В самых свободных странах не знают своих премьеров и президентов

«Измы» от имен политиков, как правило, негативные.

Американский философ Михаил Эпштейн обратил внимание на то, что слова, образованные от имен собственных политических деятелей и заканчивающиеся на «изм», имеют, как правило, негативную коннотацию:

Слово «путинизм», вброшенное В.Сурковым в активный словарь, присоединяется к прежним словообразованиям по той же модели: ленинизм, сталинизм, троцкизм, гитлеризм, франкизм, маоизм, маккартизм… Кажется, среди них не осталось ни одного с положительной коннотацией. Вот разве рейганизм… (?)...

«Измы», образованные от общих понятий, типа романтизм, идеализм, реализм, футуризм, могут быть положительными или нейтральными. От имен собственных философов, мыслителей, творцов — тоже: платонизм, руссоизм, марксизм, фурьеризм, фрейдизм… А вот от имен политиков — все, как правило, негативные, включая даже макиавеллизм, хотя Макиавелли был больше теоретиком, чем практиком политики.

Со своей стороны, АДС обнаружил еще ряд слов, производных от имен политических деятелей и заканчивающихся на «изм», но не имеющих однозначно негативной коннотации – бланкизм, бонапартизм, гандизм, прудонизм. Отчасти кальвинизм, оуэнизм, фурьеризм, поскольку их «родители» были также и практическими политиками.

По некотором размышлении сформулировал следующую гипотезу.

Термины на «изм», производные от имени политического (государственного) деятеля, имеют два основных значения:

1) политическая (религиозная) концепция, идеология или же соответствующее учение;

2) политический (государственный) режим и/или устойчивые политические/государственные практики.

Термин на «изм», используемый в сфере идей/слов (не дел) – в значениях концепции, идеологии, учения – может иметь любую коннотацию – позитивную, негативную, нейтральную. Тип коннотации зависит от политической (идеологической) позиции говорящего/пишущего. Примеры – бланкизм, гандизм, прудонизм, рейганизм, троцкизм, фурьеризм, даже марксизм и ленинизм – до тех пор, пока они воспринимаются говорящими/пишущими только как идеология.

Как только сфера использования термина с окончанием на «изм» вместо теоретической становится практической, то есть как только термин начинает использоваться в значении регулярных, систематических политических (государственных) практик и тем более в значении политического (государственного) режима, то он практически всегда приобретает негативную коннотацию – бонапартизм, сталинизм, франкизм, гитлеризм, маккартизм, маоизм, брежневизм, ельцинизм, путинизм.

С чем это связано?

Представляется, что политические (государственные) практики и тем более политические (государственные) режимы, образуемые по собственным именам политических (государственных) деятелей, на деле оборачиваются теми или иными ограничениями личных прав и свобод, воспринимаемых гражданами естественными. То есть в общественном сознании такие ограничения являются нежелательными отклонениями от естественных (идеальных, либеральных) политических (государственных) практик, характерных для свободной политической системы, и потому они приобретают негативную коннотацию.

Следует заметить, что несмотря на то, что в истории существовало и существует немало разновидностей свободного (либерально-демократического) политического режима, ни один из них никогда не получал собственного названия по имени какого-либо политического (государственного) деятеля безотносительно к его (ее) вкладу в создание такого режима. Например, рейганизм и тэтчеризм – это системы политических взглядов, это определенные идеологии, это достаточно четко идентифицируемые политики, но это не виды государственных режимов в США и Великобритании в соответствующие годы ХХ века. Никогда швейцарский, нидерландский, шведский государственно-политические режимы с момента формирования в этих странах либеральной политической системы не получали какого-либо собственного имени.

Стоит также заметить, что в русском языке устойчиво закрепились такие термины, как сталинизм, брежневизм, ельцинизм, путинизм, обозначающие различные виды несвободных и полусвободных политических режимов. В то же время термин «горбачевизм», настойчиво предлагавшийся в свое время А.Зиновьевым, сколько-нибудь заметного распространения не получил.

Похоже, что, присваивая то или иное собственное имя политическому режиму, язык тем самым выступает в качестве чуткого камертона, автоматически идентифицирующего неслучайные, систематические нарушения таким режимом естественных личных прав и свобод граждан и тут же называющего виновника такого рода нарушений по имени.

В.Сурков, в своем опусе привлекший внимание к путинизму как методу властвования, тем самым подчеркнул девиантный (отклоняющийся от нормального, естественного, свободного) характер его любимого политического режима, одновременно назвав по имени и главного виновника этого отклонения.

Таким образом, к нормальному, естественному, идеальному, т.е. свободному, политическому режиму не прилипают названия, производные от собственных имен. Традиционно такого рода режим именуют либеральным, или же просто либерализмом. Если же политический режим приобретает название по собственному имени политического (государственного) деятеля, которое к тому же за ним прочно закрепляется (сталинизм, франкизм, гитлеризм, маоизм, путинизм), то это верный индикатор его девиации от свободного политического режима.

Как неоднократно отмечалось, самыми свободными политическими режимами являются такие, в которых государственные руководители настолько не мешают жить гражданам, что те часто не помнят (или даже не знают) имен своих президентов и премьеров.

Андрей Илларионов, ЖЖ