Почему чилийцы восстали

Продолжающиеся в Чили протесты начались с небольшого повышения цен на проезд.

Президент Пиньера публично попросил у жителей прощения и встретился с представителями оппозиционных партий (правда, коммунисты на встречу не пришли). Елена Богуш объясняет, как метания между левыми и правыми реформами привели к социальному взрыву в одной из самых благополучных латиноамериканских стран.

Часто пишут, что массовые протесты в Чили стали полной неожиданностью, застав врасплох всех, включая чилийское правительство. Это правда лишь отчасти. Предсказать день, когда по незначительному, казалось бы, поводу на улицу в едином порыве выйдет миллион человек, еще никому не удавалось. Но предвидеть, что каждая капля может стать последней, вполне возможно. Теперь о «последней капле» в Чили говорят и аналитики, и простые люди на улице и в соцсетях.

О неслучайности событий говорит политолог Евгения Федякова, с 2000 года старший научный сотрудник Института перспективных исследований Университета Сантьяго: «Все чилийские правительства после 1990 года были образцами по выполнению макроэкономических показателей и обеспечению экономического роста, забыв о микроэкономике, о том, как выживает маленький человек, обложенный кредитами, ипотеками, выплачивающий огромные суммы за частные школы и все университеты, за дорогую медицинскую страховку, делающий пенсионные взносы, не будучи при этом уверенным в обеспеченной старости. Про чилийское неравенство тоже общеизвестно — все коммуны столицы похожи на гетто, радикально разнящиеся между собой по уровню и качеству жизни».

Все началось 6 октября как очередной, вполне привычный для чилийцев, протест, когда правительство повысило плату за проезд в метро с 800 до 830 песо (примерно на 3 рубля). Надо заметить, что чилийское метро второе по дороговизне в Латинской Америке, и у бедняков уходит на транспорт 13% доходов. Стоимость проезда повышается два раза в год, и раньше бывало, что старшеклассники и студенты большими группами прорывались в метро бесплатно, как на этом видео.

16 октября прорывы в метро стали лавиной, которую не удалось удержать ни охранникам, ни вызванным на подмогу карабинерам. Пытаясь вразумить протестующих, министр транспорта пригрозила, что школьники и студенты будут лишены льгот, на следующий день были закрыты две линии метро. Тысячи людей не смогли попасть на работу, в Сантьяго начался транспортный хаос. Это ожесточило протестующих, часть молодежи стала громить и поджигать станции метро.

Но большинство чилийцев, стихийно вышедших на улицу, вели себя мирно, самой популярной формой протеста стал «касероласо» — стучание в пустые кастрюли. Примечательно, что в кастрюли стучали не только в бедных районах столицы, но и в зажиточных — солидарность с протестующими стала охватывать новые слои общества. Демонстрации быстро перекинулись из Сантьяго в другие города страны, 18 октября призывы выходить на улицу стали всеобщими.

Первоначальный лозунг борьбы чилийцев — Evasión — уклонение (от оплаты), написанный на стенах всех станций метро, быстро дополнился другими, более серьезными требованиями. Эта небольшая листовка с лозунгами передавалась из рук в руки и стала вирусной в соцсетях: «Это не метро!!! Это здравоохранение. Это образование. Это пенсии. Это жилье. Это зарплата депутатов парламента. Это повышение платы за свет, бензин. Это воровство в вооруженных силах. Это списание долгов предпринимателям. Это достоинство общества!!!» На другом популярном плакате было написано: «Это не 30 песо, а 30 лет произвола!»

Стихийные манифестации и случаи насилия развивались параллельно, поджоги станций метро дополнились грабежами лавок и супермаркетов, но разобраться по горячим следам, кто в этом замешан, было невозможно. Сразу же разгорелись дискуссии по поводу неконтролируемых вспышек насилия — были ли они кем-то организованы, или это стихийный всплеск отчаяния, подобный бунту луддитов в Англии два века назад. Вскоре в соцсетях тысячи перепуганных обывателей перепостили новость с фотографией 60-ти задержанных в Чили венесуэльцев. Однако после небольшого расследования это оказалось фотографией прошлогодней полицейской операции в Гондурасе (в другой фейковой новости фигурировали уже 125 иностранных поджигателей).

Версии об «иностранных провокаторах» появились и в серьезных газетах, но и они оказались несостоятельными, хотя в момент появления были очень удобны для властей как повод для переключения внимания на внешнего врага и привлечения армии. Так, одна из двух самых влиятельных правых газет Чили La Tercera 28 октября писала, что спецслужбы рассматривают версию об иностранном вмешательстве и участии граждан Кубы и Венесуэлы в организации массовых беспорядков в Сантьяго. Хотя это была лишь гипотеза, ее моментально подхватила пресса, в том числе зарубежная, а слово «гипотеза» по дороге потерялось. Вечером того же дня газета была вынуждена опровергнуть собственную новость, получив официальное уведомление из полиции, что «на основании анализа видеозаписей, сообщений сотовой связи и по их пространственной привязке была установлена личность одного из участников первого взрыва в метро». Хотя его имя не разглашалось, полиция заявила, что сведений об участии иностранцев в поджогах метро нет.

29 октября прокуратура Чили заявила об отсутствии иностранного вмешательства в протесты в стране.

По всей видимости, большинство поджигателей — обычные преступники, равнодушные к политике и провокациям зарубежных спецслужб, а просто воспользовавшиеся ситуацией, чтобы пограбить (можно вспомнить мародерство и грабежи супермаркетов в Чили после землетрясения 2010 года, когда в двух провинциях был введен комендантский час и для борьбы с мародерами вызваны армейские подразделения). При этом во время протестов в Сантьяго были случаи, когда карабинеры не мешали грабить магазины и даже сами участвовали в грабежах. Были и возгорания без чьего-то умысла: холм Санта Лусия, возле которого был когда-то основан город, загорелся от брошенных полицейскими бомб со слезоточивым газом, а для жителей Сантьяго это зрелище как пожар в Александровском саду для москвичей.

Разрушения в подземке были очень серьезными, начальник метро Сантьяго подвел их итоги: из 136 станций в той или иной степени повреждены 77, из них 20 были подожжены, в том числе 9 сгорели практически полностью.

В довершение картины апокалипсиса вечером 18 октября загорелось высотное здание электрической компании Энель в самом центре Сантьяго.

19 октября президент Себастьян Пиньера объявил чрезвычайное положение и комендантский час в Сантьяго, а потом и в других регионах. Выступив во дворце «Ла Монеда», Пиньера заявил, что он «ведет войну против могущественного и безжалостного врага, никого не уважающего и готового к любому насилию». Эта жесткая и агрессивная речь резко контрастировала с разошедшейся накануне вечером фотографией улыбающегося Пиньеры с семьей в пиццерии — именно в то время, когда на улицах столицы Чили царил хаос. Брат президента экономист Хосе Пиньера — один из самых известных «чикагских мальчиков», проводивших неолиберальные реформы в Чили при Пиночете, бывший министр труда и автор пенсионной реформы, поэтому ассоциации чилийцев со временами диктатуры были неизбежны.

Тем временем из WhatsApp в Сеть просочилось голосовое сообщение жены президента Сесилии Морель, отправленное подруге: «Их стратегия — блокировать поставки продуктов питания и даже водоснабжения, лекарств, они пытались поджечь больницу и захватить аэропорт… это превосходящие силы… иностранное вторжение, вторжение инопланетян, и мы не можем ему противостоять… нам придется нормировать еду и поделиться своими привилегиями»…

Чилийцев больше всего возмутило их сравнение с инопланетянами, показавшее пропасть между правящей верхушкой и простыми людьми и напомнившее «если у них нет хлеба, пусть едят пирожные». Инопланетяне стали мемом, в соцсетях появились карикатуры, изображающие нападение инопланетян на чилийское метро и на саму первую леди, а также шутливые предложения назначить ее министром межгалактических отношений. Надо отдать должное, Сесилия Морель признала подлинность записи и извинилась перед чилийцами в Twitter, сожалея о том, что ее состояние в тот момент могло быть воспринято как общее настроение в правительстве.

Проснувшись в субботу утром, жители Сантьяго увидели на улицах танки и грузовики, полные военных. Это стало настоящим шоком для общества. Подобные меры не вводились в Чили со времени окончания власти военных и ухода генерала Пиночета в 1988 году. Левоцентристские правительства во главе с христианскими демократами и социалистами сталкивались с многотысячными социальными протестами, но им удавалось худо-бедно решать проблемы путем переговоров, признавая граждан участниками диалога. На этот раз правый президент вывел на улицу военных, стремясь представить ситуацию как вспышку преступности и вандализма, поставив знак равенства между погромщиками и всеми протестующими. Неудивительно, что чилийцы восприняли это как акт устрашения и унижение своего достоинства — подавляющее большинство вышедших на улицу были против насилия и стремились выразить своей протест мирно.

Введение в город военных лишь накалило обстановку. Чилийцы продолжали выходить на улицы, стучать в кастрюли, не проявляя страха перед военными. Одним из лозунгов стало: «У нас отняли все, включая страх». Разгоняя людей, военные действовали жестко.

Сцена в небедном районе Сантьяго, 22 октября: молодежь садится посреди улицы на проезжей части, скандируя: «Народ вышел на улицы и требует достоинства» — военные начинают давить их машинами, стрелять резиновыми пулями и бомбами со слезоточивым газом.

В соцсетях появились сотни видеосвидетельств ничем не спровоцированного полицейского насилия, стреляющих в упор военных, карабинеров, пустивших слезоточивый газ в медпункт, где врачи-добровольцы помогали раненым. Были случаи, когда молодежь забрасывала карабинеров камнями, но гораздо чаще насилие исходило от полиции и военных.

Та же правая газета La Tercera, публикуя видеоролик с подзаголовком «Серьезные факты насилия в Сантьяго со стороны карабинеров и манифестантов», похоже, не замечает, что там видно лишь насилие карабинеров, а протестующие разве что хватают их за рукав.

После введения ЧП события развивались стремительно. Единый профцентр трудящихся Чили призвал к всеобщей забастовке 23–24 октября. Его поддержали профсоюзы крупнейших медных рудников, банковских служащих, учителей и сотни других организаций. Профсоюз портовых рабочих еще раньше объявил о прекращении работы, к его призыву присоединились портовики 20 городов. В Консепсьоне, третьем по величине городе Чили, прошел марш портовых рабочих с требованием отставки Пиньеры. С теми же требованиями остановил работу крупнейший медный рудник Эскондида.

Ассоциация чилийских журналистов призвала официальные СМИ — прежде всего телеканалы — прекратить информационную блокаду и честно выполнять свою работу по информированию граждан, вынужденных получать информацию лишь из соцсетей.

Комендантский час не очень-то соблюдался, особенно, когда его начало было сдвинуто на 7 часов вечера — из-за хаоса в работе транспорта люди не всегда успевали вовремя добраться домой и попадали в руки военных. Те передавали их карабинерам, и массовые задержания ни в чем не повинных людей обостряли недовольство. Те, кто не решался выйти на улицу и предпочел остаться дома, выходили на балконы и стучали в кастрюли, либо открывали окна, откуда лились песни протеста, которые слушал весь квартал. В муниципальном театре Сантьяго — аналог Большого театра в Москве — во всю мощь включали песню Виктора Хары «Право жить в мире». Это был хороший намек президенту, объявившему, что в Чили идет война. Вскоре слова переделали, и песня стала неофициальным новым гимном страны.

В соцсетях появилось несколько трогательных видео, где наблюдалось братание армии с протестующими. На одном их них плачущий молоденький карабинер, девушка из протестующих обнимает его, что-то говорит на ухо и вытирает ему слезы, а второй карабинер прячет глаза под темными очками и пожимает руки протестующим. На другом видео военные подняли чилийский флаг на машине, побросали мотоциклы и обнимаются с манифестантами. И все это под скандирование неизменного «El pueblo unido jamás será vencido». Это были единичные случаи на общем фоне полицейского насилия, но они заставляли задуматься многих.

Уже 23 октября стало ясно, что чрезвычайные меры не работают, и Пиньера выступил с новым заявлением, ставшим своего рода покаянием — чилийская пресса назвала его «mea culpa»: «Правда в том, что проблемы накапливались десятилетиями, и как другие правительства страны, так и мы оказались неспособны признать весь масштаб этой ситуации. Я это признаю и прошу за это прощения».

25 октября состоялась самая многочисленная в истории Чили манифестация, сразу названная «историческим маршем» — только в Сантьяго по данным карабинеров прошли по улицам 1 млн 200 тысяч человек при населении города 7 млн. Чилийцы протестовали во всех городах страны — больших и малых, их были десятки и сотни тысяч. На улицы вышла как минимум десятая часть населения страны.

Люди стали продвигаться к площади Италии еще днем, задолго до объявленного в 5 часов вечера начала демонстрации, заполонив все ближайшие улицы на несколько километров. Прямой эфир вели несколько каналов чилийского телевидения, CNN и многие другие телекомпании. Это был праздник, очень мирная демонстрация, люди пели, танцевали, прыгали, скандировали лозунги. На огромных флагах надписи: «Мы не воюем» и «Чили проснулась».

Уже после демонстрации в некоторых частях города участники пытались строить баррикады и жечь костры, но таких было немного и погоды они не делали. Всеобщую эйфорию сравнивают с демонстрацией в октябре 1988 года, когда Пиночет проиграл объявленный им плебисцит и чилийцы вышли на улицу праздновать свою победу над диктатором. Но в этот раз их было еще больше.

Чилийские актеры и музыканты активно участвовали в манифестации 25 октября, поднимая настроение протестующим. Сотни гитаристов сыграли песню «Право жить в мире» на ступеньках Национальной библиотеки Чили при огромном стечении народа.

На следующий день после манифестации президент Пиньера отменил комендантский час, а затем и чрезвычайное положение. Он срочно собрал своих министров в президентском дворце «Ла Монеда» и предложил им уйти в отставку — для формирования нового правительства, готового «взять на себя ответственность в новые времена с их новыми требованиями». В своем обращении к чилийцам Пиньера заявил, что «вчерашняя многочисленная, радостная и мирная манифестация открывает широкую дорогу в будущее и дает надежду. Мы все услышали это послание, и мы все изменились». Он предложил целый пакет срочных мер социальной поддержки для обсуждения в конгрессе.

Однако объявленные меры (повышение пенсий, минимальной зарплаты, налога с высоких доходов и др.) вряд ли помогут в разрешении глубокого кризиса управления страной, решили чилийцы. Уже в понедельник стали раздаваться призывы к новым манифестациям с более жесткими требованиями, включая отставку президента, созыв Учредительного собрания и принятие новой конституции.

Небольшая передышка закончилась, не начавшись — снова вспыхнул взрыв насилия. Уже в понедельник прошла новая демонстрация у президентского дворца «Ла Монеда», на площади Италии, снова была перекрыта баррикадами главная улица Сантьяго Аламеда, сгорел отель в центре города, даже работавшие станции метро закрыли вечером в час пик — начались новые поджоги... Печально, но не удивительно, если вспомнить итог недели протестов и репрессий в ходе чрезвычайного положения: по данным правозащитных организаций, это 42 погибших, 121 пропавших без вести, 3193 задержанных и 1092 раненых госпитализировано. Эти цифры ежедневно уточняются, поэтому прибывшей в Чили миссии Верховного комиссариата ООН по правам человека, который сейчас возглавляет бывший президент Чили социалистка Мишель Бачелет, будет чем заняться.

Новые демонстрации проходят под лозунгами: «Пиньера, прощай! Нет репрессиям! За новую конституцию!» Большинство граждан и политиков Чили говорят о необходимости покончить с насилием, разделяя стремление чилийцев к переменам и осуждая грабежи магазинов и поджоги. Но во время демонстраций случаются «отдельные инциденты», как это называет чилийское телевидение. Так, на юге Чили в городе Темуко индейцы мапуче свалили памятник испанскому конкистадору Педро де Вальдивия и протащили его на веревке по улице, та же участь постигла памятники конкистадорам в нескольких других городах Араукании. Положение индейцев мапуче — еще одна проблема, требующая своего решения.

Но все-таки после отмены чрезвычайного положения наметилась тенденция к диалогу. 31 октября президент Пиньера встретился с представителями оппозиционных политических партий — предсказуемо отказались встречаться с ним только коммунисты, давно переставшие быть серьезной политической силой в Чили. И хотя президент не дал внятного ответа на вопрос о необходимости принятия новой конституции, важен уже сам факт обсуждения этой темы. В Чили до сих пор действует конституция, принятая Пиночетом в 1980 году, в нее были лишь внесены отдельные поправки, и ее несоответствие демократическому государству давно очевидно.

Вот что говорит об этом политолог Евгения Федякова: «Новый министр внутренних дел стал прислушиваться к требованию созвать Учредительное собрание и выработать новую Конституцию. Проблема в том, что все традиционные институты страны находятся в глубоком кризисе. Дискредитированы политические партии, церковь, военные, карабинеры, крупные бизнесмены. Раздаются требования вести максимально широкий диалог, который включал бы не только представителей традиционного политического мира, но и гражданского общества — молодежные движения, профсоюзы, неправительственные организации, профессиональные объединения, университетские сообщества, соседские советы. Это очень сложные процесс — определить границы и состав участников этого диалога „снизу“».

Согласно опросу центра Activa Research, проведенному 22–23 октября, деятельность президента одобряют всего 13,9% чилийцев, а 78,8% не одобряют. 83% чилийцев поддерживают манифестации по всей стране и всего 7% не поддерживает протестующих. После неудачной попытки задавить протест силовыми методами в ситуации глубокого гражданского конфликта Пиньера будет вынужден внести серьезные коррективы в свою политику. Истощение неолиберальной экономической модели, навязанной Чили Пиночетом и реализованной в лабораторно чистых условиях, при физическом уничтожении всей оппозиции, очевидно. Но как и куда двигаться дальше, каков может быть итог чилийских протестов, потрясших страну?

Андрей Щелчков, доктор исторических наук, автор «Политической истории Чили в ХХ веке», пытается дать ответ на этот вопрос, исходя из особенностей чилийской истории: «Как выйти из тупика модели, не представляет себе пока никто. Возврат к социальному государству, разрушенному Пиночетом, которое на протяжении почти всего ХХ века строилось в Чили, представляется немыслимым отступлением большинству элиты, да и обществу».

Но развиваться дальше в рамках неолиберальной модели тоже не получается, что показали мощные протесты. Неравенство в Чили зашкаливает: доходы 10% самых богатых в 40 раз превышают доходы 10% самых бедных, и этот разрыв только увеличивается. Кроме того, 1% населения Чили сосредоточил в своих руках 30% всех доходов (для сравнения, в Испании это скромные 8%). Мантра экономического роста, который сам по себе приведет к повышению уровня жизни, уже не работает — за прошедшие десятилетия всеобщее благоденствие так и не настало. Приходится возвращаться к хорошо забытому старому, отмененному при диктатуре.

Об этом и о перспективах развития событий пишет Щелчков: «Проведенные при президенте Бачелет реформы избирательной системы позволили вернуться к пропорциональному представительству партий. Первые же выборы по новой системе показали, что чилийское общество не изменилось в своих политических пристрастиях со времен 60–70-х годов, когда существовало понятие «трех третей», то есть треть избирателей всегда голосовала за правых, треть — за левых, треть — за центристов (в разные годы это были либо радикалы, либо демохристиане). Политический круг замкнулся, все вернулось к исходному состоянию. Оказалось, что в обществе глубоко укоренились определенные ценности и ориентации, выражающиеся в политическом и электоральном поведении, и среди них большое место всегда занимали проблемы равенства и солидарности. Договориться этим «трем третям» между собой будет крайне трудно, и самым простым решением элитам представляется жесткое подавление и репрессии. Трудности будут даже на этом пути: повторение или даже какой-то внешний намек на возврат к диктатуре может вызвать полный развал правящего блока, учитывая, что и военные сильно изменились за эти 30 лет, и не вполне готовы слепо выполнять указания экономической и политической верхушки. Тупик он и есть тупик. Одна надежда — скоро лето, отпуска и пляж должны увести людей с улиц».

Очевидно, что люди не могут бесконечно выходить на улицы, хотя в Чили мощные, многотысячные выступления происходят десятилетиями. Сейчас протестовать вышли не тысячи, а миллионы чилийцев, что означает качественное изменение ситуации. Уже невозможно игнорировать требования большинства граждан страны, и они широко обсуждаются в правительстве, конгрессе, всеми политическими силами, в прессе, на телевидении, в соцсетях. Люди выходят на улицу, когда их не слышат, но на этой неделе все-таки начался диалог, и это дает надежду на перемены в Чили, пусть не такие быстрые и радикальные, как хотелось бы протестующим.

Олег Пшеничный, theins.ru