История белорусской семьи, которая нашла себя в Беловежской пуще

Минчанка из группы «Джамбiбум» живет, работает и растит детей в лесу.

Каждому взрослому человеку известно, что жизнь — это компромисс. Просто Сергей и Настя не хотят считаться с этой душной истиной. Однажды они приняли решение переехать в глушь, но сделали здесь все «по красоте и феншую», с комфортом, уютом и городскими удобствами. Нашли возможность заниматься любимым делом, растить детей, не пренебрегая их образованием и социализацией. Отреставрировали деревенский дом, не превратив его в лубочную хату с рушниками, и открыли агроусадьбу без ориентации на чарку и шкварку, пишет onliner.by.

Забраться в глушь

Деревня Залесье, где живут Настя и Сергей, находится почти в четырех часах езды от Минска и со всех сторон окружена Беловежской пущей. Десять лет назад Серега со своими друзьями купили здесь несколько домов, чтобы основать поселение. Сам он родом из Бреста, страстно увлечен орнитологией и однажды решил открыть агроусадьбу, ориентированную на наблюдение за птицами.

Через несколько лет в Залесье приехала погостить минчанка Настя, встретила Сергея и решила остаться. У нее за плечами музучилище и университет культуры, музыкальный коллектив «Джамбiбум», опыт жизни и учебы в разных европейских странах. Вот уже пятый год она живет в деревне вместе с Сергеем, при этом умудряется участвовать в этно-группе KRIWI и работать над сольными проектами.

Настя и Сергей — не дауншифтеры в привычном понимании слова. Чтобы переехать в деревню, им не пришлось бросать работу на полный день или продавать городскую квартиру. Жизнь привела их сюда по довольно естественной траектории, без крутых поворотов и шоковой терапии. Они бросили большой город без сожалений, зная, что смогут реализовать себя за МКАД.

— Вообще, по задумке Сереги и его друзей здесь должно было получиться село единомышленников, которые живут и работают вместе, вместе сохраняют белорусскую культуру и развивают тематические направления экотуризма, — говорит Настя. — Но знаете, как бывает? 8—10 лет назад они собирались, а сегодня повестка дня диктует что-то другое. Поэтому, кроме нас, в Залесье живет только баба Маня.

Сама я - городская жительница до мозга костей. У меня не было даже бабушки в деревне. Но с момента взросления меня тянуло на жизнь вдали от цивилизации. Поэтому я переехала сюда с легкостью и в один момент. Для меня налаживание своей жизни на новом месте — и привычка, и вызов одновременно.

Без окон в пол и бутафории: честный деревенский дом

Сергей подкидывает дрова в бодрую деревенскую печку и садится рядом. Настя нарезает хлеб-кирпич, чтобы поджарить его на сковородке. В усадьбе нон-стопом играет фьюжн на хорошей акустике.

Снаружи Серегина усадьба мало чем отличается от любого другого деревенского дома. Разве что совами на фасаде, которых с улицы не разглядеть. Дом словно маскируется под местность, не пытаясь произвести вау-эффект на случайных прохожих. Здесь нет окон в пол и модного скандинавского минимализма. Здесь нет рушников и петушка на коньке. Сюда почти ничего не привносилось извне. Сергей старался менять только то, в чем была острая необходимость.

— Мне хотелось создать здесь национальный деревенский колорит, но не лубочный новодел, а что-то настоящее, — говорит Сергей. — Сохранить реальные артефакты от прежних жильцов, от культуры региона, от местной природы. Я купил здесь два дома, до $3000 каждый. По большому счету, дома были в хорошем состоянии, пригодном для деревенской жизни, но около $2000 пришлось вложить в благоустройство каждого из них для создания городских удобств: пробурить скважину, вкопать местную канализацию, развести электрику, выделить в доме помещение под санузел и расставить сантехнику.

Абсолютно все работы, кроме бурения скважины, Сергей выполнял сам. Где-то Настя помогала, где-то друзья. Ребята подчеркивают: стоит привлечь рабочих — и цена вопроса возрастет в несколько раз.

— Принцип был такой: не использовать наемный труд и не брать никаких кредитов. Вкладывать только то, что заработали. Поэтому первый дом был готов к заселению только через два года. А вообще ремонт до сих пор не закончен. Это очень долгий процесс.

В хозяйском доме много отреставрированного раритета 80-летней давности, в который словно вдохнули вторую жизнь. Здесь есть оригинальные довоенные стулья, послевоенный буфет из старого Бреста, кухонный гарнитур, который Серега украсил не какой-то дежурной вышиванкой, а орнаментом со старого рушника той же эпохи и географии.

— Некоторые вещи я сделал сам, причем грубо, без затей. Например, мне было интересно сделать предмет только при помощи топора, и я вытесал такой орехокол.

Во втором, гостевом доме декор подобран с некоторым отступлением от строгих белорусских мотивов к стилю бохо: центром интерьера стал индийский ковер со слонами, а у входа нашлась рамка с англоязычной надписью, гласящая, что жизнь начинается там, где заканчивается зона комфорта. К гостевому дому примыкает достроенная Серегой терраса с обеденным столом, абажуром и елочной гирляндой.

Между зданиями — огромный внутренний двор с кострищем и фестивальной сценой, где проходит весь движ.

Дети в глуши

В семье двое маленьких детей. Младшая дочь четырех лет ходит в сад в соседнем агрогородке, в 7 км от дома, а сын-шестилетка живет с бабушкой, чтобы учиться в минской школе. В Залесье приезжает на выходные.

— Конечно, для детей деревенский дом на природе рядом с лесом гораздо лучше почти любой квартиры в городе, — говорит Настя. — Здесь есть свобода передвижения и чистый воздух. Но все-таки образование — вещь серьезная. И Минск в этом смысле не сравнится с сельскими школами. Многие люди, которые переезжают в глушь из крупных городов, придерживаются философии unschooling. Но это совершенно не мой взгляд на вещи. Да, иногда дети сами проявляют свои лучшие склонности и таланты, но почему бы этому не поспособствовать? Зачем пускать на самотек?

А младшую дочь я вожу в детский сад для социализации. Других детей в Залесье нет, дома она весь день со взрослыми. К тому же мы все-таки здесь работаем, к нам приезжают гости. Принимать их и одновременно следить за четырехлеткой будет довольно сложно.

Садик находится в соседнем агрогородке Клепачи, и Настя его очень хвалит. Говорит, что группы в сельских садах не переполнены, а воспитатели не такие задерганные, как в Минске.

Продукты

Хотя в Беловежскую пущу ребята переехали не за грядками, у них здесь огромный огород с подсолнухами, рукколой и помидорами, для которого они арендовали отдельный участок.

— Мы выращиваем только то, что интересно. Зачем сажать картошку, если рядом крупный агрогородок, где ее можно купить на каждом углу у частника, без добавок и пестицидов? — говорит Сергей.

— И поддержать местного производителя, который умеет это делать лучше нас, — добавляет Настя. — Два раза в неделю к нам приезжает автолавка, в ней всегда самые свежие продукты прямо от поставщиков. Для жителей деревни это большое событие. Дочь бежит и кричит: «Мама, автолавка приехала!» И когда мы выходим на улицу, видим, как водитель уже сидит на скамейке возле дома бабы Мани и беседует с ней за жизнь.

Опасность

Но Беловежская пуща — это не только свежий воздух и экологически чистые продукты. Это еще и постоянная схватка с дикой природой.

— Опасность представляет любое дикое животное, застигнутое врасплох. В лесу мы стараемся громко разговаривать, потому что стоит посидеть в тишине всего 10 минут — и есть риск нарваться на дикого зверя. Именно для этого в фольклоре существует жанр грибных и ягодных песен, чтобы обозначить себя в лесу и заодно держать связь со своими.

Встречали мы здесь и бешеных животных, — продолжает Настя. — Однажды в дом лезла енотовидная собака: какая-то дивная, потрепанная, взлохмаченная. И при этом очень спокойная, с завороженным таким взглядом. Стрелка всю ночь ее прогнать пыталась, но все без толку. Мы знали, что здоровые животные так себя не ведут. Они, наоборот, сторонятся человека, предпочитают с ним не сталкиваться. А бешенство гонит зверей к людям, заразу распространять. После этого наша собака месяц на цепи в карантине сидела. А представляете, что такое для собаки среди леса на цепи сидеть? Если волки нападут — она же от них не спрячется.

Вообще же собака у ребят достаточно адаптированная к дикой местности. Она привыкла жить в лесу и знает, где спрятаться от стаи волков. А вот кота дикая фауна не пощадила. Смерть пришла из леса в обличье красивой и кровожадной лисицы. В другой день лиса передушила у бабы Мани всех кур. Именно поэтому ребята предпочитают не заводить сельскохозяйственных животных — чтобы они не стали приманкой для дикого зверя, от которого лучше держаться подальше.

Работа и творчество

В усадьбе проводится много мероприятий, совершенно непохожих друг на друга. От детских лагерей с веревочным городком до музыкальных этно-фестивалей. Но в основном люди приезжают сюда для того, чтобы отдохнуть от города, понаблюдать за птицами и послушать свои голоса в лесу. А иногда ребята сдают эту площадку под разнообразные чужие активности.

— Вот уже три года подряд здесь проходят психологические ретриты. Рядом есть живописный сад камней — идеальное место для тренингов. У нас с Сергеем похожее направление: он проводит терапию в дикой местности: гуляет с людьми по лесу, по болоту, чтобы понаблюдать за дикой природой, а я делаю мастер-классы по природному голосу, народному пению и многоголосью: провожу голосовые и певческие практики в лесу. Устраиваю DIY-вечеринки, например «Гуканне вясны» в последние выходные марта. Мы можем здесь гулять всю ночь, с музыкой — никто нам слово не скажет. Баба Маня — свой человек, она обожает движ и наших гостей.

Во время таких мероприятий мы с Серегой потчуем народ полевой кашей, поим глинтвейном, а наутро устраиваем пельменную вечеринку: расставляем большие столы, выносим еду, скалки, доски, мясорубки, и все начинают лепить пельмени, манты, хинкали, вареники, а потом жарят их на мангалах и кострах.

Фишка в том, чтобы не готовить для гостей — пусть гости сами для себя готовят, делясь друг с другом рецептами домашних блюд. Мы вообще не любим этого: «Гарсон, подай вина!» Не любим традиционный формат отдыха в агроусадьбе: чарка, шкварка, баня, шашлычок под водочку. У нас поэтому даже бани нет. Мы тем самым отсеиваем определенный контингент отдыхающих. Чтобы люди, которым хочется отдохнуть в тереме с чучелами, не приезжали сюда по ошибке и не испытывали разочарование. В Беловежской пуще полно усадеб такого формата. Но здесь другое место, в нем иначе отдыхается, и эту ауру очень хочется сохранить.

Поэтому у нас нет объявлений на Booking и Airbnb. Усадьбе посвящена единственная страничка в Facebook, куда посторонние люди не попадают. Отсутствие маркетинга играет роль фильтра и позволяет создать не столько прибыльный бизнес, сколько safe place для себя и своих гостей. Наша раскрутка — это сарафанное радио.

Бизнес ребят не ориентирован на то, чтобы разбогатеть как Скрудж МакДак, но денег, которые они зарабатывают, достаточно, чтобы благополучно жить в белорусской глубинке и ни в чем не нуждаться.

— По крайней мере, здесь мы зарабатываем лучше, чем в системе образования, — говорит Сергей. У него в бэкграунде университетская работа, а Настя два года была учительницей в общеобразовательной школе и 7 лет руководила ансамблем в центре творчества, так что они знают, о чем говорят.

— Дети, работа, концерты, запись альбома — все это формирует довольно сложную логистику, — говорит Настя. — Конечно, приходится крутиться, много времени проводить в дороге. Но мне нравится, когда у меня в жизни нет какой-то рутинной схемы. Здесь, в Залесье, мы задались утопической целью построить мир, в котором между хобби и работой не будет никакой разницы. И пока что у нас получается.