Против «жирной элиты»: Как молодежь подняла восстание в Ливане

Ливан оказался на грани народной революции.

Вооруженные силы Ливана вечером 23 октября в специальном заявлении сообщили, что переходят на сторону народа, уже 8-й день подряд протестующего на улицах против правительства Саада Харири. Полтора миллиона манифестантов обвиняют действующую власть в коррупции, "политическом ожирении" и полном невнимании к нуждам простых людей, передает «Радио Свобода».

Сотни тысяч ливанцев в ночь с 23 на 24 октября вновь вышли на улицы разных городов страны. Протестующие с национальными флагами заполнили центральные улицы Бейрута, Триполи, портового города Сур и других населенных пунктов, скандируя слово "революция" и призывая к смене режима. Закрыты все госучреждения, магазины и торговые центры, банки, школы и университеты, не работает общественный транспорт.

Их главные требования: немедленная отставка коррумпированного правительства, формирование нового кабинета "технократов" и проведение масштабных экономических реформ. Всемирный банк отмечает, что более четверти населения Ливана живет за чертой бедности. К уже имеющимся трудностям страны с 6-миллионным населением добавился приток около 1,5 миллиона беженцев из охваченной войной Сирии.

Правительство Ливана во главе с Саадом Харири пока сделало несколько небольших уступок протестующим, например, почти вдвое сократило само себе зарплату, но это не ослабило недовольство, а наоборот, лишь усилило его. Сейчас Харири и его окружение обещают, впервые в истории страны, принять закон о страховании пенсионных вкладов, социальной поддержке неимущих, реформе системы государственного управления СМИ и так далее, но, похоже, им уже никто не верит. Недовольство ливанцев впервые выплеснулось на улицы 17 октября, после предложения правительства ввести новый налог на звонки с помощью WhatsApp и других аналогичных мессенджеров.

Политическая система Ливана создавалась для балансирования интересов религиозных групп, но сегодня протестующие отмечают, что она давно устарела и лишь способствует разрозненности и раздорам. Президентом Ливана, согласно конституции, может быть только христианин-маронит, премьер-министром – мусульманин-суннит, а главой парламента – мусульманин-шиит. Кресла в парламенте также поделены среди разных конфессий. Крупнейшими из них остаются сунниты, шииты, марониты и армяне, но есть и множество других, пользующихся немалым влиянием в обществе.

О том, приведут ли нынешние массовые протесты в Ливане к настоящей революции и смене режима и можно ли считать их новым витком "арабской весны", рассуждает политолог-востоковед Михаил Магид:

– Насколько сегодня уже можно говорить о настоящей революции или, по крайней мере, о революционной ситуации в Ливане? И каковы глубинные причины этого копившегося годами недовольства многих тысяч людей, выходящих сейчас на улицы с активным протестом?

– Как минимум можно говорить о революционной ситуации, когда на улицы выходят одновременно по полтора миллиона человек, причем ежедневно. В ситуации, когда население страны составляет всего 6 миллионов, этот протест гигантских масштабов. Его причины, действительно, копились на протяжении многих лет, и прежде всего речь идет о социально-экономических проблемах Ливана, а впрочем, очень типичных для всего Ближнего Востока. Почти 40 процентов ливанской молодежи не имеет работы. Громадны масштабы коррупции. Очень плохое функционирование коммунальных служб, из-за чего в стране возник "мусорный кризис". Плюс правительство все время повышает налоги, что очень раздражает население, потому что люди понимают, что их деньги разворовываются. И конечно, ко всему добавляется и политический кризис. В Ливане в правительстве находятся представители всех крупнейших политических партий страны, и у народа в итоге возникло разочарование в этих партиях, причем во всех без исключения. И это тоже способствует росту антиправительственных настроений.

– Ливан – страна со сложнейшим этноконфессиональным устройством и очень кровопролитной историей, появившаяся

на карте мира искусственно, после Первой мировой войны, а фактически даже после Второй мировой. Ливан всегда находился в состоянии того или иного вооруженного конфликта – и с участием внешних агрессоров, и гражданской войны. Иногда этих войн одновременно шло несколько. Эта пестрая неоднородность и эта сложная история сейчас сплачивают протестующих или даже в протестах там каждый сам по себе?

– Нынешнее протестное движение в этом плане как раз абсолютно уникально для Ливана. Оно буквально объединило людей всех этноконфессиональных группировок и кланов! Его застрельщиком выступила молодежь, и потом на улицы вышли огромные толпы людей. Выступления охватили и шиитские районы, и суннитские, и христианские, они проходят во всех крупных городах Ливана. Так что, безусловно, это первое в истории Ливана общественное движение, которое, действительно, перешагнуло через этнические и конфессиональные границы. Наверное, это должно обнадеживать, потому что сейчас складываются условия для преодоления старых конфликтов в ливанском обществе.

– Недавно стало заметно, что такой влиятельнейший политический игрок в Ливане, как шиитская группировка "Хезболла", проявляет большое недовольство происходящим. Были даже столкновения, связанные с попытками боевиков "Хезболлы" атаковать участников протестов. В этой связи насколько можно говорить о вмешательстве в события иностранных сил? Потому что известно, как тесно "Хезболла" связана с Ираном.

– Израильский премьер-министр Биньямин Нетаньяху не раз заявлял, что именно "Хезболла" является настоящим хозяином Ливана. Даже если это преувеличение, отчасти все равно его слова верны. Потому что "Хезболла" – это самая мощная политическая сила в этой стране. Это движение, которое до недавнего времени пользовалось поддержкой шиитского населения, а это примерно 40 процентов населения Ливана. И оно обладает собственной армией численностью около 20–30 тысяч бойцов, которые прошли к тому же многолетнюю войну в Сирии. С собственными танками, артиллерией и системами ракетно-залпового огня. "Хезболла" ежегодно получает около миллиарда долларов финансовой поддержки от Ирана. Эта группировка открыла на эти деньги собственную сеть социальных служб для шиитского населения Ливана, это школы, дешевые больницы. Это фактически параллельное государство! И это часть той иранской системы, которую в Тегеране называют, "осью сопротивления", охватывающей Ирак, Сирию и Ливан. Иранский режим везде создает такие похожие структуры, тем самым проецируя свое влияние в этом "шиитском коридоре" от Тегерана до Средиземного моря.

И да, сегодня "Хезболла" очень недовольна происходящим. Причины для этого у нее две. Во-первых, руководство группировки боится потерять контроль над шиитами Ливана. Сейчас в выступлениях участвуют десятки или сотни тысяч шиитов, и они не спрашивают разрешения главы "Хезболлы" шейха Хасана Насраллы на то, чтобы выходить на улицу с протестом. Он, разумеется, боится потерять свою паству. Тем более что из-за санкций США расходы "Хезболлы" на эти социальные службы уменьшились, что тоже способствует выходу шиитов из-под контроля "Хезболлы". Во-вторых, у "Хезболлы" есть собственные министры в правительстве, они участвуют в этих пресловутых разделах и распилах бюджета и государственных средств, и им очень не хочется, чтобы назревший кризис их всех сверг и министры "Хезболлы" потеряли бы свои хлебные места. Поэтом они негативно относятся к происходящему, что способствует, конечно, росту напряженности.

– А насколько Ливан вообще сейчас разодран на клочки в военно-политическом плане? И контролирует ли правительство, премьер-министр Саад Харири всю территорию страны?

– Фактически не контролирует. Юг страны, а также долина Бекаа в значительной мере находятся под контролем "Хезболлы". Кроме того, в самом Бейруте есть огромнейший район Дахие, который также находится под их властью. Тем не менее идущие сейчас протесты, повторю, охватили и шиитские районы. Поэтому сложилась странная ситуация, когда разные группировки контролируют различные части государства, и между ними существуют большие трения, а народ как раз объединяется и пытается преодолеть эти границы.

– В 20-м веке очень сильное влияние на все ливанские события оказывала соседняя Сирия, режим Хафеза Асада в Дамаске, отца нынешнего диктатора. На территории Ливана постоянно находились сирийские войска. Сейчас это бывшее влияние и связи как-то заметны?

– Сейчас возникла обратная ситуация: Сирия раздроблена продолжающейся гражданской войной, и как раз "Хезболла" является ее участником. То есть она не только контролирует часть территории Ливана, но и активно вмешивается в войну в Сирии и стала одной из опор для режима Асада. Если раньше Сирия своими войсками и полувоенными формированиями контролировала Ливан, то сейчас, наверное, надо говорить о том, что Иран и подчиненная ему "Хезболла", как и другие силы, стали контролировать Сирию, а также часть территории Ливана.

– А есть ли у массового протестного движения в Ливане конкретные лидеры? Или оно, как часто бывает, стихийное, и вожаки там стихийные, сегодня одни, завтра другие? И есть ли у этих вожаков и вообще у протестного движения какие-то конкретные предложения, как изменить политическую систему Ливана?

– Система пока, увы, остается на своем месте, и протестующих это все меньше устраивает. Это, действительно, так называемый безлидерский протест, организованный через социальные сети. Фактически людьми никто не руководит, они просто по призыву разных групп, инициатив, социальных сетей выходят на улицы. Это осуществление прямой власти народа, прямого действия, когда население, никого не спрашивая, никому не подчиняясь, само занимает улицы и площади. Безусловно, это придает движению определенную силу: у него еще нет явных лидеров, которых, например, можно купить или запугать. С другой стороны, такая форма организации создает и проблемы. У сегодняшнего восстания в Ливане нет никакой серьезной структуры, например, локальных собраний или подчиненных этим собраниям каких-то выборных комитетов. То есть нет никакой цельной альтернативной структуры, которая, например, могла бы заменить собой действующую власть.

Отсюда и имеющиеся проблемы с программой. Да, есть обычные социально-экономические требования: новая работа, улучшение состояния экологии. Но какой-то конкретики не видно. Люди испытывают гнев по отношению ко всей старой политической системе, говорят, что все действующие политики должны уйти в отставку, но не очень понятно, как это все может реализоваться. Сейчас некоторые из манифестантов требуют изменить саму избирательную систему в Ливане, ликвидировать систему квот, согласно которой разные этноконфессиональные общины получают строго определенное число мест в парламенте и правительстве, и заменить это все обычной европейской парламентской системой с классическими выборами. Но правительство с этим не согласно, потому что ему не хочется терять свое привилегированное положение. Сейчас члены кабинета Харири отказываются даже проводить новые выборы.

– Недавно в Ираке также проходили массовые протесты, которые власти очень жестоко подавили. Есть ли что-то общее между этими движениями? И можно ли говорить, например, о том, что мы наблюдаем нечто вроде нового этапа "арабской весны"?

– Безусловно, протесты в Ираке очень похожи на ливанские, они совершенно так же структурно были организованы, через социальные сети. В Ираке молодежь выступила с очень похожими социально-экономическими требованиями. И можно говорить о том, что это какой-то новый тренд на Ближнем Востоке. Я бы даже сказал, что мы не должны ограничиваться только Ближним Востоком, потому что похожие движения сейчас вспыхивают во многих странах мира: "желтые жилеты" во Франции, последние события в Чили и Эквадоре... Такие движения, где инициаторами и главной боевой силой выступает разгневанная молодежь, видимо, становятся повседневной повесткой в разных регионах планеты.