Паника и массовое бегство из Москвы

Что на самом деле происходило в СССР в октябре 1941 года.

16 октября 1941 года в Москве началась паника и массовое бегство жителей, пишет telegra.ph. Произошло это вследствие развала фронта советской обороны и быстрого приближения войск Вермахта к столице, а также принятием Сталиным совершенно секретного постановления "Об эвакуации столицы СССР".

Это секретное постановление Сталина предусматривало отъезд из Москвы руководства Партии и правительства, министерства обороны и Генштаба, иностранных посольств.

Несмотря на секретность постановления, слухи о том, что город может быть сдан противнику, быстро распространились по Москве. Как следствие начался хаос, массовая паника и бегство из Москвы сотен тысяч работников партаппарата и госучреждений, рядовых членов партии и граждан.

В результате город на несколько дней оказался во власти анархии, мародёрства и бандитизма, без работающей инфраструктуры и транспорта, снабжения энергией и продуктами питания; органы охраны правопорядка (милиция, НКВД) бездействовали.

По свидетельствам очевидцев, 16 октября на московских заводах наступил настоящий «ад». Промышленные предприятия закрывались, уволенным и брошенным на произвол судьбы рабочим не выплатили денег, обещанных в качестве выходного пособия, так как денег в банке не было — Госбанк эвакуировался вместе с наличностью. На некоторых предприятиях, где в кассе оставалась какие-то наличные деньги, их выдавали. На других - руководители тайно бежали, прихватив с собой кассу. На предприятиях наблюдались случаи нападений, избиения рабочими бегущего начальства, ограбление багажа, повреждения автомобилей.

Утром 16 октября население Москвы обнаружило, что Московское метро закрыто. Так как велась интенсивная подготовка к его уничтожению в соответствии с поступившим накануне указанием Л. Кагановича: «Метрополитен закрыть. Подготовить за три часа предложения по его уничтожению, разрушить объекты любым способом». Это был единственный с момента открытия метрополитена в мае 1935 года день, когда метро не работало.

Городской транспорт - трамвайные, троллейбусные и автобусные линии не работали. В эти дни сотни тысяч человек - рядовые члены партии и беспартийные простые граждане — пытались вместе со своими семьями вырваться из города на восток. Вокзалы были оцеплены войсками, и к поездам пропускали только тех, кто обладал спецпропуском и должен был эвакуироваться в первую очередь. Городское руководство не пыталось обуздать паникёров, так как само спешно покидало город.

В этих условиях основной поток простых беженцев шёл пешком по бывшему Владимирскому тракту - Шоссе Энтузиастов. По нему на восток шли вереницы забитых людьми и скарбом автомобилей, автобусов и гужевых повозок.

Магазины не работали, некоторые из них перед закрытием стали раздавать прохожим продукты и значительная часть из них была разграблена. Началось массовое разграбление населением магазинов и продовольственных складов.

Жителям никто не сообщал, что происходит. Не работало радио, перестала выходить пресса. Порядок в городе опомнившиеся большевики начали наводить расстрелами, только с вечера 19 октября, введя в Москве осадное положение.

"В печально знаменитый день 16 октября 1941 года фашисты почти окружили Москву, и шоссе Энтузиастов осталось единственным путем на Восток. Тогда по нему с паническим энтузиазмом драпало в персональных и служебных автомашинах все цековское, горкомовское и райкомовское начальство, увлекая личным примером рядовых партийцев, а также беспартийных большевиков и наиболее сознательную часть населения.

В потоке машин, нёсшемся от Заставы Ильича, я видел заграничные лимузины с «кремлёвскими» сигнальными рожками: это удирало Большое Партийное начальство! По машинам я сразу определял, какое начальство драпает: самое высокое — в заграничных, пониже — в наших «эмках», более мелкое — в старых «газиках», самое мелкое — в автобусах, в машинах «скорой помощи», «Мясо», «Хлеб», «Московские котлеты», в «чёрных воронах», в грузовиках, в пожарных машинах…

А рядовые партийцы бежали пешком по тротуарам, обочинам и трамвайным путям, таща чемоданы, узлы, авоськи и увлекая личным примером беспартийных… В потоке беженцев уже всё смешалось: люди, автомобили, телеги, тракторы, коровы — стада из пригородных колхозов гнали!.. В три часа на мосту произошёл затор. Вместо того, чтобы спихнуть с моста застрявшие грузовики и ликвидировать пробку, все первым делом бросались захватывать в них места. Форменный бой шёл: те, кто сидел на грузовиках, отчаянно отбивались от нападавших, били их чемоданами прямо по головам…

Атакующие лезли друг на друга, врывались в кузова и выбрасывали оттуда оборонявшихся, как мешки с картошкой. Но только захватчики успевали усесться, только машины пытались тронуться, как на них снова бросалась следующая волна… Несколько раз машины переходили из рук в руки, но напор толпы достиг такой силы, что грузовики перевернулись вместе с дерущимися и полетели с моста под откос... Ей богу, попав впоследствии на фронт, я такого отчаянного массового героизма не наблюдал…

Пока эта полумиллионная армия «энтузиастов» бежала по нашему шоссе из Москвы, брошенная ими на произвол судьбы несознательная часть населения занималась в основном пополнением своих продовольственных запасов, действуя по естественному принципу: энтузиасты уходят и приходят, а жрать-то все равно надо! Эту далеко не героическую эпопею я имел несчастье наблюдать.

Представьте мое состояние – объятый ужасом от всего увиденного я вернулся домой и в панике бросился к своему другу, жившему этажом выше, Сережке-Колдуну. В их коммунальной квартире шел полным ходом загул – сосед дядя Коля приволок целый ящик спиртного из 20-го магазина, откуда весь наш дом тащил продукты – без карточек и денег – хватай, сколько можешь! Сам Серега успел уже три раза отовариться на складе райпищеторга в соседнем дворе. В другом магазине, по его словам, шла организованная раздача сливочного масла – 2 кило в одни руки!

Никто из Сережкиной квартиры никуда бежать не собирался, разве что снова в магазин с сумками и авоськами…

– Оставайся у нас, – приглашал меня Сережка, – как раз дядя Коля сегодня именинник.

В квартире у них стоял дым коромыслом – пеклось, жарилось, шкварилось, но мне никакие пироги с мясом и с капустой в горло не лезли.

Всю ночь топот над моей головой и звуки гармошки не давали уснуть. Не только в Сережкиной квартире шла попойка – добрая половина всей нашей пролетарской окраины гуляла в эту ночь с 16 на 17 ноября. Да и в других районах столицы шел пир горой, тащили со складов водку, из магазинов закуску.

Думаю, что не за здоровье товарища Сталина выпивали в ту ночь, когда преданные ему энтузиасты бежали из города".

(Ларский Л.В. "Здравствуй, страна героев!" 1978 г.)