«Виновны могут быть школа и семья — но не ребенок»
Как учителю, ученику и обществу выйти из скандальной ситуации в Гомеле.
Уже неделю полыхает скандал вокруг конфликта в гомельской школе. Каждый день ситуация развивается в неожиданном направлении: учителя снимают с работы, потом восстанавливают, увольняют директора, выносят предупреждение министру образования Игорю Карпенко и почему-то премьеру Сергею Румасу. Но в череде этих событий не проговаривается главное: как педагог может уберечь себя от эмоционального выгорания и срыва, дети — защитить себя от унижения, а все они вместе — решить возникающие конфликты не с помощью видео, мата, парты и разносов Лукашенко. Портал tut.by поговорил с практикующими психологами и медиатором о том, как по-другому могла бы развиваться гомельская ситуация, что к ней привело и почему нет плохих детей — есть только дети, которым плохо.
«Обычно в подобных ситуациях все надеются на учителя: он ведь обученный профессионал, он справится»
Арсен Джанашиа занимается медиацией с 2014 года — помогает улаживать споры, будучи независимой третьей стороной со специальным образованием.
По словам Арсена, наиболее часто он и его коллеги-психологи сталкиваются с ситуациями, когда учитель давит на учеников и третирует их. Но бывает и наоборот — учащиеся травят педагога и вовлекают его в конфликт. Таких случаев в практике Арсена было два.
— Обычно в подобных ситуациях все надеются на учителя: он ведь обученный профессионал, он справится, он не будет поддаваться. Но дети хорошо чувствуют слабые места педагога, доводят — и тогда он срывается. Мне кажется, именно это произошло в гомельской школе.
Арсен Джанашиа, психолог, преподаватель кафедры психологии и коррекционной работы Могилевского государственного университета имени Кулешова. Фото с сайта fppd.msu.by
До этого момента — и это важно, — считает психолог, педагог могла долго находиться в состоянии стресса, что уменьшает силы совладать с собой.
— В какой-то момент происходит прорыв — и человек перестает контролировать себя. Видно, что наступила какая-то критическая точка, плюс обстоятельства — смех, видео. Это только накалило обстановку.
Как в этой ситуации учитель мог (и должен был) повести себя?
— Сейчас нам всем [и профессионалам, и обществу] хорошо придумывать, что можно было бы сделать, — говорит Арсен. — В любом случае, педагог не должен поддаваться на провокации учащихся. Их можно прекратить исключением себя или учащегося из ситуации. Не стоит стесняться обращаться к администрации. Сужу по личному опыту. Иногда у меня бывают студенты, которые не очень хорошо ведут себя на лекциях. Тогда я либо использую юмор, либо говорю, что прямо сейчас готов пригласить декана на нашу лекцию. В большинстве случаев это помогает. Хотя студенты, конечно, не четвероклассники, с детьми сложнее — но не нужно избегать того, чтобы приглашать социального педагога или заместителя директора.
И тогда ответственность за то, что будет происходить дальше, частично снимется с учителя и разделится между ним, администрацией и — обязательно — ребенком.
— На кого-то из детей действует твердый голос, потому что в семье так принято, а для кого-то это не инструмент. Поэтому стоит искать другие методы. Нужно, чтобы ребенок понимал: он причинил учителю моральный вред. И такое поведение его, взрослого человека, оскорбляет. Еще бы: взрослый, над которым хохочет полкласса и снимает это на видео. Могу представить эмоциональную раздавленность педагога — с ее опытом и авторитетом в школе среди коллег.
— Конфликт и его последствия — с вмешательством президента и увольнением директора — будет и далее давить на всех: и на учительницу, и на ребенка, и на его родителей. Как из этой ситуации сейчас можно выйти?
— Я думаю, нужно организовать диалог с привлечением трех сторон: учителя, детей и медиатора. Они должны обсудить, что произошло и почему. Если говорить о медиации, то есть методы, которые позволяют каждой стороне услышать друг друга. Высказаться, как учительнице было неприятно слышать смешки в свою сторону. А учащиеся бы объяснили, почему они себя так вели. Медиатор бы помог им. А все вместе это могло бы восстановить эмоциональный баланс.
При этом, замечает Арсен Джанашиа, довольно часто взрослому сложно отказаться от своего статуса «я — учитель».
— Он не хочет выглядеть слабым. А вдруг в итоге окажется, что он был неправ? Такое тоже может быть. Но в такой ситуации все должны быть равны и иметь одинаковое право быть услышанным.
«Дети только учатся чувствовать свои границы и считаться с чужими»
Психолог Лилия Ахремчик тоже считает, что в данной ситуации нужен медиатор, который сможет соотнести переживания учительницы с интересами ученика и его родителей.
— Эскалация конфликта достигла пика, думаю, договориться сами они не смогут, слишком много обид и последствий. Меня беспокоит будущее ребенка и его психическое состояние.
По мнению Лилии, для детей естественно проверять границы взрослых.
— Они только учатся чувствовать свои границы и считаться с чужими. Учителя на замене [не своего постоянного привычного педагога] они могут провоцировать, но для свободных детей нашего времени нет непреложных авторитетов в лице учителей, как это было прежде — и это нормально. И тут уже от учителя зависит, как он сможет выдержать это напряжение, удержит границы. Гомельская учительница не справилась. Она поступила непрофессионально, была захвачена эмоциями и потеряла контроль над собой и над ситуацией.
В кризисных ситуациях, когда ученики провоцируют педагога, есть несколько алгоритмов, которыми могут воспользоваться учителя. Сперва, считает Лилия, стоит просто спросить, для чего ученик ведет себя именно так, чего хочет добиться.
— Можно дать детям задание, а с провокатором выйти за дверь. Повторить эти вопросы там. Без навыка распознавать свои эмоции и желания вряд ли он сможет ответить. Но можно предложить ему варианты: например, «ты возбужден? тебе сейчас трудно успокоиться?», «ты хочешь внимания от меня?», «тебе нужно быть лидером в классе?» и т.п. Эти вопросы займут несколько минут, не больше, чем ор, запугивания и угрозы, но это слишком выбивается из привычного реагирования. В зависимости от ответов, дать ребенку то, ради чего весь спектакль: отсадить подальше, чтоб успокоился, дать задание, поручить нечто якобы ответственное, чтоб повысить значимость, сказать: «Я тебя заметила, ты действительно выделяешься на фоне других. Теперь мы сможем с тобой сотрудничать?» — вариантов масса.
В экстремальных ситуациях можно позвать соцпедагога или завуча. Следующий урок в этом классе нужно начинать так, будто ничего не было, не провоцировать заново и не накалять противостояние, советует Лилия.
— Обсуждение этого случая в Сети показало, что агрессии в обществе очень много, а ненависть к детям просто зашкаливающая. Битые дети, коими в большинстве своем являются родители, очень толерантны к насилию над своими и чужими детьми. Травмированные насилием люди передают эту травму следующими поколениям. Они говорят о том, что выросли нормальными людьми — но нормальными ли? Нормален ли человек, который не способен любить, сострадать, сочувствовать? Детям не к кому прийти со своей бедой, родители слишком часто не являются их опорой и защитой. Нормальные родители могут использовать закон. Слава богу, он у нас есть, и при обращении к нему работает. За публичную нецензурную речь есть наказание, за применение силы есть наказание, за опорочивание чести и достоинства есть наказание. Заявление в УВД — и минимум эмоциональных разговоров в школе.
Учителя за границей должны пройти 20 часов занятий с психологом в год
Что делать другим — мотивированным — детям, если в классе есть кто-то, кто постоянно мешает им учиться? Доктор психологических наук, профессор Леонид Пергаменщик говорит, что в таком случае учителю важно искать союзников в родителях.
— Насколько эти помехи мешают учиться? Препятствия и умения их преодолеть — это хорошая школа жизни. Но если они происходят постоянно, не эпизодически, учитель должен искать союзников и привлекать их для решения проблем.
Начальник Республиканского центра психологической помощи БГПУ Ольга Матюхова добавляет: важно понимать, что вызывающее поведение у учеников не возникает из ниоткуда — за ним стоит какая-то предыстория.
— Если какие-то дети мешают учиться, значит, за их поведением что-то кроется. Возможно, конфликт, возможно, поведенческие или личностные особенности, а может, обстоятельства дома. На ровном месте ничего не возникает. Я убеждена, что не бывает плохих детей — бывают дети, которым плохо. И они своим поведением, особенно в младших классах, нам об этом кричат. Потому что по-другому их не слышат. Задача взрослых — услышать их.
Когда учитель взаимодействует с родителями, говорит Ольга, важно не вступать с ними в конфликт.
— Часто, когда родителей вызывают в школу, на них выливают холодный душ из замечаний и критики, направленной на их детей. И можно представить, что потом будет дома. В большинстве случаев это — скандал. То есть самые близкие и дорогие люди не пытаются понять ребенка, а загоняют в угол и упрекают. Получается замкнутый круг. Но если учитель попытается выстроить диалог, понять, что происходит, это только повысит его статус.
Случается, что и педагоги несправедливо относятся к детям, «поскольку не могут любить всех». Ситуация в гомельской школе спровоцировала бурное обсуждение в соцсетях своих школьных историй, когда учителя позволяли себе бить линейкой, кричать, угрожать и даже применять физическое наказание. Почему довольно часто дети молчат и не обращаются к родителям?
— Здесь возможны двое виновных: школа и семья, — но не ребенок, — говорит Леонид Пергаменщик. — Если в семье к детям относятся хорошо только в случае, если они получают что-то позитивное, вроде «ты получаешь десятки — я тебя люблю, а за пятерки — не люблю», то ребенку очень хочется заслужить любовь. И он старается делать все, чтобы со стороны родителей не было фактов обратного. Поэтому плохое он не рассказывает, а хорошее предъявляет.
Вторая причина молчания — вероятность того, что школа будет каким-то образом «преследовать» детей, которые говорят о происходящем.
— Но правильные школы делают наоборот. Они подчеркивают важность того, что нужно разговаривать. Школа — это не только про образование, но и про установление диалога.
Одно из самых важных качеств педагога — умение сочувствовать, считает Леонид Пергаменщик. Именно поэтому учителя сильно подвержены эмоциональному выгоранию.
— Сочувствие — главное. Но попробуй посочувствовать ребенку, который тебе мешает! А он, возможно, подает тебе сигнал, как ему плохо. А ты к нему со своими знаниями. Поэтому современное образование для учителей нужно корректировать. Им нужно давать алгоритмы восстановления себя.
В целом, очень важно, как в школе относятся к учителю. Хороший учитель — хороший ученик. Не наоборот. Поэтому учитель должен быть главным человеком в школе. Я бы в должностной инструкции директоров так и писал: «Ваша главная обязанность — заботиться о самочувствии педагога».
По опыту и наблюдениям Ольги Матюховой, у нас скептически относятся к международному опыту профилактики профессионального выгорания.
— У хороших директоров школ профилактика профвыгорания должна быть одним из основных компонентов заботы о коллективе. Должны постоянно проводиться мероприятия, направленные на предотвращение эмоционального выгорания. Хотя лично я часто встречаю в своей практике ситуации, когда учителя с большим опытом работы с улыбкой говорят молодым психологам: «Деточка, чему ты можешь меня научить? У меня стаж работы — 25 лет!» А «деточка» — дипломированный компетентный специалист! Да, это должно стать правилом — заботиться о себе и принимать то, что предлагают специалисты.
Например, за границей, рассказывает Ольга, учителя обязательно должны пройти 20 часов занятий в год по профилактике профвыгорания. Это помогает им не «перекипеть» и сохранить себя.
— Плюс — саморазвитие. Вообще, профессия педагога — это всегда рука на пульсе. Мы можем говорить, какое у нас было детство и какими были мы. Но чесать под гребенку прошлых лет сегодняшнее поколение — непрофессионально. Учитель должен развиваться вместе с детьми.
Новости и события в Беларуси и мире.
Пресс-центр [email protected]