Чего не замечает Путин

У России действительно есть причины волноваться.

«Ключевая роль» России в организации политического пространства растущей «незападной» Евразии годами обсуждалась на различных форумах. На прошлой неделе президент Владимир Путин попытался вдохнуть в эту идею новую жизнь.

Основной платформой для этого стала встреча Евразийского экономического союза (ЕЭС) в Ереване. И если в текущих вопросах экономического сотрудничества произошел лишь незначительный прогресс, то предложение укрепить связи ЕЭС с Ираном, выдвинутое президентом этой мусульманской республики Хасаном Рухани, было встречено тепло. Еще одна платформа — традиционная встреча экспертов и политических спикеров клуба Валдай. Тема 2019 года: «Заря Востока и мировое политическое устройство». Главной идеей среди спикеров «клуба» стало то, что суверенные государства могут вести свою внешнюю и внутреннюю политику так, как они считают нужным, поэтому требование устранить ограничения, создаваемые институтами либерального мира, — естественно.

Заявление России о том, что она удерживает влиятельную позицию на нечетко очерченном Востоке, подкрепляется предполагаемым лидерством Москвы в конфликтном постсоветском политическом пространстве. И все же, Кавказ — куда намеренно отправился Путин, чтобы рекламировать свои евразийские амбиции — это регион, где российское лидерство оказалось двояким и не принесло результатов.

Прошлогодняя «бархатная революция» в Армении всерьез потрясла Москву. А каждый шаг в направлении новых реформ и кампания по борьбе с коррупцией, которую с тех пор ведет правительство Никола Пашиняна, лишь подкрепляет недовольство Кремля. Однако во время визита в Ереван Путин решил еще больше усилить напряжение, встретившись с супругой экс-президента Армении Роберта Кочаряна, обвиняемого в превышении полномочий и находящегося под следствием.

Грузия, несмотря на внутренний политический кризис, тоже пытается противостоять давлению России. Поэтому вопрос грузинского журналиста о российской оккупации Абхазии и Южной Осетии, заданный в Ереване, вызвал у Путина раздражение. Наследный президент Азербайджана Ильхам Алиев рассыпался в комплиментах в адрес путинского лидерства на сессии клуба Валдай, но при этом предпочел держать свою богатую нефтью страну подальше от структур и альянсов, ведомых Россией.

Антизападная природа евразийских планов Путина заставляет Кремль одновременно укреплять и контролировать связи «сферы влияния» России и Китая. Встреча в Ереване совпала с военным парадом в Пекине, затмившим традиционные парады на московской Красной площади. Путин посчитал это чудесной возможностью анонсировать, что РФ помогает КНР построить стратегическую систему предупреждения о ракетном нападении. Однако неизвестно, насколько хорошо работает российская версия этой системы на Дальнем Востоке. Москва просто пытается скрыть свою растущую зависимость от Пекина: приглашение премьер-министра Сингапура Ли Сянь Лун в Ереван и президента Филиппин Родриго Дутерте в клуб Валдай должны были продемонстрировать разнообразие связей России в Азии. Но, скорее всего, Путин был не рад тому, как его презентацию затмило потрясающее выступление Дутерте.

Главным инструментом России, обеспечивающим господство в центральной Евразии, является экспорт нефти и природного газа. Путин, естественно, остался активным сторонником углеводородов. Он отстаивал их исключительную ценность на Российском энергетическом форуме в Москве. И выразил свое скептическое отношение к кампании против глобального изменения климата, которую ведет шведский тинейджер Грета Тунберг, намекая, что её используют недобросовестные лоббисты. Ранее Путин был впечатляюще осведомлен о технических особенностях энергетического бизнеса, но теперь его мнение о стремительном развитии возобновляемых источников энергии состоит из раздражения, высокомерия и невежества. Такие заявления, как предупреждение российского министра энергетики Александра Новака о «большой американской газовой дубинке», якобы угрожающей Европе, не только подыгрывают этому мнению, но и играют на нем.

У России действительно есть причины волноваться о своей позиции на быстроменяющемся европейском газовом рынке, но концентрация усилий на завершении экономически бессмысленного и сомнительного политически Северного потока-2 вряд ли поможет закрепить её в роли основного поставщика энергии на континенте.

Единственная цель существования Северного потока-2 — прекращение трансфера газа через Украину. Но Москве все равно нужно вести переговоры с Киевом о новом соглашении по использованию этого пути снабжения в краткосрочной перспективе, и Путин признал, что в этих переговорах не все идет гладко. Его украинский коллега, президент Владимир Зеленский, оказался в сложной переговорной позиции, в частности, из-за разворачивающегося политического шторма на другой стороне Атлантики и сделал непростые шаги для достижения компромисса в раздираемом войной регионе Донбасса. Путин уверен, что может перехитрить неопытного украинского лидера, но такое высокомерие может принести ему «победу» ценой провала его проекта евразийской интеграции. Народ наделил Зеленского мандатом для окончания трагической войны и уступки, на которые он пошел, носят тактический и временный характер. Украина укрепляет свое европейское самоопределение и проводит демократические реформы, накрепко связывающие её с Западом, от которого путинская Россия удаляется все дальше.

Донбасс, свободный от российской агрессии, создаст новые проблемы для Украины — в области реконструкции и воссоединения, но он не станет черным ходом для евразийской концепции Путина, которая успокаивает лишь нескольких автократических лидеров, но в экономическом плане почти бессмысленна. Ни один из вечных президентов региона — от лидера Беларуси до Туркменистана — не горит желанием поддерживать российское противостояние с Западом, которое для Путина является важнейшим средством обеспечения контроля над дезориентированным государством и обществом, недовольным продолжительным спадом доходов и исчезновением среднего класса.

Российская тяга к использованию в политике военных инструментов заставляет ее соседей, кроме тех, кто защищен договором коллективной обороны НАТО, проявлять внимание к устремлениям Путина. Российская неизлечимая стагнация, тем не менее, подсказывает каждому партнеру — неважно «стратегическому» или ситуационному — что эти стремления невыполнимы, а реальная роль России в Евразии уменьшается.

Павел Баев, «Новое время»