Россия хочет перемен

В первую очередь этого требуют самые молодые и самые образованные жители крупнейших городов.

По результатам опроса «Левада-центра» и московского центра Карнеги до 60% жителей РФ ждут перемен. Граждане выступают за то, чтобы в первую очередь решать социально-экономические проблемы: повышения зарплат, пенсий, уровня жизни в стране.

Около 40% требуют повышения качества медицинского обслуживания и услуг ЖКХ. Не более 10% назвали в числе приоритетов обеспечение свободных и честных выборов, независимости судов; расширение демократических прав и свобод. В первую очередь этого хотели бы самые молодые, самые образованные, жители крупнейших городов, то есть наиболее модернизированные слои населения.

Приведет ли изменение настроений в стране к реальным политическим и экономическим переменам? Этот вопрос на Радио Свобода обсуждают член Политкомитета партии «Яблоко», депутат Псковского областного Собрания депутатов Лев Шлосберг и социолог, заместитель директора «Левада-центра» Денис Волков.

Ведет передачу Михаил Соколов.

Михаил Соколов: По результатам опроса Левада-центра и Московского Центра Карнеги доля россиян, выступающих за решительные перемены в России, выросла за два года с почти 42 до 59%, и по мнению 52% эти реформы возможны лишь при условии серьезного изменения политической системы. Попробуем разобраться, приведет ли этот тренд к каким-то серьезным переменам. Лев, вы в своей практической работе у себя в Пскове чувствуете какие-то изменения общественного мнения?

Лев Шлосберг: Невозможно не чувствовать изменений где бы то ни было, где бы вы ни находились. Я бы назвал это не столько изменениями, сколько потребностью в изменениях. Люди стали говорить о необходимости перемен. То есть изменился ветер истории. Он еще не настолько сильный, как может быть, это самое начало процесса. Но по моим личным наблюдениям уже второй год этот ветер поднимается, и люди чувствуют, что рядом с ними живет все больше и больше людей, которых не устраивает их сегодняшняя личная ситуация, не просто ситуация в стране в целом, а личная семейная ситуация человека. Таких людей становится все больше и больше. Я думаю, сейчас в России людей, по разным причинам недовольных сегодняшней ситуацией в стране, уже несколько десятков миллионов человек — это огромное сообщество.

Михаил Соколов: В августе 2017 года 42% россиян по вашему опросу выступали за решительные полномасштабные перемены. Что принципиально изменилось с тех пор?

Денис Волков: Принципиальные изменения — это пенсионная реформа, которая была объявлена в прошлом году и которая обвалила не только рейтинги, но и уверенность людей в завтрашнем дне. Отсюда между этими двумя замерами такое изменение. Я думаю, прежде всего это и общий фон такого медленного снижения уровня жизни.

Михаил Соколов: Сейчас 60% хочет каких-то радикальных серьезных перемен. Кто эти люди?

Денис Волков: Есть и те, которые ничего не выиграли от путинского правления. Всегда есть такая группа самых бедных, которая прежде всего недовольна, их тоже в этом опросе много. Есть более модерно настроенная группа жителей крупных городов, с высшим образованием, здесь разного рода группы, разных перемен они хотят. Но преобладает средний человек, зависимый от государства, который хочет прежде всего снижения цен, второе — это низкие зарплаты, низкие пенсии и так далее. Третье важное требование, которое как раз новое по сравнению с прошлым замером — это нарастание недовольства властью. Мы видим, около четверти называют, что вообще власть нужно менять, любую власть, называют и депутатов, и президента, и премьер-министра. То есть такая коллективная бюрократия, всех в отставку. Опять же, не все так говорят, но 24%, по-моему, на второе место это выходит по открытому опросу.

Михаил Соколов: Демократических институтов, как приоритета, хочет процентов 10 в разных вариантах. Получается, что автократия устраивает россиян?

Денис Волков: В нашем, если говорить в целом о стране, достаточно бедном представлении о том, что вообще возможно и кто это может делать, преобладает один ответ — может это делать только государство, никто другой, никаких других акторов нет. Отсюда вытекают все эти представления. Есть какие-то просвещенные, образованные, понимающие люди, но их мало. В массе своей люди просто затрудняются ответить на такие вопросы и делегируют государству всю ответственность, в том числе потому, что в свои силы не верят и никакого другого вокруг, кроме Путина, тоже не видят, поскольку система так построена.

Михаил Соколов: 25% у вас видят Путина как лидера перемен. Получается, что верят в царя и не выдвигают никаких альтернатив, новых фигур?

Денис Волков: Вера в Путина ослабла по сравнению с прошлым замером. Это опять же отражение всех тех процессов, которые мы в прошлом году фиксировали, снижение всех возможных рейтингов, индикаторов. И наш опрос тоже это подтвердил, просто в других словах. Да, он остается по-прежнему главным, он теряет. Следующие фигуры там есть, но они повторяют список тех людей, кому доверяют. Опять же это прежде всего телевизионные фигуры — Жириновский, Зюганов, Грудинин. Отчасти это популистские фигуры, а отчасти это те, кого люди видят на экранах. В Москве ситуация все-таки чуть-чуть иная, там и Путина больше называют, но и среди других альтернативных фигур больше людей поддерживают Зюганова и Навального. Более старшие — это Зюганов, социальная альтернатива нынешней власти, Навальный именно в Москве, именно в крупнейшем мегаполисе, здесь отчасти просто свежее лицо, а отчасти это как раз демократически настроенные граждане, но не только они.

Михаил Соколов: Там и Яшин у вас вышел в десятку, получается?

Денис Волков: Яшин, да, действительно. Это прямое следствие московских протестов, но и также его работа даже не столько на посту руководителя местного совета, сколько, наверное, его присутствие активное в социальных сетях. Все-таки люди могут на него посмотреть, послушать его.

Михаил Соколов: Как все-таки Путину удается оставаться, если не богом, то полубогом для значительной части российского населения, за счет чего?

Лев Шлосберг: На мой взгляд, Путин не является для значительной части жителей России ни богом, ни полубогом. Он является единственной видимой частью государства, и эта видимая часть государства совершенно естественно большей частью людей связывается с их единственными надеждами. Им никого другого не показывают, вообще никто, кроме Путина, не ассоциируется с властью.

И это совершенно сознательно, так устроена государственная пропаганда. Со словом «власть» ассоциируется только Путин, все остальные — это его подчиненные и кто-то его приближенные. Ничего удивительного нет в том, что возлагая какие-либо надежды на власть, люди называют Путина. Это не значит, что они его безусловно поддерживают. Это не означает так же, что они полностью удовлетворены результатами его работы. Действительно значительная часть людей не видит во власти никого, кроме Путина, и понимают, кстати говоря, абсолютно честно, абсолютно правильно понимают, что Путин является средоточием власти в России. Это отражает устройство власти в нашей стране.

Михаил Соколов: А как же рейтинги правительства, Думы, которые гораздо ниже? Разве это не власть?

Лев Шлосберг: Не существует в общественном мнении, в общественном восприятии никаких институтов власти, кроме Путина лично. Это доказывает, кстати говоря, что института власти в России нет. Есть фигура, персона, с которой ассоциируется власть. Ни правительство, ни парламент, никакие части парламента, никакие губернаторы в глазах большинства людей не являются лицами, организациями, принимающими судьбоносные решения.

Судьбу России в глазах большинства людей вершит Путин. И это соответствует действительности, вопрос оценки, является ли оценка этого вершения судеб положительной, либо отрицательной. То, что мы сейчас слышали от Дениса Волкова и то, что видно, совершенно очевидно следует из исследований Левада-центра и Карнеги-центра, отрицательная, негативная, критичная оценка Путина нарастает в виду очевидного отсутствия зримых положительных результатов его правления и нарастания результатов отрицательных.

Михаил Соколов: Будет такая ситуация, что люди будут требовать вместо Путина активных действий от государства, но не в духе как бы вы хотели, а в духе нового Сталина?

Лев Шлосберг: Люди будут требовать смены власти. Сейчас главное политическое требование, которое объединяет людей различных политических взглядов, различного социального статуса и, кстати говоря, различных оценок даже деятельности Путина — это требование смены власти. Это самое опасное для действующих властей и лично для Путина настроение в нашей стране, в нашем обществе. Оно нарастает на глазах. Требование смены власти — это прямое требование общества к переменам. Будут ли они декоративными, будут ли они касаться смены второстепенных лиц, потребуют ли они от Путина каких-то решительных действий, но это смена власти, как смена политики. На мой взгляд, Путин упустил то время, которое у него было как у всякого правителя, для тех решительных действий, которые должны были быть институциональными реформами в России. Он не мог провести институциональные реформы, потому что если построить институты, то это будет ограничивать его власть.

Михаил Соколов: Он зато Крым захватил, в Донбассе войну устроил, Сирия, еще Африка теперь. То есть целое большое количество разнообразных международных операций, страна окружена врагами. Разве на этом невозможно продержаться дольше?

Лев Шлосберг: Срок, который история отводит политическому наркотику, никогда неизвестен заранее. Он может быть меньшим, он может быть большим — это зависит от конкретного хода исторических событий. Но вы сейчас сказали на самом деле, может быть имел в виду одно, сказали очень важную вещь. Путин действительно уже многие годы сфокусирован лично, как человек, как политик, как глобальный политик, на международной повестке дня, не на внутренней. Путин устал от России, ему надоела эта социально-экономическая чехарда, которая выводит его из себя, вызывает раздражение. Сравните выражение лица Путина, когда он сидит на Совете безопасности, на заседании правительства, на каком-то другом социально-экономическом или общественном форуме в России.

Михаил Соколов: Он вежливо разговаривает про медицину.

Лев Шлосберг: Он говорит все, что ему подготовили, то, что он должен сказать в виде одолжения. Он это говорит без радости, без вдохновения, он несет бремя власти. Ему неинтересно, он не чувствует удовольствия от этой работы. А это, кстати говоря, имеет колоссальное значение. Когда он занимается международной политикой, когда он берет красный карандаш и меняет границы государств, движет историей, как ему кажется, определяет ход мировой истории — это вызывает у него вдохновение. Посмотрите на фотографии с лидерами других стран, с Макроном, с Трампом, с «семеркой», с «двадцаткой», с африканцами — он постоянно улыбается, он излучает радость. Ему доставляют удовольствие действия, которые находятся и совершаются за пределами Российской Федерации. Он чувствует себя человеком, таким образом входящим в историю.

Михаил Соколов: Его цель — экспансия, соответственно, он считает это главным. А Россия — это база для восстановления Советского Союза.

Лев Шлосберг: Его цель — это историческое и политическое величие. Он как советский человек, безусловно, считает, что он должен реконструировать в XXI веке, в совершенно новых историях некую новую модель государства, глобально влияющего на мировую политику. И он использует те инструменты влияния, которые доступны его пониманию мира. И в этом смысле силовое давление, действия ультимативного характера, действия, связанные с применением военной силы естественно ложатся как инструменты достижения тех целей, которые он поставил перед собой.

Михаил Соколов: Но это же будет продолжаться, все эти вялотекущие войны и конфронтация с Западом. Неужели до 2024 года и дальше не хватит режиму для того, чтобы людей запугивать, сплачивать и оборонять эту якобы осажденную крепость?

Лев Шлосберг: Я хочу отметить одно важное, на мой взгляд, событие, оно не освещается широко российскими государственными СМИ, потому что это меняет всю парадигму российской государственной пропаганды: Путин в последний год стал очевидным образом искать взаимопонимания с Западом, и с Европейским союзом, и с отдельными странами Европейского союза, и с Соединенными Штатами Америки и лично с Трампом. Он ищет взаимопонимания сильных мира сего — это совершенно очевидно. Российская экономика задушена, никаких значимых новых экономических ресурсов для социального развития страны у Путина сейчас нет. Создан бюджет с искусственным колоссальным профицитом.

Михаил Соколов: Это значит, что можно продержаться на случай кризиса, например?

Лев Шлосберг: Это очень краткосрочно, это никоим образом не гарантирует Путину политической стабильности и поддержки в обществе. Посмотрите, он лично инициировал всего лишь 15 лет назад, это была политика Путина, не политика Кудрина, не политика Медведева, полную монетизацию социальной сферы. Об этом нужно говорить раз за разом и напоминать людям: уважаемые граждане, монетизация социальной сферы с переходом на нормативно подушевое финансирование образования, на страховую медицину, монетизация льгот, то есть перевод социальной сферы на товарно-денежные отношения, когда учителя не учат, а оказывают образовательную услугу, врачи не лечат, а оказывают медицинскую услугу, деятели культуры не просвещают, а оказывают культурную услугу. То есть у нас извращена сама суть государственной социальной политики. Путин — архитектор этой системы.

До тех пор, пока он не перешел к силовым военным действия, это была система экономии государственных денег. Но когда на фоне благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры при высоких ценах на сырье были скуплены колоссальные ресурсы, и они напрямую стали тратиться на внешнеполитические, включая военные цели, страна рухнула. И министр здравоохранения сейчас открыто заявляет, Вероника Скворцова, этому вторит вице-премьер Голикова, что, оказывается, оптимизация здравоохранения уничтожила первичное звено российской медицины.

Так она и планировала уничтожение этого звена. Это не случайный результат, это не ошибка в каких-то расчетах. Перевод медицины на страховые принципы и ликвидация бюджетного финансирования медицинских учреждений привела к уничтожению медицины во всех малых городах, в сельской местности и фактически оставила медицину только в нескольких крупнейших городах страны. Но нужно понимать, что это политика Путина. Он вынужден сейчас устами членов правительства пытаться корректировать результаты своей собственной политики. И признавать, что это его личная ответственность, как архитектора этой системы, он не будет, он по-прежнему сфокусирован на внешнеполитической повестке.