Как белорусское правительство создает ловушку самому себе и экономике

Огорчительные дисбалансы будут возникать, расти и множиться.

Погоня за показателями вечно заводит чиновников в ловушки. Один выполнили — другой обвалился, взялись за одно — другое пропало. Поэтому чувство неудовлетворенности от ситуации в экономике давно стало для властей хроническим и передается по наследству каждому составу правительства.

Не исключение и нынешнее. 5 ноября премьер-министр Сергей Румас признал, что итоги работы экономики за 9 месяцев правительство не устраивают.

Действительно, до конца года менее двух месяцев, а большинство прогнозных показателей не выполнены. Не помогают ни грозные оценки, ни дисциплинарное воздействие, ни призывы задействовать резервы (предполагается, что они имеются). Конечно, для бравурного рапорта кое-какой позитив наскрести можно.

Инфляция удерживается в заданных рамках, сальдо внешней торговли в плюсе (если с услугами), валютный и депозитный рынок работают, население и предприятия валюту сдают, республиканский бюджет исполняется по плану, золотовалютные резервы растут. В общем, макроэкономическая сбалансированность есть.

Имеется и рост — правда, очень маленький. А все потому, что ключевые отрасли буксуют. Промпроизводство почти стоит, следом увядают транспортные услуги и оптовая торговля, экспорт лежит, а отсутствие оборотных средств остается «системной проблемой».

Можно бы порадоваться бурному росту реальных денежных доходы населения и зарплаты, но они стали для правительства источником новых печалей. Собственно говоря, власти сами же на них нарывались. После достижения заветной средней по стране 1000-рублевой зарплаты, правительство потребовало повсеместно поднять заработки выше медианы. Все почти получилось. Осталось всего девять организаций, где зарплата менее 400 рублей.

Но разборки с зарплатой породили еще одну проблему: образовался огромный разрыв между темпами роста зарплаты и производительности труда. Критически низкий уровень последней, особенно в госсекторе, премьер назвал ключевой проблемой нашей экономики.

Но проблема эта существует очень давно. Решить ее власти собирались еще в прошлой пятилетке, планируя повысить в 2016-2020 гг. производительность труда на 12,8 — 15,3%. Впрочем, и этого было бы маловато.

В Беларуси производительности труда почти в 6,3 раза ниже, чем в Евросоюзе и в 2,3 раз — чем в странах Центральной и Восточной Европы.

Власти считают причиной такого отставания высокую затратность, низкую технологичность экономики и слабую отдачу инвестиций в госсекторе. К большой материало-, энергоемкости и устаревшим производственным и управленческим технологиям можно добавить административно-командные методы руководства и экономикой в целом.

Когда в августе прошлого года правительство принимало вахту, темпы роста реальной зарплаты были втрое выше производительности труда, а в текущем году — в 6-7 раз. Разрыв только усилился. При этом численность занятого населения сократилось на 0,2%. Абсолютный лидер —Минск, где за 8 месяцев 2019 года реальная зарплата по сравнению с январем-августом 2018 г. выросла на 8,2%, а производительность труда — всего на 0,4%. То есть в столице, где сконцентрирована основная масса высокооплачиваемых чиновников, менеджеров и айтишников, наблюдается 21-кратный (!) разрыв в темпах роста этих показателей. Для сравнения, в Витебской, Гомельской и Могилевской областях зарплата росла в 7 раз быстрее производительности труда, в Брестской — «всего» в 3 раза, а в Минской — только в 1,5 раза. Собственно, этому региону страна и обязана имеющимся скромным ростом производительности труда, которая все больше отстает не только от европейского уровня, но и от собственных прогнозов. Но правительство почему-то лишь теперь обратило внимание на тенденции, существовавшие еще полгода назад.

В придачу, появился еще один дисбаланс: рост импорта продовольствия при спаде собственных продаж. Например, импорт кондитерских изделий в стоимостном выражении увеличился на 15%, шоколадных изделий — на 30%, пшеничной муки — вдвое, пива — на 19%, минералки и газировки — на 6%, жалуется премьер. К ответу за такое безобразие грозят призвать руководство «Белгоспищепрома». С тем же успехом можно грозить и Беллегпрому — за рост импорта обуви с текстильным верхом и зонтиков в 1,4 раза, головных уборов — на 12%. Или любое другое отраслевое ведомство. Ведь если в целом импорт потребительских продовольственных товаров сократился на 4,7%, то непродовольственных вырос на 12,3% — на $431 млн.

Наплыв потребительского импорта — неизбежное порождение стабильного курса рубля и роста зарплат, не адекватного росту экономики. Высокооплачиваемая прослойка населения желает потреблять больше и лучше.

Это подтверждает динамики доли импорта в розничном товарообороте: в 2016 г. — 34,1%, в 2017-м — 35,6, в 2018-м — 37,3%, за 9 месяцев 2019 г. — 38,4%.

Остановить эти потоки власти не в состоянии. Несмотря на все заклинания, угрозы и обещания, никаких масштабных технологий и инвестиций промышленность и АПК не получат, пока там доминирует госсобственность. Высокая налоговая нагрузка, дефицит ресурсов и системные риски мешают остальным (кроме узкого круга льготников). Поэтому конкурентоспособность отечественных товаров и производительность труда будут тормозить. Неизменным останется только рост заработков в отдельных продвинутых сегментах экономики и у бюджетников — по воле начальства. Что будет стимулировать импорт, а заодно — «давить» на инфляцию, платежный баланс и разорять местных производителей.

В итоге этому или новому правительству придется разбираться со структурными последствиями решений, принятых им самим, его предшественниками и президентом. Не помогут ни попытки улучшить в госсекторе корпоративное управление (при сохранении контроля государства)), ни даже цифровизация. Тут требуются те самые структурные реформы. А потому огорчительные дисбалансы будут возникать, расти и множиться.

Можно считать это штрафными санкциями за систематическое длящееся нарушение экономических законов.

Леонид Фридкин, Office Life