Школа стала секретнее армии?

У власти паранойя.

Есть такая смешная (и страшная) страна – Северная Корея. До недавнего времени там действовал закон: все, кто туда приезжал, обязаны были сдавать на таможне свои мобильники. Уезжаешь – телефон возвращают. А то мало ли, что ты захочешь наклеветать с его помощью про страну победившего чучхе!

Инициировав запрет на мобильники для учащихся, белорусские власти пытаются превратить наши школы в эдакое подобие Северной Кореи. Чучхе вам в парту, щенки!

Драконовская логика властей понятна: слишком уж часто безобразия, творящиеся в школах, будь то загон в БРСМ или отборный мат из уст «опытных педагогов», становятся достоянием широкой общественности именно благодаря современным гаджетам.

Дай властям волю, они бы и у взрослых их отобрали –  а то тех тоже бульбой не корми, дай поснимать какой-нибудь компромат на наше процветание. Может, ещё и отберут когда-нибудь. Пока же до этого не дошло, жертвой властной паранойи пали школьники.

При этом никакими разумными доводами такой запрет обосновать нельзя.

Отвлекаются ли дети во время уроков на мобильник? Да, бывает. Но не мобильники тому виной. Если мобильник отобрать, дети будут отвлекаться на другие вещи, рисовать рожицы в тетрадках, писать друг другу записочки, дёргать за косичку Ленку Иванову – в общем, делать всё то, что делали мы, дети доцифровой эпохи, если урок нам был неинтересен. 

Не мобильник виноват в том, что ребёнок скучает и утыкается в гаджет, а учитель. За 25 лет «процветания» наша система образования допроцветалась до того, что педагогов, способных увлечь ребёнка учебным процессом, в школах почти не осталось. Умельцев материться – навалом. А вот педагогов с большой буквы – ищи-свищи.

Но кого это волнует, если Лукашенко уже назначил крайних – «щенков» и мобильники. 

Если, как утверждают в Минобразования, приказ о запрете телефонов был принят ещё в марте, то почему никто не проследил о его исполнении, и только после гомельского инцидента вдруг все зашевелились?

Да потому что всем было начхать, мешают телефоны процессу или нет. Потому что запрет – это не про образование, а про обрезание. Обрезать всё, что связывает ребёнка с внешним миром, сделать так, чтобы ни звука, ни кадра не просочилось за стены школьного гуантанамо. Как бы в этих стенах над детьми ни издевались, какими бы трёхэтажными «педагогизмами» их ни крыли.

Даже в армии мобильники не отбирают – а школа что, секретнее армии?

В этой ситуации своё веское слово должно сказать родительское сообщество. Как верно заметили в эти дни многие, власть объявила детям войну. И теперь мы, родители, должны решить, за кого мы и на чьей стороне: за наших детей или за тех, кто отобрал достойную жизнь у нас, и теперь пытается отобрать её у нашего будущего.

Дмитрий Растаев, «Солидарность»