Эксперт по энергетике о возможной аварии на БелАЭС: Ветер может подуть в любую сторону

Разговоры о том, что Литве не о чем беспокоиться, равны нулю.

Эксперт Литовской национальной ассоциации энергетики Ритас Стасялис ответил на вопросы корреспондента Charter97 в Вильнюсе об Островецкой АЭС.

- Литва — самый ярый критик строящейся в Беларуси АЭС. С чем в большей степени связаны сомнения в безопасности АЭС — с тем, что ее строит российская компания или с инцидентами при строительстве?

- И то, и другое. Есть разные косвенные вещи, на которые обращаешь внимание, но сделать ничего не можешь. Например, была информация, что какие-то рабочие из России, которые работали на строительстве АЭС, объявили забастовку. Намек был такой: если им не заплатят, то они расскажут правду о том, как действительно идет стройка. Если ставится такая альтернатива, то можно предполагать, как там эти рабочие работали и что они делали.

Можно предположить, что не все там в порядке. Я не знаю, как по системе Росатома или Курчатовского института осуществляется надзор. В Европе такие вещи делаются по трехуровневой системе контроля: от подрядчика, заказчика и от независимого субъекта. Приведу пример финской станции Олкилуото, ее строит французская компания.

Там независимые контролеры имеют очень широкие права — вплоть до того, что они могут высказать пожелания снять уже выполненные работы — к примеру, посмотреть, что под краской, что под уже залитым бетоном, какого качества этот бетон. И эти пожелания должны осуществляться.

Я не думаю, что нечто подобное происходит на Белорусской АЭС. Это вызывает беспокойство и вопросы, на которые, к сожалению, никто не дает ответов.

- При этом Беларусь заявляет о том, что стресс-тесты на АЭС пройдены.

- Да, стресс-тесты пройдены. Я сам присутствовал на пресс-конференции, которая проходила в Минске. На ней звучали обещания сделать некоторые доработки по результатам стресс-тестов. После я не видел никакой информации о том, что эти доработки действительно были сделаны. Некоторые наши чиновники говорят о том, что белорусские власти свои же обещания игнорируют.

- В сентябре СМИ сообщили о коррупционном скандале на АЭС. В дирекции БелАЭС подтвердили сообщения СМИ о выявленных недостатках, касающихся монтажа системы кондиционирования на объектах станции и заявили о том, что они были устранены. Насколько быстро такие недостатки могут быть устранены?

- Никто не говорил, какие именно недостатки в монтаже были выявлены в связи с этим коррупционным делом. Поэтому сложно судить, сколько времени понадобилось бы для того, чтобы эти недостатки устранить. Очень большая проблема состоит в том, что по каждому вопросу у самой белорусской стороны возникают какие-то вопросы, как в случае с коррупционным скандалом. Но потом ответов на эти вопросы нет. Своим же дедлайнам и «домашним заданиям» Беларусь не следует.

- Главный метод влияния Литвы на Беларусь в вопросе АЭС — это отказ покупать электроэнергию с нее. При этом правительство Латвии решило открыть межграничную торговлю электроэнергией между Латвией и Россией после того, как Литва прекратит торговлю с Беларусью. Как оценивать такой маневр Латвии?

- Здесь вопрос в том, удастся ли Латвии что-либо изменить. Надо понимать, что страны Балтии и Северные страны состоят на одной бирже электроэнергии — Nord Pool Spot. Все системные операторы этой биржи, которые отвечают за то, чтобы система работала без перегрузок, должны договориться.

Да, у Латвии есть инициатива, что если Литва закроет, то мы открываем. Но одного мнения Латвии недостаточно. Сейчас Латвия думает что-то делать с Эстонией. Эстонцы вроде бы не против, но достаточно ли мнения двух стран, чтобы система изменилась? Я не уверен. Все решения должны приниматься консенсусом.

Если в Латвии что-то произойдет с системой, это,вероятно, ударит и по Эстонии, и по Литве. Поэтому одна Латвия тут ничего не решает. Даже если ей удается договориться с Эстонией, очень большой вопрос, смогут ли эти две страны договориться с Литвой. Еще больший вопрос — как быть с Польшей.

Формально она не в бирже, но все равно на стабильность польской системы влияет то, что происходит в странах Балтии. Еще один вопрос, который Латвия должна будет решать — это генерирующие компания. Если оператор решит запускать электричество откуда-то, могут начаться суды между коммерческими структурами и операторами. Эти вещи никогда не решаются просто.

Словом, я не уверен, что у Латвии получится что-то с этой инициативой. Я думаю, что переговоры об этом будут проходить втихаря, «под ковром», но сомневаюсь, что из этого что-то получится.

- Буквально вчера эстонский политик Кадри Симсон, которую Эстония делегирует на пост еврокомиссара по энергетике, заявила, что Евросоюз мог бы предоставить финансовую помощь БелАЭС, чтобы повысить ее безопасность. Насколько деньгами можно решить этот вопрос?

- Я думаю, что это иллюзия. Что касается энергетической системы, в Беларуси мало что можно сделать без политического желания государства. Проект АЭС осуществляется уже в течение девяти лет и ни разу у государства не возникало такого желания.

- Часто в качестве критики позиции Литвы по БАЭС приводят пример Игналинской АЭС. Вроде «Игналинская АЭС работала в Литве столько лет, и никто ничего не говорил и не проводил никаких учений». В этой связи, насколько политизирован вопрос Островецкой АЭС?

Я думаю, что вопрос БелАЭС в Литве политизирован ровно до той степени, как это должно быть. Если кто-то не понимает, что такое атомная электростанция в 50 км от Вильнюса, тут уже мало что можно ответить. Это действительно опасно.

Тем более, что здесь одна и та же река, ее бассейн, я уже не говорю о каких-то радиологических катастрофах — ветер может подуть в любую сторону, и ему не прикажешь.

Насчет Игналинской АЭС — да, действительно есть такая риторика. Но давайте вспомним, что Игналинская АЭС начала работу в 1983 году. Это были советские времена. Да, тогда никто никого не спрашивал и никаких учений не проводил.

То, что потом случилось в Чернобыле — это был метод научного тыка: эвакуируем - не эвакуируем. В советском союзе, по-моему, вообще подобных учений не было. К чему это привело, все знают.

Второй момент. Примерно с конца прошлого века в систему безопасности Игналинской АЭС было вложено столько денег, что она была, наверное, самой безопасной в Европе, несмотря на то, что ее потом закрыли. Страны Западной Европы, которые ощутили на себе последствия Чернобыля, вкладывали большие деньги в безопасность Игналинской АЭС, чтобы она была цивилизованной. Поэтому эти разговоры о том, что Игналина работала и никто ничего не говорил, как минимум странные. Один из главных кейсов Саюдиса в 88-89-90 годы была безопасность Игналины. Так что это неправда.

- 4 октября в Литве закончились масштабные учения по отработке радиологического или ядерного инцидента на белорусской АЭС. Муниципалитет Вильнюса участвовал в них только как наблюдатель. Что вы думаете об этом?

- Я не очень понимаю позицию Вильнюсского муниципалитета. В моем понимании для самоуправления Вильнюса главным приоритетом должна быть безопасность жителей. Если существует какая-то война амбиций, то это как минимум несерьезно. Безопасность жителей не должна ими подмениваться.

- При этом во время встречи с новым послом Беларуси мэр Вильнюса Ремигию Шимашюс попросил о доступе к экологическим данным в режиме онлайн, чтобы мониторить экологическую ситуацию после запуска АЭС.

- В Литве есть такой орган — VST (Служба общественной безопасности). Он уже лет пять добивается соглашения с надзорным органом Беларуси следующего содержания: если на белорусской АЭС что-то происходит, то литовский надзорщик получает оперативную информацию об этом. Этой договоренности не удается достичь.

На мой взгляд, это и есть иллюстрация ко всему. Ладно, Беларусь строит АЭС, говорит, что на все вопросы и беспокойства отвечает. Есть ли гарантия получить информацию из Беларуси, если произойдет инцидент?

Не нужно говорить о взрыве, рассматривать какие-то Чернобыльские варианты. Почти на каждой ядерной станции бывают банальные утечки воды. Если эта вода, немного более радиоактивная, чем обычно, попадет в нашу общую реку, может ли Литвы надеяться, что она получит об этом информацию? Вильнюсцы могут на это надеяться?

Это иллюстрация добрососедства, разных заверений о том, что все в порядке. Всегда все в порядке не бывает. Ты всегда можешь говорить, например, ну да, там литр воды утек и для Вильнюса это ничего страшного. Так вот, дайте нам решать, что для нас страшно, а что не страшно.

Мы эту воду поставляем, мы ее пьем. Вот пока соглашения об информировании нет — все разговоры о том, что Литве не о чем беспокоиться, равны круглому нулю.

- В последнее время в СМИ и общественном пространстве Литвы идут дискуссии о возобновлении диалога с Беларусью. Консерваторы опасаются постепенной легитимации АЭС официальными лицами. Оправданы ли эти опасения?

- Мне трудно судить, на какие исходные консерваторы опираются. Но всегда лучше, когда в обществе есть силы, задающие неприятные вопросы. Гораздо хуже, когда общество молчит. Возможно, у консерваторов это порой получается неуклюже, но они задают вопросы.

Есть закон Литвы о запрете покупать электроэнергию с БелАЭС и я пока не вижу никаких оппозиций этому закону. Никто из политиков не называет аргументов против него, никто не предлагает поправок.