающим (процесс активно освещали в СМИ), то Фургал этого делать не стал.
«Ожидания населения после протестного голосования стали оправдываться: Фургал выступает в роли защитника, который разносит чиновников из старой команды, что на ура встречается населением», — говорит главред «Хабаров.today» Капер. Губернатор жестко распекает министров на публике, а за закрытыми дверями и вовсе на них кричит.
Показательные порки (видео с закрытых совещаний кто-то сливает в Сеть) и увольнения нравятся народу.
По мнению Капера, Фургалу помогает опыт в бизнесе 90-х годов: «Тогда выживал сильнейший, и его это закалило. Он руководил компанией, связанной с металлоломом, полутемной областью. Он не губернатор-одуванчик, он действительно жесткий руководитель».
Совсем по-другому новый губернатор общается с населением края. «В отличие от Шпорта, Фургал ездит по краю, его команда записывает жалобы и отвечает на них. Наладился контакт между властью и людьми, чего раньше практически не было, — люди верят, что власть их слышит, а это дает надежду, что она что-то сделает», — говорит Ярулин.
Фургал с готовностью принимает людей в администрации. Например, общался с вкладчиками АТБ и дольщиками. «Они долго митинговали, но при Шпорте к ним даже чиновников низшего звена не пускали, а Фургал сразу после избрания начал собирать заседания и по два-три часа разбираться вместе с дольщиками, застройщиками и чиновниками. По итогам назначался срок решения проблемы, и люди стали заселяться», — говорит Капер. Встретился Фургал даже с координатором местного штаба Навального Алексеем Ворсиным.
Его, как и при Шпорте, не зарегистрировали на выборах (на этот раз в горсовет), и на встрече губернатор лишь посочувствовал Ворсину и предложил идти в суд. Тем не менее координатор штаба Навального губернатора хвалит.
— Когда я встал с пикетом, ко мне через 20 минут вышла пресс-секретарь губернатора и сказала, что меня примут. Где такое возможно представить? — говорит он.
— То есть Фургал лучше, чем Шпорт?
— Конечно! Давайте честно признаем, что Сергей Фургал — талантливый политик, и я вижу, что он на наших глазах может стать губернатором-тяжеловесом, как те, которых мы знали в 90-х. Другие победившие в 2018 году губернаторы [от системной оппозиции] не смогли оправдать народное доверие, а Фургал чувствует этот нерв и может сильно укорениться.
— Вы его так хвалите, но он же все-таки не оппозиционер? — удивляюсь я.
— Можно похвалить даже единоросса, если он что-то сделает хорошо. И потом, вот есть какой-то бизнесмен в регионе, и он хочет заниматься политикой. Куда ему идти? К Навальному? Он пойдет в системную партию, как это сделал Фургал в 2005 году.
Но он же не является идейным жириновцем, и системные партии не монолитны, и их победа приближает прекрасную Россию будущего.
— А критиковать будете его?
— Конечно, уже. Но мне теперь сложнее, чем любому другому координатору, ведь тому можно взять бестолкового губернатора от ЕР и бомбить про него на камеру, а здесь критика в лоб не пройдет, нужно хитрее действовать. Любая смена власти — это лучше, но рано или поздно мы придем в оппозицию, потому что у нас все равно разное видение прекрасной России будущего.
Пока реальных хозяйственных достижений у губернатора не так много, но всем в крае понравилось, как Фургал разобрался с проблемой школьного питания. «До этого в школах было разное меню для льготников и тех, кто заплатил деньги. То есть кому-то меньше мяса в суп накладывали. Фургал выделил краевые деньги, чтобы уравнять детей, и сказал районам и городам сделать то же самое», — рассказывает Ворсин.
По словам Капера, Фургал требует, чтобы богатые золото- и лесодобытчики, которых не совсем корректно завели в ТОРы, платили налоги, начал решать проблемы с дорогами, которые тяжелыми машинами разбивают лесопромышленники, передавая их им на содержание. «Постановка вопросов стала другая, он требует, чтобы от бизнеса была отдача, а у центра просит помощи, а не отчитывается об успехах. Это импонирует населению», — утверждает Капер.
Фургал — вменяемый человек, говорит Ярулин, и хотя за 11 лет в Госдуме особо ничем не засветился, за год изменился, умеет слушать, и у него есть хорошие задумки. «Он понимает, что промышленность сюда не придет и надо возродить то, что есть, опираться, как в Китае, на собственные силы, поднимать сельское хозяйство, которое при Шпорте загубили. Возможно, Сечин будет строить завод по сжиженному газу, и у нас достроили наконец аэропорт, который в перспективе хочется сделать международным хабом из-за удобного его расположения», — говорит политолог.
Главное же, уверен Ярулин, что Фургал «пока ничего не сделал во вред краю, и радикальных шагов по ухудшению ситуации нет».
Почти никто в области не спорит с тем, что у губернатора очень высокий, даже «невероятный» уровень поддержки. Никого не беспокоит процветание завода «Амурсталь», принадлежащего теперь жене Фургала и получавшего и раньше разнообразные преференции, или то, что в правительстве Фургала по-прежнему работает множество министров Шпорта.
«Население не сомневается в нем, что бы с ним ни происходило, — например, ролики о том, как его пытаются задержать сотрудники лесхоза, никак не повлияли на его рейтинг.
Если он детей будет есть, и это не повлияет. Вот такой феномен сложился. Ничего к нему не прилипает, он тефлоновый», — говорит журналист Капер.
В кольце врагов
Популярный губернатор (за ним уже закрепилось прозвище «народный») весь год жаловался, что законодательная дума, где большинство оставалось у «Единой России», не дает ему нормально работать. «Парламент начал набирать силу, стал оппозицией губернатору, единороссы всячески показывали, что будут влиять на процессы», — говорит Капер.
По мнению Епифановой, предыдущий состав закдумы очень цеплялся за власть и дискредитировал себя тем, что противостоял губернатору. Например, депутаты запретили ставить во главу партийных списков «паровозов», хотели сами назначать вице-губернаторов (впрочем, Гладких утверждает, что на это предложение Фургал сначала отреагировал положительно).
Сами единороссы уверяют, что были настроены на конструктивный диалог и хотели работать вместе. «Нас обвиняли целый год, но мы ведь ничего не делали. А когда губернатор внес проект бюджета, то он был принят «Единой Россией» со всеми поправками. Значит, был консенсус в том, как должен развиваться край, — говорит Сокуренко и уверяет меня, что готов был подчиняться и новому губернатору. — Когда я служил в армии, у нас менялись командиры, и Хабаровский край я воспринимаю как воинскую часть, где поменялось высшее должностное лицо. Той войны, которую описывали в СМИ, между нами не было, но результатом искусственного подогрева этой темы стала его популярность и наше отрицание».
Вот только репутация у законодательной думы и царившей там «Единой России» в обществе была слишком уж отрицательной. Депутаты проголосовали за пенсионную реформу, приняли «монетизацию льгот» на общественном транспорте и отменили выборы глав районов.
— Немаловажный вопрос для Хабаровского края — это рыба. У нас поставили загородки в Николаевском районе, и рыбы не стало. А и в советское время, и в лихие 90-е ее хватало всем, — говорит Сергей Безденежных, депутат краевой думы от ЛДПР.
— Ну все-таки не «Единая Россия» же поставила загородки, — возражаю я.
— Но ответственность есть, ведь она у власти находилась, — отвечает он и, наверное, пока не осознает, что теперь, по его же логике, за эти загородки несет ответственность ЛДПР.
В победившей партии утверждают, что «ошеломляющий результат ЛДПР сделала армия конкурентов». «В какой-то момент открылись краны, и все залило грязью и чернухой на губернатора и партию», — говорит источник, близкий к партии, и уточняет, что ЕР ответственность за «черный пиар» на себя не взяла даже в приватных беседах.
Но против тефлонового губернатора и его партии ничего не сработало.
«Чернухой только спровоцировали у населения ответную реакцию. Люди решили защитить губернатора, дать ему работать с лояльной думой», — говорит журналист Капер.
Фургалу и его команде в ходе кампании удалось убедить жителей Хабаровского края, что их окружают враги — Москва и полпредство ДВФО, а депутаты-единороссы — их пятая колонна. «Полпред долго обходил Фургала стороной на общих встречах, а Медведев как-то не смог вспомнить сразу его фамилию. Это пренебрежение наложилось на синдром дальневосточника. Здесь жители считают, что они — государевы люди, что они живут в нечеловеческих условиях на фронтире, чтобы дать отпор врагам, но и ожидают от государя привилегий, а не того, что Хабаровский край отдает в центр 64% собранных налогов», — говорит политолог Ярулин.
«Все перешли в режим осажденной крепости, почувствовали себя в одной лодке с губернатором, по которой со всех сторон бомбят», — говорит источник, близкий к ЛДПР. Желание помочь губернатору в его борьбе с врагами привело к мобилизации: явка для выборов в краевую думу была немаленькая (33%).
При том что в ЛДПР уверяют, что административный ресурс не использовали. «Фургал заявил, что выборы должны быть прозрачными и конкурентными. ЛДПР же жаловалась всегда на админресурс, как же теперь его самим применять. Это невозможно! Доходило до абсурдного: для встреч с кандидатами не давали помещение, потому что оно краевое, и отправляли искать коммерческое. С таким количеством проблем, связанных именно с ограничениями работы, не сталкивался никогда», — говорит источник, близкий к партии.
По словам Ворсина, в самом Хабаровске админресурс как раз работал на «Единую Россию», мэр-единоросс Сергей Кравчук задействовал муниципальные предприятия и газеты. «ЛДПР хватает реальной поддержки, чтобы к такому не прибегать. Фургал же ни с кем не воюет и оставил кучу министров Шпорта, но медиамашина Хабаровского края уничтожала «Единую Россию» каждый день», — говорит Ворсин, доказывая это тем, что даже его как-то пригласили на телеэфир про Кравчука.
У политолога Ярулина, впрочем, другие данные: «В ЛДПР взяли технологии «Единой России» и работали с мелкими структурами, убеждая их отправить сотрудников проголосовать за партию, но никаких бумаг и указаний сверху не спускалось — Фургал мог про это и не знать».
Не тот народ
В «Единой России» свое поражение объясняют по-разному. Во-первых, депутат ГД Гладких жалуется на административный ресурс и на «грязную кампанию» против ЕР.
Но основной причиной видит провальную работу избирательного штаба — в том числе московских политтехнологов. «Определенное недовольство [людей] было, но были и ошибки в действиях партии. Выводы из кампании Шпорта сделаны не были, специалисты-технологи просто не понимали, куда приехали, и своими действиями просто начали вносить неуверенность», — жалуется Гладких. Он так легко позволяет себе критиковать работу коллег, потому что в апреле ушел с поста руководителя избирательного штаба хабаровской ЕР: «Не хотел, чтобы меня не ассоциировали с кандидатами, которые могли стать депутатами, и не устраивал принцип лебедя, рака и щуки».
Дело в том, что весной в «Единой России» запустили проект «Время перемен», с помощью которого хотели омолодить партию и отправить на выборы новые лица. Под новичков выпустили красочные агитматериалы, где написали, что «Время перемен» поддерживает и губернатор. Когда Фургал гневно от единороссов открестился, проект быстро стух. На праймериз «Единой России» выиграли проверенные бойцы, но атмосфера была безнадежно испорчена, боевой дух подорван.
— Я до сих пор не понял: зачем было запускать этот «Ветер перемен» и кого этот ветер сдул? У тех, кто давно работал в партии, это вызвало недопонимание, — иронизирует Гладких.
— Неудачная была история. Я им тогда говорил, что нужно концентрироваться на партийном списке, а не на самовыдвиженцах. Мне поэтому и жмут руки мужчины сейчас, потому что я не изменил партии. Два мандата к нам пришли только через партию, — вторит ему Сокуренко.
— Но как раз «Единая Россия» накануне выборов увеличила число одномандатников! — говорю я.
— Да, мы сделали это, полагая, что люди заметят конкретных людей и конкретные дела. Неслучайно у нас был слоган «Главное — люди». Оказалась, что не главное...
— Для людей.
— Как ни парадоксально! — соглашается Сокуренко.
Недоволен Гладких и выбором певицы Вики Цыгановой в качестве кандидата от «Единой России» на довыборах в Госдуму. Изначально округ обещали местному единороссу Павлу Семигину (он в итоге проиграл выборы и в краевую думу). «Думаю, у нас и не все члены партии за нее проголосовали, а сторонники — точно. Я лично слышал, как говорили, что не будут голосовать за человека, который публично охаивает нашу партию на всю страну», — говорит депутат ГД. В итоге Цыганова проиграла Ивану Пиляеву из ЛДПР, который кампанию не вел, а лишь «висел» на плакатах.
Вообще, по словам Капера, «Единая Россия» серьезно вложилась в выборы: «Они только официально потратили 70 миллионов партийных рублей, а это для региона очень много. Но эту цифру можно легко на три еще умножить. У ЛДПР же было 14 миллионов, а у КПРФ — 1 миллион триста тысяч».
А вот единоросс Сокуренко основной причиной поражения своей партии видит бедность жителей Хабаровского края. «Жизнь здесь действительно нелегкая, и хотя средняя зарплата кажется высокой в среднем по стране, но если мы учтем, сколько стоит ЖКХ и потребительская корзина, то ясно, что этих денег недостаточно, чтобы чувствовать себя уютно и комфортно. Общая атмосфера в динамике отрицательная, и раньше на условные сто рублей можно было купить одно, а сегодня — другое. Наверное, это главное, что сподвигло обратить внимание [на ЛДПР]», — говорит Сокуренко.
В низких доходах населения виноват, по мнению единоросса, федеральный центр. «Это не потому, что мы по карманам рассовали деньги и не давали их на развитие края, а потому, что крупные предприятия, работающие здесь, платят налоги в Москве, да и в центр уходит большинство собранных в крае налогов», — считает Сокуренко.
Свою вину уже бывший депутат в произошедшем видеть отказывается: «Столько конкретных дел представителями «Единой России» во время кампании и до нее никогда раньше не делалось. Это я могу зафиксировать как факт. Это не отказ мне Сокуренко Сергею Анатольевичу как кандидату или другим моим коллегам, ведь многие [избиратели] говорили, что знают нас, что мы много сделали, что у нас есть преимущества. Но как вы оказались там, где вы оказались, в части принадлежности к партии?»
Он рассказывает про расположенный в одной из школ Хабаровска избирательный участок, где комиссию возглавляет ее директор. «Много коврижек мною делалось, меня там знают. Построили им хоккейную площадку. А потом за меня в школе, где 800 человек, голосует 32 человека. Это как? Можете это объяснить как-то? Я не могу», — сокрушается Сокуренко.
В конце августа Сокуренко критиковали за то, что он полчаса выступал с предвыборной агитацией на собрании родителей первоклассников. «Меня уличали, что мы заставляли под меня родительские собрания проводить, но ничего такого не было, я просто просил меня пустить на обычные собрания. Это админресурс? Нет. Но я, правда, не могу объяснить, почему только 32 человека. Ведь мы давали деньги на школьную форму, отправляли в Сочи на олимпийские зарницы. Если честно, мне обидно», — говорит Сокуренко чуть ли не срывающимся голосом, но мне его не жалко. Если честно.
— Вижу, вы переживаете.
— Да, есть мое разочарование. Я не привык проигрывать, и в каждом поражении ты должен найти свои ошибки, но я и коллеги сделали то, что никто никогда не делал. Конечно, я должен сказать дежурную фразу, что мы уважаем выбор граждан, но я не понимаю, как был отдельный выбор сделан, и я не про себя.
Разочарован народом Хабаровского края и Гладких. Теперь он уже не уверен, что будет переизбираться в Госдуму в 2021 году. «Если я буду видеть настроение граждан, которое не позволит мне дальше работать на благо избирателей и края, то я просто не хочу проигрывать какому-то случайному человеку, который взял партийный билет [ЛДПР] и решил на хайпе прокатиться. Я ежемесячно по четыре-пять раз езжу сюда, отпуска здесь постоянно провожу, окучиваю каждый поселок, имею набор решенных вопросов!» — объясняет депутат.
Самые профессиональные профессионалы
Когда Сокуренко удивлялся выбору народа, то имел в виду в первую очередь ректора ТОГУ и секретаря Хабаровского отделения ЕР Сергея Иванченко, который проиграл в своем округе начальнику отдела детского дома №33 Сергею Лобанову.
Иванченко предварительно согласился со мной встретиться, но когда я зашел в его приемную в ТОГУ, сказал, что даже «на 10 минут никак не получится». Профессор Ярулин, который преподает в том же университете, объясняет:
«Настроение у него [плохое]: человек, которого знают все в округе, проиграл технику детского дома, которого при всем уважении знают, может, человек двадцать-сорок».
По словам журналиста Капера, Иванченко и другие одномандатники должны были пройти в краевую думу, ведь «их личная токсичность не достигла токсичности «Единой России», и никто не ожидал, что все одномандатные округа уйдут ЛДПР.
— Как так вышло с Иванченко? — спрашиваю я депутата от ЛДПР Безденежных.
— Наши кандидаты шли к людям, максимально использовали общение с людьми, в рабочих коллективах, хотя из-за админресурса ЕР нас не везде пускали.
— Вы сами-то верили в такой успех?
— Нет, и по многим [округам] я удивлен, ведь у ЕР кандидаты тоже были профессиональные, но общее настроение людей сказалось.
— То есть сожалеете, что профессионалы из ЕР не прошли?
— Сожаления нет, ведь я знаю, что наши профессионалы профессиональнее их профессионалов!
От «Единой России» из статусных кандидатов в краевую думу прошел (по спискам в сельском районе) в итоге только Геннадий Мальцев, один из самых богатых и авторитетных людей края. «Если честно, он купил место в проходной группе, мы делали про него ролик», — комментирует Ворсин.
Еще 8 сентября в штабе Навального с радостью приписали себе тотальную победу ЛДПР над «Единой Россией» в зачет своей стратегии «умного голосования». Но, признает координатор штаба Навального в Хабаровске Ворсин, «глупо спорить с тем, что сила рейтинга губернатора превышает силу «умного голосования».
«Я сразу говорил, что у нас такая ситуация вырисовывается, что проще написать, что «умное голосование» равно голосованию за ЛДПР. Но это как-то неправильно, я пытался повлиять, чтобы думы были разношерстные, мы решили, что если где-то одномандатник от КПРФ хоть что-то делает и работает на кампании, то мы поставим на него. В итоге из тех 14 коммунистов, на кого мы поставили, ни один не прошел», — говорит Ворсин.
Люди действительно голосовали за ЛДПР как за партию Фургала (по мнению Капера, местное отделение и с Жириновским особо не ассоциируется, а живет как отдельный организм) — самих кандидатов мало кто знал.
Даже «Единой России» непросто было бы наполнить сразу три парламента в одном из регионов исключительно профессионалами. Что уж говорить про ЛДПР. «Там всего несколько человек, про которых можно сказать, что они шли осознанно на выборы и понимают в новой работе.
Очень много «пассажиров» вроде сотрудников водоканала, каких-то врачей или того же директора краевого музея, который год назад был в команде Шпорта», — говорит Ворсин.
Источник, близкий к партии, признает, что в ЛДПР «кадры есть на руководство дум, на глав комитетов», и теперь главная задача — найти «внутренние ресурсы на содержательное насыщение деятельности всех новопришедших». Ворсин считает, что «какая-то часть людей станет балластом, и их уберут, а у какой-то части получится через пять лет стать нормальным депутатом».
Слишком большой успех
Сергей Сокуренко придумал оригинальную аналогию происходящему в Хабаровском крае: он называет Фургала хабаровским Зеленским. «Наша территория мне напоминает Украину. Там в самое короткое время после выборов президента появилась партия «Слуга народа», которая вынесла всех, так у нас есть ЛДПР.
Если мы сможем найти рецепт для Украины, то сможем спроецировать эту модель развития и на Хабаровский край», — считает бывший депутат.
«Украинского варианта» в ЛДПР старались не допустить. «Никто не собирался забирать всю власть — в планах было разделить ответственность, но теперь вся ответственность ляжет на ЛДПР», — говорит Капер.
«Во-первых, это [опасный] сигнал Москве, что здесь что-то идет не по их видению того, как должна строиться политическая повестка в регионах. И нужно доказать, что напротив, все ровно так, как хочет федерация. Во-вторых, есть угроза отсутствия реального диалога всех политических сил в регионе с исполнительной и законодательной властью», — признает источник, близкий к ЛДПР. Старший брат Фургала Вячеслав, сохранивший депутатский мандат, уже выразил сожаление, что многих профессионалов из «Единой России», которые работали в Думе, сейчас нет.
Но единоросс Гладких как раз радуется такому исходу: «Не было бы счастья, да несчастье помогло. Теперь спрос будет конкретно с одной партии».
Особенно серьезная ситуация для ЛДПР в Комсомольске, где вообще не осталось ни одного единоросса у власти. В Хабаровске же, во всяком случае, пока еще есть мэр-единоросс Кравчук. «У ЛДПР одно пугало осталось в виде Кравчука. Человек реально некомпетентный, на низкой явке пролез, но он будет основной мишенью, и ЛДПР невыгодно убирать его, потому что с кем тогда воевать», — считает Ворсин.
Пока что Фургал, по словам Капера, воюет с мэрией из-за муниципальных застройщиков, которым создали серьезные привилегии. «Шпорт вместе с мэрией провели законопроект, позволяющий муниципальным предприятиям, которые не могут достроить дом, найти инвестора, которому в счет достройки выделяется компенсационный участок в городе без торгов. Вот сейчас мэрия хочет разрешить приморскому инвестору по этой схеме воткнуть в центре города торговый центр, но губернатор против», — рассказывает журналист.
Проблема еще и в том, что у ЛДПР просто нет такого количества кадров, чтобы заместить все должности, но Ярулин большой проблемы в этом не видит: «Как страна в целом живет в режиме ручного управления, так и Хабаровский край будет в нем жить». Журналист Капер опасается, что «по сути, хабаровчане просто одну партию власти поменяли на другую, и при отсутствии конкуренции возможно сращивание исполнительной и законодательной власти».
— Нет опасений, что без оппозиции вы сами превратитесь в ЕР? — спрашиваю я у элдэпээровца Безденежных.
— Мы видели, чем закончилась монополия ЕР, и поверьте, мы постараемся учесть их ошибки. По крайней мере, мы шли на выборы с другими задачами, мы пришли работать.
Лица областной думы
Одним из главных лиц списка ЛДПР на выборах в краевую думу стала телеведущая канала «Губерния» Софья Епифанова. «Я бы не сказала, что это именно победа партии. Скорее люди голосовали за конкретных кандидатов, плюс протест», — говорит она.
— Чем так у вас довели народ? Вроде не самый бедный регион.
— Мне самой говорят, когда я приезжаю в Москву, что в России сейчас для Дальнего Востока — всё! Но хочется спросить: «Что всё?» Потому что люди здесь как жили, так и живут.
А наглость всегда вызывает протест, и когда уполномоченный по Комсомольску-на-Амуре катался на джипе по клубнике, когда так вызывающе себя ведут власти предержащие, то народ молчит-молчит, да взрывается.
— Вы зачем вообще на выборы пошли? — спрашиваю я ее, а она надолго задумывается, потом смеется.
— Мне было интересно. Это, безусловно, опыт: посмотреть изнутри, как это все происходит. [В ходе кампании] у меня проснулся азарт: узнать, движется система или там уже бетон. Мне действительно хотелось создать противовес предыдущему старому режиму. У меня нет никакой заинтересованности, помимо идеалистической: попробовать подойти к работе депутата с человеческой точки зрения, — отвечает она. — По той же пенсионной реформе депутаты же могли сказать, что не согласны! Может, это не изменило бы картины мира, но почему нельзя быть ближе к людям?
После победы Епифанова думала, чем заниматься в парламенте, и выбирала между культурой и «социалкой». Выбрала в итоге первое, в том числе потому, что там есть и библиотеки — ее первая специальность. «Надеюсь, что мой статус поможет в доступе к информации, ведь депутаты, оказывается, даже не пользуются депутатскими запросами», — говорит она.
Телеведущая останется работать в журналистике, переходить в политику она не хочет. При Фургале, утверждает она, прессе в Хабаровском крае стало полегче:
«Вольница стала более ощутимой: Говорите что хотите, но отвечайте за каждое слово, и мне кажется, это правильно. Куда лучше, чем когда предлагают что-то не публиковать или согласовывать».
Епифанова еще весной на радостях даже вступила в ЛДПР.
— Чтобы попробовать по полной всю эту кухню пройти. Пока в парти
Новости и события в Беларуси и мире.
Пресс-центр [email protected]